Бахилы

Обычное зимнее утро. Ещё вчера снег ложился чистыми белыми хлопьями, а уже сегодня превратился в жидкую, грязную кашу, которая хлюпает под ногами. На улице тепло, но меня знобит. Я натягиваю шапку на уши и спускаюсь в метро. Знакомый охранник приветливо машет мне рукой, я улыбаюсь, машу в ответ и, минуя турникет, сажусь в вагон. Сегодня воскресенье и людей не так много. От скуки я начинаю рассматривать пассажиров. Напротив меня сидит молодая женщина и стыдливо прикрывает рот платком, я замечаю у неё герпес. «Ацикловир пять раз в день», — отмечаю я про себя и, довольный собой, перевожу взгляд на следующего пассажира. Это пожилой мужчина в очках с зелёными стеклами, он аккуратно и чисто одет: светлое замшевое пальто, длинный шарф, отутюженные, без единой складки брюки и зимние полуботинки в бахилах. «Зелёные очки, значит глаукома. Семь утра, все поликлиники закрыты, а он в бахилах?». — Вы в бахилах, — говорю я ему. — Я знаю, — отвечает незнакомец. — Можете поскользнуться и упасть. — А могу не поскользнуться и не упасть. — Странный вы человек. — По крайней мере я не заговариваю с незнакомцами и не учу их жизни. Мне некогда спорить с чудиками в метро, я поднимаюсь и выхожу на станции. По дороге в аптеку, где я работаю, участок огорожен коммунальными службами — сбивают сосульки. Я обхожу его и подхожу к аптеке. Кто-то выбросил на крыльце булку, и голуби клюют её, не обращая ни на кого внимания. Привычным движением я открываю аптеку. Очередной рабочий день, сколько их было за восемь лет?Внутри царит образцовый порядок. Это странно. Неужели моя напарница вчера не залипала весь день в телефон? Звенит колокольчик и в аптеку заходит старушка в чепце. «Сейчас начнёт причитать, что всё дорого и как плохо живётся», — думаю я. Старушка молча берёт большую упаковку лозартана, расплачивается и уходит. За ней мужик, этот точно с бодуна. — Дайте мне самые дорогие витамины. — Пожалуйста. Молча оплачивает, разворачивается и уходит. За ним еще несколько человек, молча, без истерик, без скандалов, без криков приходят, делают крупные покупки и уходят. — Дайте жалобную книгу, хочу вам благодарность оставить. Это уже слишком. Приходит торговый агент,опять будет ныть, я мысленно готовлюсь послать его подальше. Агент молча кладет свои рекламные буклеты и уходит. «Невероятно», — думаю я, отправляя его буклеты в корзину. Звонок из офиса, эти точно ополоумели, воскресенье, же. — Мы хотим выдать вам квартальную премию. Обескураженный, я сажусь обедать. Здесь явно что-то не так. После обеда снова старушка в чепце: — Можно мне лозартан, большую упаковку? — Можно, а что случилось с прежней? — Какой прежней, не морочьте мне голову, молодой человек, я вас впервые вижу. За ней мужик с витаминами — то же самое. Остальные посетители, всё как утром. Я судорожно открываю сейф и вижу что нет ни утренних денег, ни утренних чеков. В жалобной книге сегодня никто ничего не писал. Когда заходит торговый агент, я уже одет и, не дожидаясь звонка из офиса, выбегаю на улицу. Голуби клюют булку, когда вы уже её дожрёте, пернатые твари? Рабочие никак не собьют сосульки. Господи, прочь, прочь отсюда, вернуться домой, закрыть двери на замок, накрыться одеялом и постараться уснуть — это лучший выход. Я забегаю в метро, охранник машет мне рукой, что он здесь делает,ведь это не его станция? Я молча пробегаю мимо и прыгаю в вагон. Оглянувшись, щупаю пульс, немного успокаиваюсь и пытаюсь понять, что со мной происходит. Я не пьян, не под кайфом, не отравился, чёрт возьми, я ведь не схожу с ума! Тем временем в вагоне не остаётся людей, а моей станции по-прежнему нет. Я заглядываю в соседний вагон, там тоже никого. Внезапно свет гаснет и я чувствую как поезд замедляется и останавливается. Я не могу найти выход, глаза никак не привыкнут к темноте. Это длится долго, чтобы не сойти с ума, я отрываю пуговицу от пальто, бросаю её в темноту и ищу её, ползая на коленях. Проходит целая вечность и свет зажигается. Посреди вагона стоит мужчина в очках с зелёными стеклами. Он смотрит на меня, ухмыляется и спрашивает: «Идиот, какая глаукома? Ты думал, что самый умный и всё про всех знаешь? Так вот, ты ничего не знаешь!». Мне безразлично, что он говорит, всё равно ничего не понимаю. Я сижу на полу, обхватив голову руками и раскачиваясь, повторяю: «Бахилы, бахилы..».