Пока ты счастлив

Сайтама просто глядит на него. Это все, на что он сейчас способен, и, конечно, ему бы хотелось заняться чем-нибудь более продуктивным, но слова Геноса сбили его с толку, пока он размышлял о распродажах в выходные, и он все еще не оправился от удара. Генос заерзал. Сайтама запоздало понимает, что молчание причиняет ему дискомфорт. — Хм, еще раз, что? Кажется, повторить свои слова — это последнее, чего хочет Генос (а это уже что-то, учитывая, что этот разговор вообще состоялся), но он слишком смел, чтобы отступить и упрямо смотрит в глаза Сайтаме. Тот старается не моргнуть первым. — Вы мне нравитесь, учитель. В общем, Сайтаме очень интересно, как, черт возьми, они до подобного докатились. Генос никак не показывал, что подобные мысли бродят в его голове (не то чтобы Сайтама смог бы вообще распознать признаки симпатии к нему), так что, возможно, он просто что-то напутал? Но, говоря откровенно, сам Сайтама не смог бы сказать точно. Он не понимает, что значит «испытывать симпатию», не важно к кому, к однокласснице или милому ребенку, и именно это, вероятно, делает ситуацию в разы хуже. Он же не делал ничего вызывающего, правда? Просто вел себя как обычно, так? Он не испытывал повышенную тягу к лапанью (да и не имел подобной склонности) и был скуп на комплименты. Опять же, симпатия не зависит от такого рода вещей, так? Проклятье, манга не лучший помощник в таких вопросах. Только когда Генос вновь начинает говорить, Сайтама осознает, что ему надо бы ответить на вопрос, и он искренне надеется, что во время молчания он не корчил странных рож. — Если этот вопрос доставил вам неудобство, учитель, то примите мои извинения. Но я все еще хочу… нет, нуждаюсь в вашем ответе сейчас. Я пойму, если вы не сможете ответить на мои чувства, и не обижусь. Я продолжу вести себя как обычно, и буду избегать любых действий, которые вы, учитель, можете найти вызывающими… — Погоди-ка, — прерывает его Сайтама взмахом руки. Генос послушно замолкает. — Ты хочешь ответа сейчас? — Как можно скорее, пожалуйста, — отвечает он смущенно, но без лишней робости, потому что Генос всегда был честен с собой и своими желаниями. В любой другой момент это бы просто усложнило Сайтаме работу, но сейчас это только делает всю ситуацию еще более неловкой и напряженной. — Момент, — говорил Сайтама и, краем глаза уловив утвердительный кивок Геноса, разворачивается, стараясь не спрятать лицо в ладонях в жесте отчаянья. Может, он просто скажет ему подождать еще и назовет это тестом на терпение? Нет-нет, слишком даже для него. Но это, возможно лучше, чем прямой отказ. Но что тогда будет делать Генос? Он говорит, что будет вести себя как обычно, но этот паренек прячет чувства не лучше, чем бумажный пакет — воду. Он, черт возьми, слишком честен. Отказ точно не из тех вещей, что улучшают настроение. Никто не знает, как он на самом деле поведет себя, будучи отвергнутым. Нельзя сказать, что Генос не нравится Сайтаме. Черт, со временем ему даже понравилось присутствие Геноса в его жизни (по причинам, мало связанными с деньгами, разумеется). Но он никогда не нравился ему настолько, чтобы задуматься о романтических отношениях и всем в таком же духе. Такого рода сильные эмоции он испытывает исключительно во время боя. Оглядываясь назад, в прошлое, Сайтама понимает, что, возможно, так было всегда, он никогда искренне не интересовался ничем, кроме драк в качестве хобби. Он просто не обращал ни на что внимания, тем более на людей. Думая об этом сейчас, Сайтама чувствует смущение и вместе с тем видит некую непонятную прелесть в этом чистой воды абсурде. — Генос, — говорит Сайтама, не поворачиваясь обратно и не отнимая рук от лица. Как только Генос отзывается, немного резко и напряженно, он продолжает. — Ты говоришь так, будто бы я уже отверг тебя. — Вы не сказали обратного, — говорит он прямо, и эта незначительная фраза сбивает Сайтаму с толку еще больше. — Ох... почему ты вообще спросил об этом? И он с опозданием понимает, что его слова могли показаться грубыми или лишенными такта кому угодно, но Генос, кажется, понимает цель вопроса и отвечает без промедления: — Я должен был сказать вам правду, учитель. Я не могу лгать ни вам, ни себе. Даже если у меня нет ни шанса, по крайней мере, я хочу, чтобы вы знали о моих чувствах. Сайтама поворачивается, чтобы взглянуть на него. Генос сидит прямо, руки сложены на коленях, а взгляд немигающ. Это немного жутко, то, как редко он моргает сейчас (если моргает вообще), словно бы подсознательно компенсируя знание о том, что обычный человек на грани слез будет моргать быстро и часто. Ох, вот ведь, он и забыл об импровизированной игре в гляделки, в которую они играли парой минут ранее. Сайтаме следует преодолеть себя и обратить свое внимание на реальность. — Генос, — начинает Сайтама вновь, и Генос (хоть это и невозможно) садится еще прямее. Он открывает рот, закрывает и не может выдавить из себя ни слова, и, наконец, Сайтама просто тараторит первое, что приходит на ум, чтобы заставить всю эту нелепицу двигаться быстрее. — Слушай, я не хочу выглядеть туго соображающим, поверь мне… но, дьявол, чего ты ожидаешь от всего этого? Окей, скажем, я не против твоих чувств, но и не могу на них ответить. Можем мы просто продолжить быть дружбанами и все? — В идеале, я бы хотел начать встречаться с вами, если возможно, — говорит тот спокойно, и на его равнодушном лице нет ни надежды, ни ожидания. Это еще больше усложняет Сайтаме понимание того, как ему следует ответить. Он хочет спросить, что включают в себя подобные отношения, но он чувствует, что уже исчерпал квоту жалких вопросов. Вероятно, Геносу нужны поцелуи, держания за руки и прочий вздор. Это не так уж плохо, но, если честно, Сайтама никогда не думал, что подобное может случиться с ним. Будет нечестно и подло просто ждать, что Генос первым попросит об этом; да и не уничтожит ли его равнодушие весь смысл романтических отношений? Оба партнера должны хотеть всей этой романтической хрени, так? — Послушай, Генос, Я буду честен с тобой. Ты мне не нравишься в, типа, романтическом смысле, — и он следит за тем, чтобы завершить фразу быстрее, чем Генос начнет выглядеть, как побитый щенок, — но, я не против встречаться с тобой. Ты клевый чувак и мне нравится проводить с тобой время. — Но ты не нравишься мне так, как я тебе. И, честно, я не думаю, что я смогу испытать подобные чувства хоть к кому-то. Зная, что я, вероятно, никогда не смогу понять твоих чувств, ты все еще хочешь отношений? — Да, — говорит Генос. И Сайтама изумленно смотрит на него. Это не первый раз (да и не последний, если Генос останется), когда он не может понять, что же происходит у киборга в голове. — Но если для вас это будет проблемой, — говорит Генос, прерывая ход его мыслей на полпути, — я приму ваш отказ, и… — Хей-хей, а ну сбавь обороты. Генос, я хочу, чтобы ты был счастлив, — и Сайтама с удивлением осознает, что это не ложь. Это правда, это факт; он надеется, что Генос не читает его эмоции. — Ты говоришь, что отношения со мной сделают тебя счастливым. — Да. Сайтама коротко выдыхает через нос, откидывается назад, чтобы посмотреть на потолок. Есть ли хоть какой-нибудь смысл впутываться во все это, не пожалеет ли он после? Возможно окажется, что оно того не стоит, а ему придется делать всякие милые вещи, быть ласковым, помнить о юбилеях и ходить на свидания. И еще важен вопрос, сколько это все будет длиться. Что, если они будут встречаться, пока не умрут? Это же, фактически, серьезное обязательство. Тем не менее, как было сказано, он не лгал, говоря, что хочет сделать Геноса счастливым, особенно, если расстроенный Генос означает отсутствие помощи по хозяйству, готовки, компании в геройских делах, спаррингов, и попросту отсутствие Геноса рядом. А Сайтаме нравится, когда он рядом, нравится их простая рутина, ленивые дни и спасение мира. Он не умрет, если лишится этого, не будет плакаться, но и никогда не вернется к привычному порядку вещей. Однако их отношения потребуют от него больше усилий, чем их дружба. Сайтама не мог отрицать: своим признанием Генос не изменил его жизнь к лучшему. Возможно, думая так, он недостаточно верит Геносу. Сайтама знает, что ему придется приложить определенные усилия, но, в конце концов, что значат эти усилия, если они сделают Геноса счастливым? — Ладно, Генос, слушай. Я скажу это лишь однажды, и оставляю за собой право отозвать это заявление в любое время, однако, — но на лице Геноса уже вспыхивает улыбка, и Сайтама понимает, что он пропал, — я, Сайтама, готов, по крайней мере, попытаться встречаться с тобой, начиная с этого момента. — Учитель, — говорит Генос, пытаясь встать (или не пытаясь, Сайтама не уверен). Сайтама протягивает руку. Генос останавливается. — Первое, что тебе нужно сделать, это прекратить звать меня учителем, раз уж мы встречаемся. Это дурной тон, ты в курсе? Я просто Сайтама. — Тогда, Сайтама, — говорит он мягко, робко, разглядывая свои руки. Сайтама старается удержаться и не взъерошить ему волосы. Но Генос неожиданно кланяется, его светлые волосы задевают стол, а голос подобен звуку горна, — большое вам спасибо. — Что? Эй, а ну прекрати. Боже мой, — Сайтама протестует, беря его за плечи и возвращая в прежнее положение, потому что правда, что это за чертовщина? — Ты ведешь себя странно. Это же не смотрины или что там еще. Просто, ну, знаешь, иди и делай что хочешь, ладно? — Ладно. Тогда прошу меня извинить, — говорит он, вставая. Он уходит на кухню без лишнего шума, но прежде Сайтама видит его победно вскинутый кулак и едва сдерживаемое восторженное «да!». Что ж, раз Генос счастлив, то и он не станет жаловаться.