Лимоны и мята

Он всегда приходил вовремя. Считал, что лучше прийти на час раньше, чем опоздать хоть на минуту. Раз так, лучше не приходить вообще. От его волос всегда пахло лимоном и терпкой мятой. Он любил этот запах, любил лимоны, мяту, мог есть только их. Запах так сильно въелся в кожу его рук, что уже тщетно было его смывать. Он много спал, читал, думал, жил в своём маленьком безобидном мире, словно отшельник. Провалилась в сны, словно спасаясь от внешнего мира. Был предан тем, кого любил. Считал, что должен разделять участь и интересы того, кто ему дорог. Ведь все те немногочисленные люди, которым он доверял, полагались на него. Он не мог их бросить. Не мог позволить себе думать о таком. И наивно полагал, что те считают так же. Возможно, его разум был слишком детским. Он любил кофе. Горький, сладкий, с добавками и без. С корицей или кокосовой посыпкой, мороженым или сливками. Любил чай, любой чай, такой, чтобы аромат бил в нос, чтобы чашка обжигала кожу рук, чтобы душа теплела после первого глотка. Любил книги. Тот запах, что источник страницы старых потрепанных изданий: клея, пыли, чернил. Любил рассматривать пожелтевшие листы. Он не боялся смерти, не боялся одиночества. Однако, осознание того, что это его не страшит, пугала ещё больше. Он боялся исчезнуть, а потом, вернувшись, понять, что без него все спокойно обходились. До смешного не любил одеваться. Натягивать на себя бесчисленное количество одежды, которая сковывала движения. Но все тот же запах лимона и мяты, которым пропиталось все вокруг, успокаивал, обнадеживал. Он понимал людей. Понимал их эмоции, которые с трудом разделял. Спокойно читал, словно книги, словно кулинарные статьи в газете. И каждый раз решал чужие проблемы,щелкал,словно орехи. Он много плакал. Нет, не как все, в подушку, по ночам,хоть и хотелось. Он плакал в душе, не роняя ни одной слезинки. Прятался в себе, скрывал эмоции, а потом вдруг "бах!" и взрывался, словно воздушный шарик. Высказывал все то, что накопилось за долгое время. Краснея от злости, покрываясь испариной, уходил, оставляя за собой мятно-лимонный шлейф. А потом возвращался. Не извиняясь, хоть и считая себя виноватым. Просто приходил. Он мог смеяться. Умел смеяться громко и откровенно. Смеяться так, что дышать становилось сложно, так, чтобы приходилось переводить дыхание. Мог смеяться заразительно и звонко. Мог. Он умел слушать других, умел слушать себя. Его предавали - он прощал. Прощал предателей за нож в спину. Прощал себя за такую наивность. Но больше никогда не возвращался к тем, кто разрушил его доверие. А потом он исчез. Просто исчез. Не умер, не пропал. Исчез, словно его никогда и не было. Словно его никто никогда не знал. Он оставил только несколько ослабевший со временем запах мяты и лимонов. Терпкий запах цитрусовых, переплетенный с запахом свежей и нежной мятой. Запах, который постепенно выветрится совсем, как и тот, кто бы его носителем.