Во имя любви

      Твердая рука давит между лопаток, вжимая грудью в полированную поверхность стола. Связанные за спиной руки натерты веревкой и уже давно затекли. Широко разведенные ноги и посторонний предмет в заднице не добавляют комфорта, а от тяжелого дыхания за спиной тошнит. Чужие пальцы покидают анус, чтобы заменить их чем-то белее крупным и горячим. Объемный рыхлый живот прижимается к ягодицам, наваливаясь сверху всем весом, распластывая на столе еще больше и протискивая член до предела. Ствол двигается быстро и резко, пытаясь как можно быстрее добиться разрядки и, доходя до пика, резко входит, чтобы спустить в растраханную дырку. Мужчина отходит от стола, рассматривает дело рук (и не только рук) своих, скорее всего довольно усмехаясь, и снимает со стены длинную деревянную указку с резной рукоятью. Вновь подходит вплотную к столу, сжимая свободной рукой влажную от испарины ягодицу, и оттягивая ее в сторону, наблюдая за потёками спермы и смазки, пока рукоять указки холодит кожу спины, вырисовывая замысловатые узоры все ниже и ниже, до тех пор пока не скользит в ложбинку между ягодиц. Сфинктер инстинктивно сжимается, но сразу же открывается снова, чтобы избежать неприятных ощущений во время проникновения. Древко легко проникает в разработанные мышцы, свободно скользя по семени и раздражая еще больше чувствительные стеночки. Подобные игры неизменно возбуждают мучителя, поэтому вскоре он снова заполняет узкое нутро своей горячей плотью.       В этот раз движения дразнящие, мучительно медленные и размеренные. Мужчина уже не гонится за разрядкой, а наслаждается самим процессом, тихо постанывая, оглаживая тело шероховатыми ладонями и не забывая оставлять свои метки на спине.       Когда оттягивать разрядку становится невозможно, он меняет угол проникновения и несколькими фрикциями доводит себя и партнера до разрядки, снова оставляя свое семя внутри и довольно постанывая. Получив свое, уже мягкий член выскальзывает из дырки, оставляя молодое тело в покое, и отходит к двери. Где-то позади шуршит одежда, каждая клеточка тела ноет от напряжения, но ему не дают подняться со стола. Что-то гладкое, холодное и тяжелое, касается промежности, а потом заполняет дырочку.       — Собирайся. Сегодня прогуляемся пешком до дома, — шепот в самое ухо, и хорошо слышная усмешка в голосе, пока прохладные пальцы освобождают руки от пут. flashback 5th September, 2005       За окном уже давно стемнело, и холодный дождь бьет крупными каплями в окно. На часах девять часов вечера, в коридорах тихо и пустынно, а мои пальцы порхают, как бабочки над клавиатурой рабочего компьютера. В кабинете горит одна лишь настольная лампа и, наверное, я остался один во всем учебном корпусе, помимо охраны, но идти домой не хочется, ведь именно эта обстановка помогает лучше всего сосредоточиться на работе и абстрагироваться от остального. Новая статья так поглощает, что открывшаяся дверь заставляет вздрогнуть. На пороге стоит тучная фигура, пальцы над клавиатурой замирают и еще несколько секунд до загруженного мозга доходит, кто нарушил мой покой.       Дэвид Финч — сын нашего ректора, декан кафедры «Высшей математики», многоуважаемый профессор и мой непосредственный начальник. Он довольно молод, обладает острым и расчетливым умом, умеет поддержать любую беседу и имеет приличное состояние и нужные связи, но чрезмерный лишний вес и небрежный внешний вид портят все впечатление и вызывают лишь неприязнь.       Говорят, раньше он был другим. Привлекательным и самодостаточным бизнесменом, с толпой поклонниц и самой завидной в городе невестой. Но что-то пошло не так, и за несколько дней до свадьбы девчонка погибла трагической смертью, унеся с собой жизнь, еще не рожденного ребенка. Мужчина стал выпивать, продал бизнес и на несколько лет исчез из поля зрения местных папарацци, чтобы вернуться под папино крыло на должность, которую вряд ли заслужил, став полным убожеством.       Мыслями я все еще нахожусь в своей работе, и потому от вкрадчивого, тихого голоса, по спине бегут мурашки:       — Мистер Мейси, что Вы делаете в кампусе в столь поздний час?       — Я бы хотел спросить то же самое у Вас, мистер Финч.       — Работники, особенно столь молодые, редко остаются допоздна, — не дождавшись ответа продолжил декан. — Слишком опасно ходить одному в темноте.       — Я живу недалеко, мистер Финч, всего пара кварталов.       — Я знаю, где Вы живете, мистер Мейси, но это не повод сидеть на работе в ночи.       — Статью сдавать надо уже завтра, а я со всеми новыми обязанностями совсем о ней забыл, — не знаю зачем оправдываюсь, но что-то сказать все же нужно.       — Статью допечатать можно и дома, а теперь собирайтесь, Теренс, я не смогу Вас оставить на улице в такое время одного. 20th May, 2007       Я опять засиделся до темна. Работа все не шла, за окном разразился настоящий ливень, а стрелка часов неумолимо приближалась к половине десятого. Мистер Финч опаздывал, чего еще ни разу не было за полтора года, и где-то внутри меня начало разливаться волнение. Он уходит каждый день ровно в девять и, если в моем кабинете горит свет, мужчина непременно заходит, чтобы после отвезти домой. За время нашего знакомства, мне открылось множество его положительных черт и, если бы не отталкивающая внешность, возможно, даже ответил бы на знаки внимания, оказываемые моей скромной персоне. Вот только мистер Финч, не идеал мужчины, а мое сердце уже давно принадлежит другому, но все же появилась некоторая привязанность, которая заставляет сердце биться в неясной тревоге и прислушиваться к звукам в коридоре.       Голос профессора в коридоре, заставил меня встрепенуться и поднять голову на часы, сверяя время.       22:38       — Что же могло произойти?       Второй голос стал мне ответом. Джошуа Уиллис — один из преподавателей кампуса и мужчина, в которого я влюблен последние пять лет.       Разговор велся на повышенных тонах, заставляя меня напрячься и вслушаться в их разговор, который судя по всему был не из приятных.       … — Уиллис, я долго закрывал глаза на твое непедагогичное поведение, но это уже переходит все границы.       — Я никого не домогался.       — Это уже не имеет значения. Девчонка пришла к ректору и поставила условие: либо мы увольняем тебя, либо она подает иск в суд. У мисс Стэф есть свидетели, а у тебя есть неделя, чтобы уйти по собственному, иначе я от тебя мокрого места не оставлю.       Я впервые слышал столько злости и презрения в словах Дэвида, и это поразило едва ли не сильнее всего. Дверь, кабинета напротив, громко хлопнула, и краски медленно покинули мое лицо.       Джо… Джошуа — хороший преподаватель, он прекрасно знает свой предмет. Может он и не самый лучший человек, если позволяет себе заводить интрижки со студентами, но я уверен, что он никогда никого не принуждал. Из-за чего же тогда эта девчонка так на него взъелась? Его ведь после такого ни в один ВУЗ не возьмут. Что же делать? Если Джо уволят или, не дай Бог, посадят в тюрьму, я этого не переживу.       Дверь моего кабинета открылась и слова сорвались с языка прежде, чем я успел все осмыслить.       — Мистер Финч, спасите его. Я сделаю все, что захотите, только не дайте уволить Джошуа, — лицо декана в этот момент скривилось в презрительной усмешке, от одного вида которой, по телу прокатилась дрожь.       Профессор на несколько секунд завис, а потом как-то странно ухмыльнулся.       — Так уж и на все? Вы ведь знаете, Теренс, о моем интересе к Вашей персоне? Если я попрошу Вас стать моим любовником до конца учебного года? Что скажете Вы тогда?       Сейчас не имело значения ничего, кроме дальнейшей судьбы Джо и я не задумываясь кивнул, только потом осознав, на что подписался. Тяжело сглотнул и уставился на грузного мужчину на пороге своего кабинета, которого считал едва ли не святым до этого момента. Дэвид закрыл дверь у себя за спиной на замок и сделал шаг вглубь кабинета.       — Что же, я сделаю все что смогу, но предупреждаю Вас, я не всесилен, — профессор взялся за пряжку ремня, расстегивая штаны. — А теперь Ваша очередь, мистер Мейси. Покажите, чему же вас научил Джошуа Уиллис.       Желудок взбунтовался, кровь отхлынула от лица, а потом неожиданно вернулась, окрашивая скулы краской стыда. Меня всего колотило, но, пересилив бурю внутри, я поднялся на ноги и подошел к нему, не зная, что делать, и куда девать свой взгляд.       Немного влажные ладони обняли лицо, очерчивая пальцами надбровные дуги, скулы, контур губ, а потом опустились на плечи и подтолкнули вниз. Испытывая приступ острого унижения, я опустился на колени, спуская его штаны с нижним бельем до щиколоток.       Ровный длинный и не толстый член с темной головкой можно было бы назвать красивым, если бы не заплывшие бедра и огромный живот, свисающий сверху отвратительными складками. Это был не первый мой минет, но я чувствовал себя едва ли не жертвой изнасилования. Закрыв глаза и подавив приступ тошноты, я попытался отстраниться от реальности. На голову легла тяжелая ладонь, и влажная головка мазнула по губам, размазывая смазку и проскальзывая между открытых губ максимально глубоко. Из-под закрытых век потекли слезы, и я, максимально расслабив горло, отдал всю инициативу мужчине, послушно насаживаясь на напряженный ствол и сглатывая вязкую от секрета слюну.       Теренс Мейси стал шлюхой. Родители этого позора не переживут.       Мистер Финч направлял меня своей рукой так, как ему больше нравилось, изворачивая голову и сжимая волосы на затылке в кулак. Уши немного заложило, и за все время своей пытки, я услышал только один стон, в тот момент, когда орган в моем рту, пульсируя напрягся еще сильнее и выстрелил семенем прямо в глотку и, наверное это лучше, чем если бы он что-то говорил.       Размазывая остатки семени по языку и губам, профессор довольно пыхтел, но в глаза мне больше не смотрел. Он навел порядок в одежде, дождался пока я соберу свои вещи, а потом отвез меня домой, как и множество раз до этого. ***       С тех пор мало что изменилось, профессор оставался самим собой на людях, так же подвозил меня по вечерам домой, но больше никогда не смотрел мне в глаза, а стоило остаться наедине, в опустевшем по вечерам, здании, и мужчина превращался в оголодавшего по сексу и неутомимого любовника, фантазии которого не иссякали, впрочем как и пыл.       Опыта и умений в постельных играх Дэвиду было не занимать, его прикосновения будили во мне столько же желания, сколько и отвращения, а яркие, на грани боли, оргазмы меня морально уничтожали.       Как я докатился до такого?       Мать поддержала меня, когда осознание собственной ориентации свалилось на подростка каменной плитой, но происходящее сейчас, не одобрила бы даже она. Что уж говорить об отчиме, который винил себя, что не смог вырастить настоящего мужчину.       «Но я не могу предать Джо, не могу предать свои чувства к нему».       Именно так каждый раз я оправдываю свое безрассудство и унижение, полное извращенного наслаждения.       «Во всем этом кошмаре радует одно, через неделю закончится учебный год и нашему договору с мистером Финчем придет конец» Конец flashback ***       Профессор терпеливо дожидается пока я оденусь и соберусь, выключает настольную лампу и не отходит ни на шаг, пока я закрываю кабинет. Мило улыбается охранникам на входе, предъявляя пропуск, а я иду на два шага впереди, стараясь не замечать дискомфорта от постороннего предмета и обжигающего взгляда в спину.       Дэвид идет медленно, все так же на два шага позади, и наслаждается прогулкой, а я могу думать лишь о том, как побыстрее избавиться от липкой спермы внутри и тяжелой пробки, которая так и норовит выскользнуть из растянутых за сегодня мышц.       — Все оказалось намного проще, чем я думал. Девчонка залетела по глупости и к ректору побежала, только потому, что Уиллис отказался на ней жениться, — я не сразу понял о ком идет речь. — Мне удалось записать один интересный разговор и тем самым заткнуть мисс Стэф и ее семью. Миссис Уиллис неожиданно предложили работу в Лондоне, и я уже написал рекомендательное письмо для Джошуа в местный ВУЗ. На этом считаю свою часть сделки выполненной, Теренс.       — Спасибо, — едва шепчу, не чувствуя должного облегчения.       Кажется чувства к Джо не пережили подобного испытания. Теперь он снова может трахать направо и налево наивных студентиков, а я так и останусь облитым грязью ничтожеством, продажной шлюхой, и не важно, насколько благородные цели я преследовал.       — Я завтра уезжаю в Манчестер на месяц, другой, — прерывая мои терзания, продолжает Дэвид. — Считаю и вашу часть договора выполненной, Теренс, но все же прошу, одно свидание после моего приезда, взамен той недели, что осталась, — его голос звучит немного странно, а я на какой-то момент забываю и о дискомфорте, и о самобичевании.       Свидание?       Так он что, действительно влюблен в меня?       На мгновение стало стыдно, а потом противно вдвойне. И от себя, и от него. — Никакого секса или даже поцелуев, — продолжает говорить мужчина, не дождавшись реакции от меня.       «А ведь он за все время, так меня и не поцеловал ни разу. И слава Богу!»       От отвращения передергивает всего, что не скрывается от пристального взгляда декана.       — Как я сказал, ты уже выполнил свою часть договора и можешь отказаться.       «Да он же ненавидит сам себя!» вдруг доходит до меня. В душе поднялась волна злорадного удовольствия и тут же сменилась жалостью к мужчине, который только так может заполучить себе любимого человека.       — Могу я подумать? — вопрос прозвучал, кажется, спустя вечность. За поворотом уже была видна калитка моего дома, а мы все шли, и мистер Финч не спешил отвечать. Он завернул во двор и довел меня до парадной, чего не делал никогда ранее. Остановился на нижней ступеньке и взял меня за руку, вкладывая в ладонь связку ключей.       — Это запасной комплект от моей квартиры. Я пришлю тебе e-mail с датой приезда. Если ответ будет положительным, встреть меня с дороги, если — нет, оставь ключи в почтовом ящике, — полных губ коснулась горькая улыбка, и мистер Финч ушел, так и не подняв на меня своих глаз.       Ноги сами донесли меня до квартиры, столько эмоций слишком много для одного дня. Все силы разом покинули тело и, стоило двери закрыться, безвольной массой сползло на пол, где тут же напомнил о себе натруженный анус и чертов девайс. Пришлось стаскивать вещи и тащиться в душ. Вода обожгла натертую на запястьях кожу, свежие засосы и воспаленные мышцы.       Кожа быстро покраснела от жесткой мочалки и обжигающе горячей воды, но сейчас это было нужно. Стоя под упругими струями воды, я разглядывал новую игрушку, которая загадочно блестела в тусклом свете, притягивая взгляд. Небольшой металлический аксессуар украшенный полудрагоценным камнем в основании был подобран специально под меня. Серебро хорошо сочеталось со светлой кожей, как и мягкий зеленый цвет камня с глазами, а на узкой ее части красовалась милая змейка, почти точная копия моей татуировки на правой щиколотке.       Похоже профессор основательно подошел к выбору сувенира. Не понятно только, зачем он так заморачивался с подобной мелочью, если в обычной жизни даже не следит за своим внешним видом. Пожалуй, я оставлю этот маленький прощальный подарок себе. Он, не смотря ни на что, не вызывает во мне отторжения.       «Вот так вот люди и опускаются на самое дно» промелькнула мысль и по губам скользнула горькая усмешка, но думать больше ни о чем не хотелось. Слишком длинный и тяжелый день. *** 2d June, 2007       Я долго еще прокручивал тот день у себя в голове. Как бы это ни было странно, мне льстило, что кто-то настолько зависим от меня. Даже немного сочувствовал Дэвиду, ведь совсем недавно я и сам был безнадежно влюблен. Я думал и думал, и думал… а потом мне стало интересно, что все-таки произошло с нашим деканом, что он так изменился.       Просторы всемирной сети привели меня в глубочайший шок. Прежний Дэвид был не просто красавчиком. Он был тем самым богом сошедшим с обложки, на которого дрочат все малолетки. Темные, почти черные глаза, смуглая кожа, иссиня-черные волосы, фигура профессионального спортсмена, звезды школьного и университетского футбола, обезоруживающая улыбка и безупречный стиль. Сначала немного неряшливый в старшей школе и ВУЗе, но если приглядеться к снимкам, то заметно, что он продуман до малейших деталей, потом постепенно уходят кожанки и джинсы и в объектив камеры смотрит уже элегантный и уверенный в себе хищник и секс-символ нашего городка. Финч-младший уверенно встает на ноги и реорганизует заброшенный отцовский бизнес, к концу первого года утраивая прибыль. Вокруг появляются толпы поклонников и любовниц, которых уже интересует не столько Дэвид, сколько его состояние и связи. И тут, будто из воздуха, возникла Лидия Гаральд, по словам прессы «алчно жаждущая денег и власти», но мужчину это не интересовало, он уже был ею пленен.       Девчонка тратила деньги с умом, не пуская их на ветер, и крепко держала жениха в своих сетях. До тех пор пока сама же в них не попала. Лидс влюбилась в некоего Сэмюэля из своей великосветской тусовки. Первые полосы пестрели компрометирующими фото наверное с самого начала романа, а может и нет. Сэм даже дал интервью о том, что Лидс и Дэвид собираются расторгнуть помолвку, поскольку былая любовь давно прошла, а буквально через два дня Дэвид сделал встречное заявление.       Свадьба будет, роман на стороне, последствия серьезной размолвки и флирта с его стороны с новым секретарем, но сора была забыта и как оказалась, пара ждет ребенка и в доказательство справка от доктора с подтверждением отцовства. Всем сразу стало ясно, что мягкий в отношениях Дэвид показал свои акульи зубки.       Финч беременную и любимую невесту отпускать не желал и аборт ей сделать не дал, обернув все так, что сбежать она не смогла. Любовник узнав о чужом приплоде сам скрылся в неведомой дали не оставив после себя и следа. Все устаканилось и на несколько месяцев пара выпала из сферы интересов пресс-службы, а в день свадьбы жених и невеста просто не явились. Через месяц какой-то журналюга подловил Дэвида у бара. Истощенный, с впавшими щеками и глазами, небритый, в потрепанной и явно не свежей одежде, со сбитыми костяшками и рассеченной скулой, он едва стоял на ногах вусмерть пьяный. Тогда-то общественность и узнала о трагической смерти Лидс.       «Кинула меня сука, сдохла прямо в подвенечном платье, и ребенка не пожалела» — был единственный комментарий от пьяного в дрова мужчины, прежде чем он избил несчастного мальчишку с диктофоном. Скандал замяли, Дэвид выплатил журналисту компенсацию и ушел в подполье. Больше ни одного фото или статьи, как-будто он сам умер.       От подобных мыслей меня передернуло. Возможно так оно и было. Тогда с девушкой и ребенком умерла и его часть. Стало не по себе и я тут же свернул все вкладки, выключил свет и забрался в постель, планируя хорошенько поспать перед долгой поездкой к родителям домой. Но сон ни шел, а в мозгу все крутилась фраза пьяного Дэвида брошенная тогда в сердцах. Не пожалела ребенка. Не мог же Дэвид винить Лидс за то, что она умерла. Да и почему нет статьи или на крайний случай некролога. Мысли путались и скакали, подкидывая пугающие образы смерти беременной женщины и повесившегося декана или со вскрытыми венами, или…       Меня пробрала дрожь. Пришлось срочно идти умываться холодной водой и искать заначку с сигаретой. Курилось с непривычки тяжело, горло запершило, голова тут же стала тяжелой и неприятные мысли осели горьким осадком на подкорке. Сразу захотелось спать и я прикрыв немного окно пошел обратно в кровать. ***       Утро расцветало яркими летними красками, в воздухе сгущалась духота, поезд оглушающе стучал колесами, а я сидел у окна, игнорируя уже знакомые пейзажи, и не отрывая взгляд от лептопа, где на небольшом экране тускло светилась страница на сайте для знакомств. В профиле было всего одно фото, сделанное еще до знакомства Дэвида с Лидс, хотя сам аккаунт был создан через несколько лет после ее смерти. Море подписчиков, пара десятков друзей и ни одного избранного контакта. Последний раз онлайн хозяин страницы был всего пару дней назад. Снимки достопримечательностей Манчестера залитые в тот день на стену, куча восторженных комментариев и пара лаконичных ответов.       «Приехал по делам»       «Скоро домой»       «Не интересует»       Последний ответ повторялся пару раз на предложение встречи для приятного времяпрепровождения. На моих губах мелькнула глупая улыбка. Сразу представилось лицо с аватарки с раздраженно поджатыми губами и прищуренными глазами.       Под этой записью было еще несколько подобных. Из Лондона, южного Борнмута и несколько городков графства Мерсисайд. На следующем снимке был запечатлен я в компании пары ребят с курса в мантии магистра с выпускным дипломом и улыбкой до ушей. Дэвид вел дипломные работы всех отличников и после выпуска оставлял себе памятные фото. Подпись к посту была соответствующей «Моя гордость. 30 мая, 2005». Комментарии к фото были закрыты.       Дальше снова были пейзажи и достопримечательности городов из командировок и путешествий. Я быстро потерял к ним интерес. Смелости написать Финчу я в себе так и не нашел, поэтому свернул страницу с сайтом и переключился на вид за окном.       Ехать оставалось чуть больше часа. Дорога в Брайтон проходила через Лондон. Мы были в паре минут от вокзала Виктория. Там будет десятиминутная остановка и можно будет выпить охлажденного чая или купить свежей выпечки для перекуса. Есть не хотелось, а вот охлажденного чая я взял сразу несколько стаканов, поскольку влажный британский воздух с каждым новым часом и милей становился все более вязким и теплым. На побережье совсем не так. Морской бриз со стороны Ла-Манша наполняет воздух свежестью и запахом моря.       Родители жили в старой части города. Небольшие домики, стоящие плотной стеной, подымались от набережной ровными рядами, всего в паре кварталов от Королевского павильона, куда будучи мальчишкой я ходил на экскурсии едва ли не каждые выходные. Мы жили на приличном удалении от залива, но выглянув в окно всегда можно было увидеть полоску воды внизу и вдохнуть насыщенный морской воздух. В самом доме было два этажа: на первом крохотная кухня, гостиная и кладовка, на втором же две спальни — моя и родительская, и раздельный санузел, а в мансарде у нас было оригинальное совмещение маминой оранжереи и папиного кабинета. После моего отъезда, папин кабинет переехал в мою комнату, хотя там и оставили кровать и комод, на случай моего приезда.       Парой домов ниже располагалась бакалея, в которой я летом подрабатывал курьером. Сейчас эту работу выполнял рыжий Роджер, живущий неподалеку и поступивший в этом году в старшую школу. Скучную и размеренную жизнь нашего городка разбавляли разве что группы туристов и ярмарки, по старой традиции проводящиеся раз в месяц. Как бы я не любил этот город, вырвавшись за его пределы, я впервые почувствовал, что жив. ***       Отчим, мужчина средних лет, крупный, светловолосый и светлоглазый, как большинство северян, встречал меня на перроне. Седина сделала его пегим, а лицо украсилось сеточкой морщин, но даже на первый взгляд осанка и выправка выдавали в нем военного. Забрав у меня объемную дорожную сумку, он сжал меня в приветственных объятиях и побрел к своему довольно старенькому форду.       Этой машине почти столько же лет, сколько и мне и ее бы уже пора поменять, но служащий флота на пенсии и учительница на пол ставки не могут себе этого позволить. Я уже давно откладываю деньги, чтобы купить отцу, что-нибудь поприличнее, а себе забрать эту рухлядь, просто как добрую память, но стипендии, как и зарплаты ассистента едва хватало на проживание и съем квартиры, что уж говорить о сберегательном счете.       Дорога мягко шуршала под шинами фырчащего авто, отчим рассказывал о том, что прохудилась крыша на мансарде и барахлит стиральная машинка, о том как обрадовалась мать моему приезду и о маленьком подопечном, над которым оформили временное опекунство.       — Рейчел, привела его после занятий, худого и зареванного, и, ничего не объяснив сказала, что жить он будет в нашем доме.       — Где она его откопала-то? — Выныривая из воспоминаний, нахлынувших после въезда в родной район, спросил я.       — Так ученик это ее. Мамки у него и не было, а отец на заводе работал, там авария была, вот он и погиб. Вили милый мальчуган, скромный больно, да только это с непривычки. Мы его в комнату твою поселили. Ты уж не серчай, придется на диванчике в гостиной поспать. Парень только пообвыкся, негоже будет его переселять, — родной говор ласкал уши и улыбка против воли расползалась до ушей. Сколько же времени было убито, чтобы не выделятся из толпы там, в большом городе.       — Я не обижаюсь. Починим крышу, переберусь, как обычно, на мансарду. Не выкинули еще мою кушетку?       — Нет. Мать бы мне голову оторвала, — отец добродушно рассмеялся и, не отрывая взгляд от дороги, похлопал меня по плечу. — О, а вон и Вили. С ребятами гулять ходил, — мужчина посигналил, перепугав мальчишек и задорно улыбнулся, махая рукой русому и щуплому мальчишке лет девяти.       Вильям быстро попрощался с друзьями и мышкой юркнул на заднее сидение машины. Поздоровался с Гаретом и настороженно уставился на меня из-под длинной челки.       — Вильям, это Теренс. Он мой и Рейчал сын. Поживет какое-то время у нас.       — Можешь звать меня Терри, — я протянул подкидышу руку и постарался тепло ему улыбнуться. Мальчик был милым, но против воли внутри ворочалась неясная глухая ревность.       — Вилли, — сухо представился он и дальше мы ехали в полной тишине. ***       Дни тянулись со скоростью черепахи и я занимал их как мог. Сначала мы с отцом вплотную занялись крышей. Что удивительно, Вильям взялся нам помогать. Чумазый мальчишка таскал доски, держал стремянку и подавал инструменты. Он перестал меня дичится и даже делал попытки подружиться и я шел ему на встречу. В душе при виде сюсюкающих над ним мамы или Гарета больше ничего не ворчало, только сердце екало от умиления этой картинной.       В субботу крышу починили и было решено ехать на следующий день на рыбалку. Вильям горел энтузиазмом не меньше отца, а я был рад провести с ними целый день в море. Позагорать, потравить с отцом байки и выловить ведро или даже пару некрупных рыбех на ужин. А по возвращении я понял, что обновляю страничку на сайте знакомств по нескольку раз на день, обрывая себя каждый раз, когда рука тянется к иконке нового сообщения. Тогда в моей голове созрел «гениальный» план. Нужно занять себя настолько, чтобы вечером падать в кровать и засыпать. *** 12th June, 2007       Едва проснувшись, я собрал корзину для пикника, пляжные вещи и прихватив сонного Вильяма пошел с ним на пляж встречать рассвет.       Солнце медленно вставало над кромкой воды, окрашивая все вокруг в нежно розовый и алый цвета. Над берегом летали редкие чайки, курлыкая что-то на своем птичьем языке, а Вили приоткрыв рот наблюдал за этой потрясающей картинной.       После легкого завтрака и зарядки мы вышли на набережную и в трамвае доехали до Королевского павильона как раз к открытию.       — Это что? Так красиво… — глаза мальчишки светились восторгом и я впервые испытал к нему нечто сродни братских чувств.       — Королевский павильон. Пошли. Внутри он тоже прекрасен.       Отдав 18 фунтов за билеты и сдав корзину в камеру хранения мы потопали за экскурсоводом, вслушиваясь в монотонный бубнеж. Мы словно попали в девятнадцатый век на бал. И каждую секунду ждали, что из-за угла выпорхнет дама в пышных платьях и высоком парике или величественно выплывет статный лорд с тростью в руке. Бальный, чайный зал, коридоры и ажурные анфилады. Сказка так затянула меня, что в какой-то момент я потерял подкидыша. Пришлось оторваться от экскурсии и бежать в обратном направлении в поисках мальца.       Вильям нашелся в музыкальной комнате, завороженно наблюдающий за игрой местного наблюдателя.       — Любишь музыку? — спросил я, когда мы уже прогуливались по парку вдоль пруда.       — Да. Она меня успокаивает, когда грустно или страшно, — Вильям покосился на меня, думая стоит ли продолжать. — Когда вырасту, обязательно научусь играть.       — А ты бы хотел учиться играть сейчас и не ждать пока вырастешь? — мальчишка под моим пристальным взглядом запунцовел, но головой кивал очень активно.       Я больше ничего не сказал. Просто взял Вильяма за руку и повел к трамвайной остановке. Полдень прошел, а значит самое время для купания и солнечных ван.       Возвращались домой уже в сумерках. Вильям не переставая зевал и спотыкался о выступающие тут и там камни, но забираться на плечи отказался на отрез. Наверное, не держи я его за руку, он бы уже распластался на тротуаре и уснул. Я подавил очередной зевок и улыбнулся. Этот день был выматывающий и для меня. Только бы дойти до кровати и забыться уже сном. ***             Мы с Вилли неплохо сдружились. Я показал ему все интересные и любимые мною места в нашем городе, подтянул с ним математику и свозил на футбольный матч в Лондон. Посоветовавшись с родителями, я отвел мальчика к старику Хотчу, живущему через два квартала. Он раньше вел музыкальные курсы в школе, но с некоторых пор ему не позволяет здоровье. Я встретился с ним на неделе и договорился об обучении Вильяма азам музыки и игры на фортепиано и скрипке, в обмен на помощь по хозяйству. Подкидыш, узнав об этом, сиял как новенький фунт. Гарет по моей просьбе поднял информацию о смерти Лидии Гаральд. Правда была столь ужасна, что я не смог уснуть в тот день. Девушка свихнувшаяся после истории с побегом любовника, напилась успокоительного и шагнула из окна в подвенечном платье. Шок сменился неясным беспокойством. Я создал профиль на сайте знакомств и, не обращая внимания на то, что была глубокая ночь, написал Дэвиду короткое «Привет». ***       Финч ответил мне спустя пару дней. Кто бы знал, почему я был так этому рад. Мужчина был очень удивлен и, узнав, что я согласен на свидание, сообщил, что прилетает в конце недели. Он с удовольствием отвечал на мои вопросы и задавал свои. Между нами завязалось непринужденное и такое необходимое нам обоим общение, что я уже не представлял себе вечер без наших переписок. Все было радужно до того момента, пока Дэвид не написал, что останется в Манчестере еще на месяц. Он объяснил это тем, что готовит мне некий сюрприз, но меня больше волновало разочарование, нахлынувшее после новости о задержке.       Я скучал и скучало мое тело, привычное к частым постельным утехам. Я радовался возвращению в свою уютную квартирку, потому что можно было заниматься самоудовлетворением, представляя, как «новый» мистер Финч любит мое тело до полного изнеможения, и изнывал от иррациональности своих чувств, переосмысливая все вновь и вновь. *** 3d Augest, 2007 Mr. Finch Самолет завтра в 7:15, к 9 буду дома. Хочу отведать пирога по рецепту твоей мамы. Того самого с вишнями.       «Каков наглец! Пирог моей мамы ему подавай!» — думал я, стоя на кухне по уши в муке и взбивал миксером яйца, перечитывая последние сообщения профессора. На моем лице против воли сияла улыбка, при воспоминании с каким восторгом этот самый пирог дегустировали коллеги, в том числе и Дэвид, на вечеринке в мою честь почти два года назад. Mr. Finch Ты ведь помнишь, что у меня для тебя есть небольшой сюрприз. Mr. Macy Я помню. В девять. Твоя квартира, я и мой пирог. Mr. Finch Если бы ты знал, какая картина возникла в моей голове… Mr. Macy Не хочу об этом думать, иначе не смогу потом уснуть. Mr. Finch Хорошо, пирожок. Mr. Macy Эй, я тебе не пирожок! Mr. Finch Хорошо, «не» пирожок. Спокойной ночи, мне завтра рано вставать. Mr. Macy И тебе, Дэвид.       Вот как на него обижаться? ***       Большая, светлая и просторная квартира. Весь первый этаж занимает одна комната оформленная под студию в серых и темно-синих тонах. Окно от потолка до пола в половину стены и шикарный задний двор сразу бросаются в глаза. Кухонная зона с роскошным гарнитуром отгорожена от остального пространства высокой мраморной стойкой, от входа хорошо видно три двери наверху, а лестница, ведущая на галерею второго этажа, прячется за матово-стеклянной перегородкой.       В комнате нет фоторамок или других мелких вещичек, которые бы хоть как-то характеризовали живущего здесь мужчину. Зато очень много книг, полка со множеством самых разных чашек и сейф, который не может не привлечь мое внимание.       Я долго стою у окна не решаясь выйти во двор и едва успеваю обернуться, когда раздается щелчок входной двери. Шорох опускаемого на пол чемодана, тихое эхо шагов, а я не могу даже вдохнуть.       Вот так сюрприз. Передо мной стоит знакомый и незнакомый мне мужчина. Мужчина с обложки журнала, который смотрит на меня с любовью и надеждой в глазах. Тот самый мужчина, чье фото десятилетней давности мне удалось откопать чуть больше месяца назад. Тот Дэвид, с мыслями о котором я засыпал вот уже много дней подряд.       Я стою спиной к окну наблюдая за танцем солнечных зайчиков на смуглой коже. Шок настолько глубок, что даже тяжело дышать. Я не могу сказать и слова негодования, которое бушует где-то внутри.       — Я слишком поздно понял, что влюбился, — признание дается слишком тяжело, у Финча немного дрожат губы и слишком неловко звучат его слова. — Тогда, в самом начале, я хотел сделать тебе побольней, чтобы отомстить за холодность в ответ на мои чувства, я не ведал что творю, а потом просто не смог…       Я осознаю всю нелепость нашей с ним ситуации и начинаю реветь, как последняя девчонка. Так сложно воспринимать этого мужчину, как того профессора из прошлого с кем мне было противно заниматься сексом и получать от этого удовольствие. Сейчас перед собой я вижу только сексуального парня, того Дэвида, которого узнал два месяца назад, и я хочу заняться с ним любовью.       — Давай начнем все с самого начала, Теренс. Дай мне шанс, потому что я не смогу без тебя, — его скулы слегка покраснели и глаза неотрывно следят за моей реакцией на каждое следующее слово.       Я все еще прибываю в шоке и все, что могу сделать, когда он тянет ко мне руку — инстинктивно отшатнуться. Тут же извиняющеся заглядываю в больные карие глаза и делаю шаг на встречу. Руки не принимаю, но и этого достаточно чтобы успокоить декана. Я чувствую себя настолько глупо, желая прикоснуться к нему и оттолкнуть одновременно.       Мужчина сам отступает от меня на шаг, уходя из зоны высокого напряжения между нами, и направляется на кухню, прихватив по дороге чашку небесно голубого цвета с милым барашком на боку.       — Тебе нравится коллекционировать чашки? — спрашиваю хоть что-то, чтобы разрядить обстановку.       — Да. Глупая привычка родом из детства, — немного смущенно звучит его голос в ответ. — Чай или кофе?       — Чай, если можно. Я не поклонник кофе.       — А я без него жить не могу, — со смешинкой в голосе отвечает он. — Чай только зеленый. Прости, давно не пополнял запасы, — мужчина демонстрирует мне банку и теперь его голос звучит притворно-виноватым.       — Ничего страшного. Я люблю зеленый чай, а с пирогом он будет еще лучше.       О. МОЙ. БОГ. У нового Дэвида такая очаровательная ямочка на подбородке, когда он улыбается, что, кажется, мой член встанет, если он не перестанет.       Чем мы вообще здесь занимаемся?       Мы явно хотим друг друга до звездочек перед глазами и у нас уже вроде бы как была близость, но вместо секса мы собираемся пить чай с пирогом и вести светские беседы.       — Терри, все хорошо? У тебя немного отсутствующий вид.       — А? Да, да, все хорошо. Я думал о том, что мы вроде как теперь пара и нам полагается ходить на свидания и заниматься… прочей романтичной чушью.       — Ты хочешь свидание?       — Не то чтобы… я хотел бы проводить с тобой побольше времени, чтобы привыкнуть и узнать тебя лучше… Блин. Это наверное глупо звучит, — я ужасно тушуюсь под его по-доброму насмешливым взглядом и хватаю в руки первый попавшийся нож. Ведь нас еще ждет мой фирменный пирог. ***       Первое свидание это всегда очень волнительно, даже если вы давно знакомы. Наше первое свидание проходило в приличном, но недорогом и малоизвестном ресторане, где мы бы не смогли наткнуться на знакомых Дэвида по бизнесу. Столик был выбран в уединенном закутке, счет уплачен сразу после сервировки стола, а официант отослан с просьбой не беспокоить. Ужин был поглощен за неспешной беседой, которая по большей части была всего лишь прелюдией к чему-то большему. Тягучие взгляды, мимолетные прикосновения рук, возбуждение бьющее через край. Десерт был отложен на потом.       Финч ушел в туалет и я, не дожидаясь приглашения, выскользнул в общий коридор вслед за ним. То, что я увидел в уборной меня полностью удовлетворило. Полностью закрытые кабинки с деревянными перегородками и дверями, наверняка скрывали все, что происходило внутри.       Едва профессор вышел из своей кабинки, я затолкал его обратно, впиваясь губами и зубами в его рот, сжимая его член сквозь штаны и потираясь своим возбуждением о его бедро. Дэвид сжал меня в своих руках и ответил на поцелуй. Это было ново и остро для меня, зажиматься в туалете ресторана наполненного людьми, где в каждую минуту нас могли застукать. Сердце бешено качало кровь, пульс набатом стучал в ушах, а все чего я хотел, чтобы мужчина обычно имеющий надо мной безоговорочную власть встал на колени и взял у меня в рот. Подавив стон мучительного предвкушения, я высвободил свой пульсирующий ствол и подтолкнул Финча вниз.       Дэвид явно не был против такого хода событий. Он посмотрел на меня ужасно похотливым взглядом и, приспустив свои штаны, наклонился к паху. Потерся носом об гладко выбритый лобок, лизнул пару раз яйца, подул на влажную от смазки головку и поцеловал. Нежно так, почти невесомо. Приоткрыл губы и обвел языком головку, пощекотав щелочку уретры и не забыв уделить внимания чувствительной уздечке. Пропустил плоть в жаркую и влажную глубину рта и пососал налившуюся кровью головку. Отстранился, заглядывая в лицо, демонстрируя как сам ласкает себя свободной рукой, пока вторая массирует мои потяжелевшие яйца и промежность. Подул на влажный ствол и снова наделся ртом на член, пропуская его до самого горла и начиная двигать головой.       Оргазм стремительно приближается и от сладких спазмов внизу живота темнеет в глазах. Ноги плохо держат ватное тело и не хватает совсем чуть-чуть для яркого финала, но на мою попытку задать свой темп мужчина замедляется еще сильнее, до боли сжав пальцами бедро, и рычит, не позволяя отстраниться. Я жалобно стону, почувствовав вибрации в его горле всем телом, и кончаю, содрогаясь в накатившем девятым валом оргазме.       Поправив мою одежду, Дэвид поменял нас местами. Его знакомый до последней венки ствол с багровой от прилива крови головкой мазнул по губам и скуле, пачкая меня предэякулянтом. От предвкушения во рту тут же собралась вязкая слюна, но прикоснуться к плоти и взять ее в рот мне не дали. Отстранив мои руки, мужчина надавил пальцем на подбородок, открывая рот, и, додрочив себе рукой, спустил мне на язык, чтобы тут же вздернуть меня на ноги и припасть к губам, смешивая наши вкусы в сумасшедшем поцелуе, больше похожем на схватку непримиримых врагов или дикий танец.       — Не устану повторять, что ты чертов фетишист, — бормотал я вполголоса, уже сидя за столиком в зале ресторана.       — Если я и фетишист, то ты настоящий извращенец, — с невинной улыбкой ответил этот демон. — Тебя ведь заводит каждая из моих фантазий? — спросил он с улыбкой настоящего искусителя и я не нашелся что возразить.       «Этот засранец раскусил меня!»       Скулы тут же залил смущенный румянец и я предпочел сменить тему.       — Значит теперь мы будем прятаться от журналистов и твоих коллег и конкурентов?       — Не совсем. Только до тех пор пока я не представлю тебя своей семье. Главным образом маме, она у меня немного мнительна и сильно расстроится, если узнает о всем не от нас.       — И когда это произойдет? — вот это так поворот. Как говорится, без меня меня женили.       — Как только ты будешь готов, — Дэвид мне тепло улыбнулся и я растаял.       «Эта улыбка способна влюблять» *** 14th Augest, 2007       — Хочешь сходить куда-нибудь на выходных. В театр или может кино? — Дэвид подмигнул мне, вышагивая по аллее парка.       Такие вот прогулки в уединенных уголках парка быстро вошли у нас в привычку. Засветиться и дать ход сплетням мы пока не могли, а сидеть все время дома было невероятно скучно. Вот мы и придумали такие своеобразные вылазки на природу.       — Как насчет балета. Давно хотел сходить, но бедному студенту такие развлечения не по карману.       — Пользуешься тем, что у тебя теперь богатый парень? — усмехнулся Дэвид, оглядываясь на своего зама, который уже минут двадцать маячит за нашими спинами, но не решается подойти. Он единственный кто пока что о нас знал и всячески способствовал нашим «тайным» встречам.       — Иди. Вдруг что-то важное, а я подожду, — предложил я, наблюдая как хмурятся брови, поджимаются губы и проступают едва заметные морщинки, выражая все недовольство таким поворотом событий моего мужчины. Сразу же захотелось поцеловать эти упрямые губы, разгладить все до единой морщинки и прижаться к твердой груди, чтобы услышать стук родного сердца, но нельзя, не сейчас, когда все-таки можно наткнуться на случайных прохожих.       — Это надолго, так что езжай домой, — Финч сжал мою руку, уловив мое изменившееся настроение и отступил, — а завтра я забронирую нам лоджию и пришлю тебе небольшой подарок, — почти невесомо коснулся моего плеча на прощанье и ушел. *** 17th Augest, 2007       Вода мягко обволакивала тело, на заднем фоне играл сборник классики, чтобы настроиться на нужный лад, отглаженный смокинг, тот самый обещанный Дэвидом подарок, висел в шкафу, а на одной из полочек лежала водостойкая смазка и силиконовые анальные шарики, тоже часть его подарка. Пальцы скользили по груди очерчивая ореолы сосков, сжимая их и покручивая, кружили вокруг впадинки пупка, спускаясь вдоль тела к ложбинке между ягодиц. Массируя сжатое колечко ануса и отступая, чтобы распределить по фалангам пальцев прохладную смазку и вернуться. Мышцы неохотно поддались, впуская пару пальцев и плотно обхватывая их.       Легкий дискомфорт быстро отошел на задний план и пришло ощущение приятной наполненности. Я никогда не считал себя принимающим в постели, думал, что смогу занять ведущую роль, как только захочу. Эти мысли испарились без следа, стоило Финчу взяться за меня. И как бы ни было противно вспоминать, именно он показал мне мою сущность, открыл все прелести роли принимающего, подчинения и той власти, что таится в моей беззащитности.       Шарики смазанные гелем легко проскользнули внутрь, заполняя пустоту возникшую после пальцев и стимулируя чувствительные мышцы изнутри. Все это, и мысли, и легкая стимуляция пальцами меня действительно завели. пришлось на скорую руку решать свою проблемку и выбираться из душа.       Пол часа на сборы и такси везет меня на встречу к моему мужчине. Его нежная улыбка в полутьме большого театра и теплая рука в моей были для меня словно луч солнца в непогожий день и тягучий, словно патока, медленный секс после на заднем сидении его машины был вершиной нашего единения в этот день. Он был рядом и во мне, он окружил меня собой и своей любовью. Наше дыхание и сердцебиения были едины и меня переполняло от чувств.       — Люблю, люблю, я тебя так люблю, — шептал я будто в бреду на пике и слышал ответные признания в ответ. *** 4st September, 2007       — Ужасный день! — Я упал в мягкое кожаное кресло в кабинете Финча и начал обмахивать лицо папкой с бумагами.       На улице уже начинает темнеть, но непривычная для Англии жара все еще не спадает. Мне так хочется оказаться в прохладе квартиры и прикоснуться наконец к желанному мужчине, но у Дэвида еще много неотложной работы, а мне стоит проверить еще около пары десятков работ, чтобы не оставлять на выходные.       — Что могло так тебя взбесить? — немного удивленно спросил Дэйв, поглядывая на меня с улыбкой.       — Все эти женщины и девчонки. Они пялятся на тебя с начала учебной недели, не скрывая своих похотливых взглядов, а я не могу даже прикоснуться, не вызвав недовольства и шепотков за спиной.       — Ты ведь не ревнуешь? Терри, детка, я весь твой, без остатка, — ох, этот бархатный смех, от него у меня каждый раз поджимается низ живота и бегут мурашки. — Или хочешь я могу опять стать неуклюжим боровом? Тогда на меня никто не посмотрит, — Дэвид вскидывает брови, а я едва сдерживаю себя, чтобы не передернуться от накативших разом воспоминаний.       — Нет уж. Я лучше предпочту их жадные взгляды, чем твое ужасное пыхтение в постели и огромный живот, который я не смогу обнять даже ногами, — мы учимся вспоминать прошлое без обид и боли, но шутить о подобном все еще немного неловко.       — Значит ты со мной только из-за внешности? — угрюмо спросил Финч, хмуря брови.       — Конечно. А еще из-за денег и связей, — ни разу не весело ответил я, но не смог долго удержать серьезную мину и залился смехом, любуясь искорками смеха в ореховых глазах. Отсмеявшись, придвинулся к столу, практически укладываясь сверху грудью и по секрету прошептал, — но самое главное это твой прекрасный член, которого очень жаждет одна конкретная часть моего тела.       После моих слов, глаза мужчины загорелись возбужденным огоньком и из-за стола уже поднялся опасный хищник, нашедший свою добычу. Мы еще ни разу за эту неделю не были вместе в том самом смысле. Но пару дней назад часть моих вещей перебралась в квартиру Финча, а сегодня наша первая маленькая годовщина и я планирую отмечать ее в кровати так долго, сколько выдержат наши тела.       Дэвид приблизился к креслу и рывком вытащил меня из него, усаживая на край стола. Горячие губы пахнущие пряным кофе прижались к моему рту в жадном поцелуе и спустились вниз по шее, чтобы оставить собственнический укус на острой ключице.       Губы и язык снова и снова путешествуют от шеи к губам, пока ловкие пальцы расправляются с мудреным замком на штанах. Член дергается при каждом прикосновении широких ладоней. Дэйв откидывает мои штаны куда-то назад и спускает свои на бедра. Его ровный прекрасный ствол притягивает меня как магнитом и я не отказываю себе в желании почувствовать его тяжесть хотя бы в руке. Легко ласкаю его, дразню невесомыми прикосновениями, продолжая свою пытку до тех пор пока зубы не смыкаются на плече, а кулак до боли не сжимается на моем собственном стояке.       Болезненный стон вырывается в открытое настежь окно, губы проходятся в мимолетной ласке по виску, обдавая горячим и влажным дыханьем с запахом крепкого черного кофе и вишни. Широкая ладонь ложится между лопаток, распространяя жар и плавя податливое тело, пока ее сестра ласкает два наших члена быстро и с напором. Пот застилает глаза, он солеными каплями разбавляет наш вишневый поцелуй, струится по телу и пропитывает насквозь тонкие белые рубашки.       Мы оба на приделе. Оргазм накатывает оглушительной волной. Я пачкаю своим семенем рубашку и штаны мужчины и окончательно падаю на стол, пока он доводит себя до разрядки, наблюдая горячим взглядом за мной. Дэвид приглушенно стонет, спуская мне на бедра, размазывает сперму по ногам и члену, помечая меня как свою собственность. Кожу тут же начинает тянуть, но я молча терплю и не перестаю улыбаться. Мой любовник ужасный фетишист, но меня это только больше заводит. Что же, похоже он был прав и я тот еще извращенец.       Дэвид натягивает на меня белье, когда замечает зеленый камень в рукояти пробки. Пальцы пробегаются по промежности в невесомой ласке и, ухватившись выступающую часть девайса, тянут его наружу.       — Эй! — Я легонько бью его по рукам. — Это мы оставим там до прихода домой, — лукаво улыбаюсь, целуя место удара. — Будет ведь лучше заняться этим на нашей огромной кровати в свете уличных фонарей. Вытащишь свой подарочек и хорошенько меня трахнешь, не переживая, что мои стоны и крики услышит охрана. А я надеюсь ты заставишь меня кричать от наслаждения этой ночью.       Скулы Дэвида заалели и по лицу заходили желваки. Моя маленькая шалость удалась.       — Тебе повезло, что завтра пятница и у тебя нет пар, потому что обещаю, ты не сможешь даже собрать ноги, не то, что встать с кровати, когда я закончу, — в кровь плеснуло адреналином и заныло внизу живота. Я точно чертов извращенец.       — Поехали домой? — Хрипло спросил я, застегивая пуговицы на его пиджаке.       — Я приберу за нами, а ты пока заводи машину. ***       За окном начинает стучать ливень, когда мое тело роняют на кровать, мы на секунду прерываем поцелуй, чтобы посмотреть на капли дождя стекающие по стеклу. Это делает обстановку еще интимнее.       Дэвид мягко касается губами моей шеи, прихватывает зубами острый кадык, ныряя языком по впадинке ниже на грудь. Руки в настойчивой ласке спускаются к поясу брюк. А все что могу сделать я, так это поддаваться на встречу его губам и рукам, цепляться пальцами за его тело и простынь. Кто-то назовет это «безынициативностью», но я знаю, что моя податливость и покорность заводят Дэвида покруче любой порнушки. Он стягивает мои брюки вместе с нижним бельем, касаясь губами коленок и лодыжек. Я вижу, как плывет его взгляд от моих возбужденных вздохов и поджатых пальцев, и ноги сами собой раздвигаются перед ним.       Отбираю у любовника уже распечатанный презерватив и выкидываю его куда-то за пределы кровати и выдавливаю немного смазки на его член, попутно лаская вздувшиеся венки и упругие яйца. Дэвид тихонько стонет в поцелуй и я шире раздвигаю ноги, давая доступ к своему телу. Откидываюсь немного назад, переживаю первую боль от проникновения, а мужчина напротив глушит мой стон своими губами, делая первый толчок.       — Люблю тебя, — шепчет он и я понимаю, что счастлив.       — Выходи за меня, — выдыхаю я и меня подкидывает над кроватью от резкого удара прямо по простате.       — Да, — стонет он, изливаясь.       Вот оно мое личное счастье. Ради этого стоило пережить все то, что приключилось со мной.