***
Домой он решил не возвращаться, по крайнее мере сегодня, вообще. Шёл по улице, пиная каждый попадающийся под ногу камень, наступая на баночки от газированных напитков, вороша кроссовками пожелтевшую и опавшую листву, засунув руки в карманы, а на голову натянув капюшон так, чтобы даже глаз не было видно встречающимся на его пути прохожим. Он не хотел, чтобы хоть кто-то видел его покрасневших глаз, да и выражения лица в целом. Он шёл, не разбирая дороги, лишь следуя каким-то внутренним порывам, направляясь, кажется, в парк. Листва стала попадаться с регулярной постоянностью, где-то чуть ближе к дороге виднелась потемневшая зелёная трава, чуть дальше, под сенью багровых деревьев – совсем сухая и жёлтая. Веянье осени ощущалось так остро и сильно, что от этого становилось на душе холоднее и мрачнее. Тучи тоже сегодня хмуро накрыли собой весь город, не угрожая дождём или другими осадками, а лишь пугали, закрывая собой солнце, давили своей однотонной серой массой и вызывали меланхолию. Но кто сейчас смотрит на небо? Юичиро присел на скамейку, которая находилась в отдалении от основной, часто посещаемой части парка, где он был, чуть ли не единственным прохожим, сел прямо на чуть грязные и старые доски, совсем не заботясь о своих джинсах. Он задрал голову к небу, которое проглядывало сквозь тёмные листья деревьев, на посеревшие облака, которое нагоняли грусть. Ему хотелось, чтобы резко пошёл дождь. Чтобы его капли коснулись лица, чтобы смыли всю усталость, все чувства, переживания и эмоции, ему хотелось обо всём увиденном забыть, просто раз – и забыть! Но это было невозможно. Теперь, когда он обдумывал все свои действия, слова, попытки сблизиться, хотелось смеяться. Либо он был настолько слеп, либо глуп, либо… принимал желаемое за действительное. И с чего это Юичиро решил, что его чувства могут быть взаимны? С чего решил, что между Микаэлем и Аканэ ничего нет, пусть они оба так говорят, их переглядывания друг с другом и понимание с полуслова иногда рассказывают больше, чем сами люди. Вот только не понятно, почему же Аканэ тогда сблизилась с Йоичи, если между ней и Микой… Даже если между ними что-то есть, какой резон им это скрывать от него? Он действительно запутался. А ещё Юичиро совсем не знал, как стоит реагировать на поцелуй. По сути, ну увидел он – и что с того? Два человека, вроде бы не связанные отношениями, не могут поцеловаться? Могут, в этом нет ничего такого. Может зайти и дальше – это вполне нормально. Так и что дальше? Увидел он их, отреагировать должен спокойно, так бы отреагировал любой человек. Но Юи больно, не хочется смотреть в глаза ни одному из них двоих, не хочется даже думать о том, что придётся об этом говорить или ещё что-то подобное. Он должен реагировать на это спокойно, как любой нормальный человек, а не загоняться по пустякам. Но разве сердце можно переубедить? Ему было плохо от мыслей, что боль, возникшая в груди, результат ревности. Но у него не было никаких прав ревновать. А он всё равно ревновал. Ничего не знал о причине поцелуя, злился, снова ревновал, ругал себя за это и снова злился. И следовал этому замкнутому кругу, смотря на серые небеса, которые как никогда прежде полностью соответствовали его внутреннему состоянию души. Звонки, что раздавались очень часто в последние полчаса, Юи скидывал не глядя: звони хоть Шиноа, хоть Микаэль, хоть Аканэ или кто-то другой из его друзей, даже если это звонит тренер, сегодня у Юичиро законный выходной, который он выпросил, чуть ли не на коленях. А теперь, получается, и выходной пропадает зря. От этого становилось ещё грустнее. Пойти на фильм, а то есть видеть этих двоих, он был не в состоянии; решение сидеть здесь до самой темноты, пока не включат фонари, а на город набросят покрывало ночи, пришло в голову спонтанно, и он решил, что, пока что, оно самое лучшее. Сидел в наушниках, выключив сеть, чтобы до него не могли дозвониться, слушал музыку, пытаясь отвлечься с её помощью от грустных мыслей, получалось плохо. Они отказывались покидать голову, заставляя всё раздумывать о себе и раздумывать, нагоняя и так хмурую атмосферу ещё сильнее. От них хотелось удавиться. И почему в ту ночь Юи не сдержал себя и поцеловал Мику. Пусть не в губы, пусть всего лишь в щёку, но даже так он открыл перед ним свои чувства, давая не просто призрачный намёк, а делая почти откровенное признание. Они так и не поговорили об этом, Юи сделал вид, что это было в полусне, ничего не значило, Микаэль, по-видимому, тоже. И Юичиро даже не знал, какой бы реакции от него хотел: ругани и разрыва дружбы, или пылкого признания, сухого отказа или взаимного ответа. Но вместо этого получил – ничего. Правда, вместе с раной он получил и возможность быть под наблюдением у недоучившегося врача, который, пока обрабатывал рану, прикасался к его голой коже, вызывая табуны мурашек, которые явно списывал на прохладу в квартире, а не на просыпающееся желание о близости. И этих прикосновений Юи желал, ждал, принимал и очень-очень сильно хотел, чтобы они не прекращались. И то, что Мику совсем не смущали шрамы на его теле, внушало какую-то надежду. Вот только жаль, что эта надежда разбилась о сегодняшний день, как об очень большой и твёрдый айсберг. Музыка помогала, мысли убивали, а Юичиро самому хотелось выпить или ещё чего-нибудь похожего. Но пить ему было категорически запрещено: скоро отборочные, поэтому даже таким способом забыть об этом дне, он не мог. Приходилось терпеть, повторять момент поцелуя в голове, закусывать губу до крови, понимать, что всё это глупо и не имеет смысла, и снова смотреть на иконку, которая отображала сорок пропущенных звонков и семнадцать сообщений. Ему даже стало интересно, кто такой упорный. Следующий вызов он принял. - Юи! – закричали в трубку. Аманэ поморщился от громкого звука – в парке было так тихо, что о громких звуках он уже успел забыть, - и с некоторым раздражением понял, что звонит ему Микаэль. - С тобой всё в порядке? Ты так долго не брал трубку… Я начал волноваться… что ты опять… - он так и не договорил. «Какой же, однако, дурак! - думал Юичиро, прикладывая ладонь к лицу. – Как я мог снова заставить его волноваться. В прошлый раз, когда я не брал трубку, получил эту глупую рану, - а следующая мысль грела ещё больше: - Мика волновался за меня». Глупая и смешная мысль, учитывая то, что он видел. - Да, со мной всё в порядке. Прости, - его голос в этот момент звучал так глухо, что Шиндо заволновался с новой силой. Точно видел. – Я немного… задумался… - Ничего, - тут же послышалось с того конца, - всё хорошо. Да ведь? - Да. - В кино не получится пойти, да? - Прости. Так странно, но даже после увиденного поцелуя, ему всё равно хотелось пойти с Микой в это кино, увидеть этот фильм, которому был уже не рад, сесть рядом с ним, может, даже взять один попкорн на двоих. Но и этим мечтам было суждено разбиться в дребезги. - Тогда, - голос Микаэля звучал столь неуверенно, столь хрипло и так дрожал, что Юи даже стало его жаль, - что на счёт того, чтобы ты пришёл ко мне? Аманэ сидел ошеломлённый, чуть не выпустил телефон из рук. Вот такого предложения он уж точно не ожидал от Микаэля. Какого угодно, но явно не приглашения к себе. - Это ещё зачем? Рана моя уже не нуждается в бинтах, а остальное… - Посмотрим кино! – не стал дослушивать слова брюнета Мика. – Устроим целую ночь просмотра фильмов. Может, получится даже тот, на который мы хотели пойти. С тебя закуска, с меня фильмы. Ну как? Согласен? Надежды в голосе было столько, что Юичиро не мог ему отказать. Просто не мог – и всё тут. Он и сам хотел пойти к нему, быть рядом целую ночь, пусть не в том смысле, в котором хотелось больше, но и это уже много. Предложение было слишком заманчивым. И он знал, если откажется, потом долго будет об этом жалеть. Да и смысла отказывать не было. И не хотелось. - И этот мой поцелуй с Аканэ, что ты видел, ничего не значит. Заветные слова? Галлюцинация? Наваждение? Снова вместо реальности мечты? Или же… - Когда я могу подойти? – спросил Юи ослабевшим голосом. - Хоть сейчас. - Отлично. - Тогда я жду тебя. Вызов был завершён. Юи немного приободрился. На душе ещё был неприятный осадок, но мысли… мысли были теперь очень далеко. Совсем не здесь, где-то там, за серыми облаками. А дождь всё-таки пошёл…***
Стоя у дверей Микаэля, Юичиро прилично волновался, сжимая в одной пакет с лёгкой закуской: попкорном, чипсами и какими-то орешками, которые, как он знал, очень любил блондин, а в другой его руке была целая упаковка с пиццей. Идея купить её пришла прямо у кассы - из-за него была задержана очередь - но идея была столь привлекательна, что он просто не удержался. Да и зачем удерживаться от такой покупки, которая явна будет оценена по достоинству? Аманэ очень волновался. Волновался и по той причине, что на часах время было далеко вечер, если не ночь – он особо на них не глядел, - они с Микой будет в квартире одни, целую ночь рядом, на одном диване: только они, фильм и закуска. И если бы не события дня, Юи бы серьёзно поверил в то, что у него есть шанс на взаимность. Вот только… «Поцелуй с Аканэ ничего не значит» - дублировалось в его голове, каждый раз, когда он раздумывал идти сюда. А за час, что он провёл в покупках и разъездах по городу – путь от парка и до дома Микаэля оказался не близкий, - подобные мысли посещали его довольно часто. Просто развернуться – и потерять последний шанс на взаимность и друга. А этого Юичиро терять не хотел. Обида грызла его душу, но он попытался заткнуть противный внутренний голос, который напоминал о том поцелуе, и каждый раз напоминал сам себе, что они оба: и Мика, и Юи, не связаны какими-либо отношениями, поэтому и ревновать, повода нет. Если бы адюльтер, если бы они находились хотя бы в отношениях, Юичиро смог бы себе объяснить это давящее чувство внутри себя, после случайно увиденного, а так… И когда он не смог объясниться даже себе, нажал на дверной звонок, вызывая тем самым противную мелодию, которая быстро разнеслась по всей квартире грубым переливом давно нуждающегося в замене звонка. Аманэ даже нахмурился, улавливая этот неприятный звук, более похожий на скрип, а не на короткую мелодию. И как Мика с его музыкальным вкусом всё ещё терпит эти звуки, издаваемые его звонком? Дверь открылась настолько быстро, что на мгновение показалось, что Шиндо стоял прямо под ней, смотрел в глазок и про себя смеялся над нерешительностью Юи. Но мысли были мгновенно отброшены в сторону, когда на брюнета с широкой улыбкой посмотрел хозяин квартиры, а его глаза буквально засеяли. - Как я рад тебя видеть! – поприветствовал его Микаэль. – Я уж и не надеялся, что ты придёшь. - Как я мог не прийти? – искренне удивился Юичиро, всё так же стоя за периметром квартиры. – Я же пообещал. - Просто… - но Мика оборвал сам себя, явно не горя желанием с этого начинать вечер, взмахнул руками, ругая себя и в мыслях, и немного вслух, но тихо, и слова не разобрать, а потом отступил на несколько шагов. – Прости. Даже не дал зайти. Проходи! Юичиро поторопился ответить на предложение, зашёл за порог, закрыл за собой дверь – уже выучил замок – и явил взгляду Микаэля коробку. Он поражёно уставился на предмет, не веря либо своим глазами, либо догадкам. Но он явно не был не доволен. - Ты, правда, купил пиццу? – зачем-то спросил Мика, смотря на Юи горящими от восторга глазами. - Ну да, - ответил Аманэ, - а что, не видно? - Нет-нет, видно, - взмахнул руками Шиндо, - я не об этом. – Он посмотрел на брюнета так, будто бы искал поддержки и благодарил одними лишь глазами так, как будто бы Юи не пиццу принёс, а самый большой алмаз в мире. – Эта пицца с грибами? – Скорее риторический вопрос, Микаэль уже убедился в своей догадке, глянув на упаковку повнимательнее. – В последний раз такую пиццу я ел на своё пятнадцатилетие. Это был настоящий праздник. Я люблю грибы, но… у меня не было возможности их уж так часто кушать. Грибы, а уж пицца с ними – праздник. По крайне мере, для меня. Только что ты подарил мне праздник! Смотря в эти горящие глаза, на эти тонкие губы, сейчас растянутые в улыбке, Юичиро понимал, как же сильному ему хотелось его поцеловать. Плевать на то, что его могут оттолкнуть и явно это сделают – тот поцелуй сам возникал видением в сознании – но Юи хотел это сделать, и сделал бы, если бы не… - Кажется, чайник закипел! – воскликнул Микаэль и поспешил на кухню, прихватив с собой пакет и пиццу. Аманэ проводил его удивлённым взглядом, но ничего не успел сказать – блондин уже скрылся за поворотом – поэтому снял верхнюю одежду и кроссовки, лишь молясь, что дырок на его носках нет. Ему повезло – молитвы были услышаны. Но если не повезло, то краснел бы весь остаток вечера. Микаэль вовсю хозяйничал на кухне, наводя то ли чай, то ли кофе, или другой какой напиток, когда Юи заглянул за косяк. Кухню блондина он любил: чистая, ухоженная, идеальная, прямо, как и сам её хозяин. И его действия с кружками, его забота не могла не пробуждать в Аманэ тёплых чувств, заставляя растекаться в его груди нежность, а губы сами лучились умилённой улыбкой. И как только Шиндо оглянулся, почувствовав, вероятно, пристальный взгляд, Юичиро увидел на его щеках яркий румянец. Это была ещё более милая картина. - Прости, - прошептал блондин, - я даже не спросил, будешь ты чай или нет. Я как-то не подумал, что… - Я не против чая, - перебил его Аманэ, - я очень даже за чай. Мика отвёл взгляд, сжал кулаки и закусил губу, силясь, вероятно, что-то сказать. «Вздумал объясниться!» - яростно подумал Юи. Сейчас он не хотел слышать никаких объяснений, а почти незаметная наигранность вечера стала ещё более очевидной. Вот только… Юи понимал, что не все эмоции Микаэля поддельные, только эти, сейчас. Но когда он говорил про пиццу, тут он не лгал, Юичиро чувствовал это сердцем. - Собрался объяснить, да? – голос Аманэ был слишком холоден; он ударил Мику будто хлыстом по щеке, отчего тот невольно вздрогнул. – Может не стоит? Да и причин тебе объясняться передо мной, нет. Подумаешь… поцелуй. Что в этом такого? Если есть чувства, то почему бы не… - Никаких чувств! – отрезал Микаэль, но глаз на брюнета так и не поднял. - А? - Между мной и Аканэ нет никаких чувств, отношения исключительно дружеские. А поцелуй… это способ доказать… кое-что… Юичиро наклонил голову на бок, внимательно вглядываясь в чуть покрасневшие скулы, в знакомые черты лица, пытаясь увидеть глаза, но они скрыты под чёлкой, на стянутые губы, явно закушенные до боли. - И что это, «кое-что»? – понимая, что надежда ещё есть, надавил Юи. Но Мика вскинул голову, встречаясь на этот раз с ним взглядом; и Юи в который раз убедился, что у него очень красивые голубые глаза. - Не важно, - быстро выговорил он. Но Юичиро понял, что это «кое-что» очень даже важно, как для Мики, так и для самого Юи. И он, кажется, мог догадаться, что это за «кое-что». Но решил не тешить себя глупыми надеждами. Они как-то тешили собой его сами. - Хорошо, - быстро согласился брюнет, тем самым позволяя Шиндо облегчённо вздохнуть, - раз не важно, то не важно. Это ведь меня не касается, правда? Микаэль кивнул головой, заставляя уголки губ Аманэ чуть приподняться. Значит, касается, ещё как касается. Шанс снова замаячил на горизонте. - Тогда, может, чай? И они оба засмеялись. Теперь атмосфера не была столь уничтожающей. Теперь можно было расслабиться. --- Они сидели друг напротив друга, перед ними стояли чуть дымящиеся кружки чая, который только-только был заварен Микаэлем. Из колонок, которые блондин принёс вместе с ноутбуком, доносилась приятная классическая мелодия, и оба парня ей вдоволь наслаждались. Мика даже прикрыл глаза, внимая музыкальным переливам. Композиция была великолепна. Под неё даже хотелось танцевать, но не сейчас, не тот век, а если переместиться на несколько веков назад… Юи бы с удовольствием украл у Микаэля хотя бы один танец. Смотря на эти прикрытые глаза, на губы, растянутые в довольной и радостной улыбке, на пальцы, подрагивающие в такт музыки, Юичиро понимал, что подарок выбрал очень даже хороший. Мика был доволен - а это самое главное. Чай, прекрасная компания в лице одного человека, приятная мелодия, что может быть лучше? За окном продолжал идти дождь; мокрая кофта Юи сохла в ванной – за тем, чтобы она туда попала, проследил лично Мика – пицца, так же подогретая и чуть дымящаяся, лежала перед ними. Одна композиция сменилась другой в плавно переходе, как меняются настоящие времена года. «Лето» стало «Осенью», а улыбка на лице Шиндо стала лишь шире. - Нравится? – И только когда Аманэ произнёс это вслух, понял, насколько этот вопрос глуп. Конечно же, Мике нравится, об этом и речи идти не может. Это же Вивальди, «Времена года»! Он же так давно их хотел. Весь концерт. - Очень, - расцвёл блондин, поднося кружку к губам и делая несмелый глоток. Сейчас на ум Юи шло лишь сравнение Микаэля с цветами, с самыми красивыми полевыми цветами, с такими цветами, которые даже бледнеют, находясь рядом с ним. Брюнет узнал уже о многих цветах, увидели их своими глазами или лишь слышал о них, но он точно мог сказать, что цветка краше Мики нет на целом свете. Для него Микаэль был самым красивым. Если бы его кто-то спросил, когда и почему он влюбился в Микаэля, Юичиро ответил бы, не задумываясь. Он влюбился в него, как только увидел в цветочном магазине с яркой вывеской «Цветы», и влюбился тогда же, в приятный голос, в смех, улыбку, блеск глаз, когда он рассказывает о цветах, в его любовь к музыке, в его любопытство, в его интерес ко всему миру, в его печальную душу, с самой настоящей раной, в него самого. И Юи знал, так просто эта любовь никуда не уйдёт. Она очень сильная, он верил в это. И он так сильно желал, чтобы она была взаимной. Чего бы он только ради этого бы не отдал! - Мы просидим здесь всю ночь? – спросил Юичиро, косясь на кухонный стол, на котором стоял ноутбук, на колонки и кружки, и, конечно же, на пиццу. - Нет, - покачал головой Мика, - конечно же, нет! Просто… мне хочется посидеть так… Понимаешь? Ты, я, чай, пицца и классическая музыка. Идеальный вечер! Теперь пришла очередь Юи краснеть. Он не мог отделаться от мысли, что Микаэль сейчас с ним флиртует, а с каждым словом лишь в этом убеждался. Отвечал неумело на флирт, судорожно соображая, заходило ли их общение раньше до таких пределов. Память упорно отвечала, что такой откровенный флирт между ними впервые. Поэтому Юичиро оставалось только раздумывать над тем, что же такое вызвало в Мике желание с ним сейчас заигрывать? Ответ напросился сам собой и совсем уж странный. «Поцелуй с Аканэ? Серьёзно? Выяснил «кое-что»? И, конечно же, не касается меня? Всё сходится!» - Да, согласен, - протянул Юи, поднося кружку к губам, - вечер и правда идеальный. Они приступили к пицце; Мика блаженно жмурился, приговаривая, что это его лучшая пицца в жизни (третья в ней), благодарил раз двадцать в разных трактовках Юи, готовый чуть ли не на колени перед ним встать. Юичиро бы хотел этого, но чуть-чуть с другим намереньем, но это лишь его эротические мечты, от которых ему безумно стыдно. После этого, улыбаясь и шутя, за лёгкими разговорами, прибрались на кухне, распрощавшись с пиццей и чаем, поставили попкорн в микроволновую печь, а сами отправились в комнату, куда вместе с ними перекочевал ноутбук и колонки. Вместе они выбрали фильм, приготовили место на диване, расправив его, накидав на него подушек и пледов, в это время прозвенела печь – попкорн был готов к употреблению – и Микаэль принёс закуску. Окна были зашторены, атмосфера создалась довольно нагнетающая, особенно, когда из колонок доносился скрежет механизмов и вой – они смотрели что-то близкое к хорреру – хотя сама книга, которую читал Юи и очень не хотел видеть по ней фильм, была не только ужастиком, но ещё и стимпанком – отсюда и механические паровые киборги-убийцы. Чего только в голову сценаристов и режиссёров не придёт! Мика и Юи сидели друг к другу очень близко, настолько, что каждый раз касались друг друга, когда тянулись за попкорном. В темноте не было видно, как они были смущены этим, но напряжение, казалось, можно было резать ножом и кушать его маленькой чайной ложечкой. Атмосфера над ними зависла довольно странная, как думал Юичиро. Они неустанно комментировали фильм друг другу, смеясь над моментами, в которые казалось, что физика, биология и другие науки нервно курят в сторонке, улыбались друг другу, что было видно лишь во вспышках яркого экранного света. И в этой загадочной, предрекающей нечто удивительное, атмосфере, они и не заметили, как закончилась сначала другая закуска, а за ней и попкорн. Мика быстро отнёс освободившиеся тарелки на кухню и вернулся быстрее, чем в фильме прошла минута. Юи лежал под двумя пледами, ему было жарко, но и так хорошо и лениво, что выбираться из-под них он даже не думал. Наоборот, он ещё и Мику к себе притянул. Его это уже ни капли не смущало, как и блондина, кажется, то же. Каким-то образом голова Аманэ оказалась на плече Микаэля; под ленивые поглаживания по голове у него начали закрываться глаза, плечо казалось удобнее подушки, а фильм на фоне переставал существовать. - Знаешь, Юи, - тихий голос нарушил их недолгое молчание; про фильм было забыто, - я долго думал с того дня – даже выкурил три сигареты – представь! Целых три! Я так много не курил со школы! И всё дело в том, что я, кажется… - и только теперь он понял, что на его плече уже мирно сопят, - тебя люблю. Вот только брюнет этих слов уже не слышал, разморённый атмосферой, морально вымотанный за день, он просто не выдержал – и уснул. Часы отобразили два часа ночи. Мика выключил фильм, даже не досмотрев его – интерес пропал ещё на его середине у них обоих – поудобнее устроил Юи, поправив подушки и пледы, и, не удержавшись, поцеловал его в лоб, понимая, что этот поцелуй настолько невинен и лишь пробуждает в нём желание. Аканэ же посоветовала, хочешь узнать, что испытываешь, поцелуй. Он и поцеловал. Пусть и не в губы, пусть, когда Юи спит, но ведь даже так почувствовал, как всё в его душе вздрагивает, в ней разливается тепло и… любовь. Да, теперь Микаэль готов признать себе – и не только себе – что он действительно любит Юичиро. И теперь он настроен очень решительно, чтобы и брюнет об этом узнал. И он скажет. Теперь уж точно скажет!