Глава 32. На перепутье
16 июля 2018 г. в 22:49
Елена стояла возле окна, обхватив плечи руками, словно пытаясь согреться, и глядела на сад. Ветер шелестел в кронах деревьев, тревожа их, и её сердце тоже не находило покой. Она волновалась из-за Клауса. Боялась, что тот может попасть в беду, хотя первородный обычно сам походил на ходячую катастрофу.
Их отношения длились уже два месяца. Елена не сразу уловила момент, когда семья Майклсон и, в первую очередь, Клаус, стали так много для неё значить. Этот мужчина словно стал центром её персональной вселенной. Иногда это почти пугало девушку. Чем сильнее она была привязана к человеку, тем больше её страшила возможность потерять его. Елена сама не знала, откуда у неё взялись сегодня такие мрачные мысли, но не могла от них избавиться. Клаус всего лишь ушёл куда-то по своим делам, а она накрутила себя.
Когда за её спиной послышались чьи-то шаги, Гилберт резко обернулась, но это оказалась Ребекка. Блондинистая вампирша вернулась, неся какие-то объёмные пакеты. Она опустила их на пол и внимательно посмотрела на Елену.
— Мне кажется, или в вашем с Клаусом личном раю не все идеально? — протянула Ребекка. В её голосе слышалась насмешка, но на самом деле та переживала за брата.
— Нет, все в порядке, — возразила Елена. — Просто иногда я волнуюсь за него.
— Ты счастлива с ним? — неожиданно спросила Ребекка.
— Да, пожалуй, — ответила Гилберт, будучи немного удивлённой. Первородная давно не интересовалась их отношениями так прямолинейно.
— Клаус бывает ещё той занозой в заднице, но он дорог мне, — сказала Бекс. — Не хотелось бы, чтобы кто-то разбил ему сердце. Ты для него не просто мимолетное увлечение, потому предупреждаю: даже не думай о том, чтобы причинить ему боль.
— С чего ты взяла, что я захочу это сделать? — промолвила Елена.
— Так всегда случается, рано или поздно. Таковы мы, Майклсоны. Мало кто долго выдерживает рядом с нами, — произнесла она.
— А как же ты и Марсель? — спросила Елена.
— У нас всегда были сложные отношения, — сказала первородная. — Но он вампир, к тому же с детства связан с нашей семьёй. А ты обычный человек и однажды захочешь нормальную жизнь.
— Теперь ты словно отговариваешь меня от отношений с Клаусом, — нахмурилась Гилберт.
— Лишь предупреждаю, чтобы ты делала выбор, пока все не зашло слишком далеко, — промолвила Ребекка. Она подхватила пакеты и направилась к себе, оставляя Елену в ещё большем смятении, чем прежде.
Клаус вернулся через несколько часов. Елене было достаточно вновь оказаться в его крепких объятиях, чтобы ощутить душевный покой. Эта безумная жизнь даровала им ещё одну порцию счастья. Видимо, они успели сделать что-то очень хорошее, если судьба смилостивилась над ними и перестала высыпать щедрой рукой несчастья на их головы.
Ужиная вместе с Майклсонами, Елена размышляла о том, как причудливо её жизнь пересекалась с этой семьёй. Первородные словно заменили ей прежних друзей. Но она понимала, что на самом деле это не так. Джереми, Кэролайн, Бонни и братьев Сальваторе никто не мог заменить в её сердце. Оно до сих пор стремилось к ним, но Клаус удерживал Елену возле себя, уже не прилагая к этому усилий. Она больше не являлась пленницей, но и свободной не чувствовала себя до конца.
Ночью, рядом с Клаусом, все сомнения отступили, вытесненные чувствами более сильными. В эти минуты Гилберт забывала обо всем, оставались лишь страсть, желание и невероятная тяга друг к другу. Если бы она знала, что случится совсем скоро, то постаралась бы впечатать в память каждую секунду этой близости, каждое прикосновение и поцелуй Клауса. Елена даже не подозревала, что эта ночь окажется для них прощальной. И причиной тому станут вовсе не козни врагов, противников Майклсонов, а они сами.
На следующий день Елена прогуливалась по парку с юной ведьмой Давиной Клэр. Как и Камилла с Говардом, она стала для возлюбленной Клауса одним из немногих друзей в Новом Орлеане. Всё-таки девушке нужно было какое-то разнообразие в общении, кроме первородных, кто-то, не забывший, каково быть человеком.
— Ты в последнее время какая-то другая, — заметила Давина. — Более задумчивая, погруженная в себя. У вас с Клаусом все нормально?
— Да, насколько это может быть в нашем случае, — улыбнулась Елена. Странно, вчера Ребекка спрашивала подобное, сегодня Ди. Они словно чувствовали что-то, чего не понимала сама Гилберт.
— Поначалу я удивлялась вашим отношениям, — призналась ведьма. — Не думала, что Клаус способен любить и вызывать в ком-то ответные чувства. Но пришлось переменить свою точку зрения.
— Я думаю, что у всех есть светлая сторона, — сказала Елена. — И Клаус — не исключение.
Затем она призналась:
— Пожалуй, кое в чём ты права. В последние дни меня всё больше пугают наши с ним отношения. И дело, скорее, во мне. Я слишком часто теряла близких, чтобы это случилось снова. Я слишком сильно сконцентрировалась на Клаусе, и подобная привязанность заставляет чувствовать себя уязвимой.
— Его трудно убить, так что вряд ли тебе стоит беспокоиться, — сказала Давина.
— Дело не только в этом, — промолвила Елена. — Моя жизнь оказалась тесно связана с Майклсонами, но в родном городе остались мои друзья и брат. Я скучаю по ним. Рядом с Клаусом я меняюсь, но если потеряю связь со своим прошлым, боюсь, от меня прежней совершенно ничего не останется.
— Так езжай к ним! — выпалила та.
— Не могу, — прикусила губу Елена. — Клаус не позволит. Раньше он даже в Новый Орлеан меня не выпускал без своего сопровождения, в лучшем случае — с Ребеккой или Элайджей.
— Но так нельзя! — возмутилась Давина. — У меня нет особого опыта в отношениях, но вряд ли их можно назвать здоровыми, когда один постоянно держит другого словно в клетке.
— Он так заботится обо мне, — встала на защиту первородного Гилберт. — Пускай несколько своеобразно.
Она действительно верила в это. Клаус по-своему защищал её, и Елена принимала это. Но иногда такая усиленная опека начинала душить её. Она почти забыла, что такое настоящая свобода.
— Марсель тоже обо мне заботился, держа на чердаке старой церкви, — промолвила Давина. — Он оберегал меня от некоторых ведьм, особенно от Женевьев. Но спустя время я поняла, что так не может дальше продолжаться, иначе я просто сгнию там. Пускай твоя клетка размером с целый город, но она остаётся клеткой.
— И что ты предлагаешь? — вскинула брови Елена. Она осознавала, что согласна со словами подруги, но в то же время не хотела идти против Клауса. Понимала, что это может разрушить гармонию в их отношениях. Хотя, если приглядеться, еле заметная трещина уже появилась в них и позже могла разрастись, окончательно уничтожив светлые чувства этих двоих друг к другу.
— Ты должна сделать выбор, только и всего, — ответила Давина. — Не ради Клауса, своих друзей или кого-то ещё. Ради себя самой. Если ты вправду дорога ему, он поймёт и примет любой твой выбор.
Оказавшись дома, Елена принялась размышлять над сказанным сегодня. Давина была права в том, что так не может продолжаться. Дело было даже не в её словах, а в том, что они оказались созвучны с мыслями самой Елены, которые ей в последнее время всё чаще приходилось гнать от себя. Она оставалась пленницей Клауса, не смотря на то, что между ними многое изменилось, и он стал давать ей чуть больше свободы. Но нередко девушка вспоминала родной Мистик-Фоллс, который, с одной стороны, не шёл ни в какое сравнение яркостью и красотой с Новым Орлеаном, но с другой — продолжал занимать в её сердце важное место. Ей хотелось поговорить с Бонни и Кэролайн, обнять брата, увидеть тёплую улыбку Стефана и посмеяться над шутками Дэймона. Она тосковала по своей прежней жизни…
— О чём думаешь? — Клаус подошёл как всегда неслышно и обнял её со спины, обхватив за талию сильными руками. Елена откинулась назад, прикрыв глаза, наслаждаясь этими мгновениями. Не смотря на то, что она решила, этот мужчина по-прежнему был дорог ей. Она лишь надеялась, что Майклсон поймёт её, хотя вряд ли всё пройдёт легко.
— Я должна поговорить с тобой, — серьёзно сказала Елена. Нахмурившись, Клаус отпустил её и отошёл на пару шагов назад. Что-то в её тоне ему не понравилось. Гилберт повернулась к первородному лицом, взглянула в его встревоженные глаза, глубоко вздохнула и произнесла:
— Я хочу уехать в Мистик-Фоллс.