Heartstrings

Маринетт привыкла рассчитывать на сопутствующую ей удачу, принимая ее как что-то привычное. Такого рода убеждение появилось у нее вследствие определенного умозаключения — в конце концов, это подарок судьбы, полученный ею в виде магическихкамней в серьгах. В противовес частой подруге-удаче, черная полоса всегда приходила реже, но, увы, в самый неожиданный момент. Как, например, сегодня. Несмотря на приближающееся лето, знаменующее наступление долгих солнечных дней, тяжелые тучи расписали время суток (и сезон) на свой лад, темным покровом охватив весь Париж. Что, в свою очередь, означало, что ночь наступит немного раньше. Ветер же, подхватив идею, всеми своими силами добавлял нежелательной прохлады в и так уже увлажнившийся воздух. Шагая по тускло освещенной улице и мрачно глядя на творящийся в небе хаос, Маринетт, в унисон с прогрохотавшим громом, издает разочарованный стон. Определенно, ее совсем скоро настигнет непогода. — Тикки, мне кажется, это самый худший день в моей жизни, — жалуется Маринетт, зная, что квами услышит ее голос, даже будучи надежно спрятанной в закрытой сумочке. — Ты довольно часто об этом говоришь, — улыбается Тикки, самостоятельно приоткрыв свое убежище. — Да, но сегодня как-то это особо ощутимо, — со вздохом признается Маринетт. Сначала она проспала сигнал будильника, затем, примчавшись в школу, узнала, что Адриана сегодня не будет. Худшим исходом для нее стало даже не тысячное спотыкание, а новость о совместной работе над литературным проектом до пятницы. Конечно же, в паре с Хлоей. Сомнений у Маринетт не оставалось — череду невезений, свалившихся ей на голову, не испортит уже ничто. Однако, стоило подобной мысли зародиться в ее голове, как Натаниэль, выбравший урок живописи и рисования в качестве лучшего момента для демонстрации своей неряшливости, споткнулся прямо рядом с тайной сутепргероиней, оставив ей на память большую ярко-желтую кляксу, теперь уже в сухом виде красующуюся на только-только смоделированной ею самой рубашке. Вот теперь, размышляет Маринетт, невозможное становится возможным, а плохие вещи становятся ужасными, особенно в те моменты, когда ее покидает удача. Впрочем, светлая мысль о том, что, проснувшись завтра утром, все вернется в свое обычное состояние, теплит в ее душе огонек надежды. — По крайней мере, этот день подходит к концу, — сочувственно (и искренне) подбадривает ее Тикки. Маринетт, к тому времени, как раз приняла решение сразу же по прибытию домой погрузиться в сон. Пропущенную единожды домашнюю работу вполне могут компенсировать ранее полученные ею хорошие оценки. Небо вновь оповещает о своем не самом радужном расположении духа громким раскатом грома, и, потеряв терпение, изливается дождем. Пешеходы и просто торопящиеся под какие-либо укрытия прохожие в одно мгновение исчезают, оставив Маринетт в одиночестве брести под ливнем. На свое состояние, однако, она не обращает внимания, даже забыв о своем негодовании по поводу неудачного дня. Вопреки всем сопутствующим неприятным ощущениям прилипшей к телу мокрой ткани, ей нравился дождь. Острое чувство странного беспокойства буквально скручивает ее изнутри всего в нескольких домах от пекарни. Поежившись, Маринетт буквально ощущает на себе испытывающий взгляд. Девушка настороженно вжимает голову, крепче прижимая к себе сумочку. Гонимая еще одним раскатом грома, яркая вспышка озаряет небо. — Как думаешь, Тикки, мне стоит превратиться? — спрашивает Маринетт достаточно громко, перекрикивая стихию. Кем бы ни был ее таинственный преследователь, он не станет внезапно нападать на Маринетт Чэн. А если у него есть хоть капля здравого смысла, он не станет атаковать известную своими беспроигрышными битвами Ледибаг. Пускай удача сегодня не на ее стороне, об этом до сих пор не знает никто из посторонних. — Сможешь найти подходящее место? — словно почувствовав нерешительность хозяйки, неуверенно спрашивает Тикки. Героиня Парижа, решив, что лучший выход из данной ситуации — это побег, быстро взглянула через плечо. Увиденное сразу же откинуло возможность принятого решения. От этого странноватого преследователя так легко не отделаешься. И, как назло, у нее нет времени на превращение. К коже ощутимо подкатывает жар. Маринетт буквально чувствует, как в унисон с ускорившимся сердцебиением, начала быстрее бежать по сосудам кровь. Тревога продолжает набирать обороты, но, по крайней мере, знаний о том, как правильно размахивать кулаками, у нее было предостаточно. Она резко развернулась, чтобы не получить удара со спины. Капли дождя скатывались по ее лицу. Челка спуталась, кое-где прилипнув к ресницам. Еще один залп грома прогрохотал над городом. Чертовски невезучий день. Ведь только она, пятнадцатилетняя школьница, умудрилась привлечь нежелательное внимание. И это в городе, где полным-полно куда более состоятельных жертв. И все же, пускай сейчас на ней нет костюма супергероини, растущая пропорционально выбросу адреналина сосредоточенность находит выход в сжимающихся кулаках. Ледибаг она или нет, в данной ситуации совершенно не играет никакой роли. — Что тебе нужно от меня? — не зная точно, звучит ее голос с уверенностью и слышится ли в нем испуг, четко спрашивает Маринетт, перекрикивая дождь. Неизвестный преследователь остановился в нескольких шагах от нее. — Просто отдай мне свою сумку! — хрипло, с нотками угрозы, пророкотал он. Дрожь снова пробирает Маринетт. Ее собственная сохранность волнует ее куда больше кошелька в сумке, однако, помимо него, в сумке находится Тикки. Отдать сумку, не забрав квами из нее, тем самым, выдав себя, ей не удастся. Что означает, что у нее просто нет другого выбора. Чэн открыла было рот, чтобы ответить, но темный силуэт, спрыгнув откуда-то с крыши закрытого магазина, приземлился точно перед ней. Где-то в глубине сознания, Маринетт проклинает покинувшую ее на сегодня удачу (не могла же она просто так покинуть ее?!), что, впрочем, не мешает ей издать утонувший в очередном раскате грома удивленный возглас. Новое действующее лицо, тем временем, выпрямилось во весь рост. Потерявшись в потоке мыслей, Маринетт понимает, что помнит форму этой тени, отбрасываемой от уличного света, да и ширина этих плеч ей очень хорошо знакома. Ее спаситель, однако, не обращает на нее внимания — его ухмылка направлена в сторону вооруженного ножом уличного воришку в капюшоне. После продолжительной череды бесконечных примерок, многочисленных измывательств стилиста над его волосами, сдержанной ярости, выплескиваемой отцом на команду моделей и, в частности, на него, Адриан в отчаянии решается на побег. Он планирует. И планирует продуманно. Пока проходила репетиция предстоящего в эти выходные показа, он тайно, стараясь не выдать себя, унес столько сыра для прожорливого квами, сколько смог. Подобная махинация, думалось Агресту-младшему, сделает Плагга куда более сговорчивым для превращения, которое не входило в категорию «немедленно спаси Париж». План, все же, сработал: Плагг был в самом благоприятном расположении духа, и, стоило двери, ведущей в комнату Адриана, захлопнуться за его спиной, Кот Нуар в мгновение покинул помещение привычным оконным путем. Свобода окутывает его резкими порывами ветра, пока он мчится по крышам домов. Адриан с улыбкой отмечает приближение грозы, почувствовав подошвами ботинок содрогание кровельного материала. Одновременно с пророкотавшим громом, яркая вспышка молнии озарила потемневшее небо. Этот день прошел ужасно. Да что там, куда более ужасно, чем просто «плохо». Не то чтобы Адриан протестовал против пристального внимания отца во время работы, но сверхурочное совместное времяпровождение чертовски его утомляло. Предстоящий показ только усугубил положение, сделав отца еще более отдаленным и невозмутимым, что, в свою очередь, повлекло за собой попросту отталкивающую атмосферу в и так неблагоприятном для постоянного в нем нахождения особняке. Больше всего ему сейчас хотелось оказаться в школе. Даже сильнее, чем в обычные моменты получения указаний от Габриэля Агреста или от его многочисленных ассистентов. Школа была для Адриана местом, где он чувствовал себя комфортно. Например, рядом со своим лучшим другом, Нино. Или, например, слушая неустанно что-то болтающую Алью, забыв о гнетущих мыслях. Или, например, рядом с пытающейся изо всех сил с ним поздороваться, но всегда тепло улыбающейся, едва завидев его, Маринетт. Он скучал. Скучал по всему. Его мысли задержались на Маринетт немного дольше, чем обычно. Вспоминая излучаемое ей тепло и бесконечную доброту, он ловит себя на мысли, что ничуть не завидует тому, что ей досталось все, чего ему так не хватает. Он тянется к ней, тянется так, что сам путается в своих желаниях. Кот, улыбаясь своим мыслям, сбавляет темп и останавливается на крыше небольшого магазинчика в одном из тихих районов. Как раз в этот момент начинается дождь. Адриан совершенно не знает Маринетт. Рядом с ним она, пусть и безгранично добрая, но, все же, чересчур застенчивая. Находясь в его присутствии, ей редко удается сказать что-то длиннее одного сбивчивого предложения. С другой стороны, он, Кот… Кот знает Маринетт. Наблюдая за ней в школе, он, нет-нет, но вспоминает ее такой, какая она перед ним. Героиней, чье лицо скрывает маска. В такие моменты, находясь рядом с ним, она ведет себя куда более уверенно и открыто. Все же, она чертовски похожа на Ледибаг, и, усилием воли, Адриан подавляет столь сложные вещи, вновь отговорив себя углубляться в это. Ледибаг не хочет раскрываться. И он не будет настаивать. На данный момент, он старается держать свои предположения при себе. Поэтому, он будет наслаждаться, стоя под проливным дождем, однако, с недовольством отмечая, что его начинает пробирает неприятное ощущение холода. Вновь раздается раскат грома, окончательно сформировав решение найти более теплое и сухое место, чтобы переждать атаку стихии. Донесшийся сквозь шум дождя испуганный вскрик мгновенно привлекает внимание, и Нуар, шагнув ближе к краю крыши, решает разобраться в ситуации. В таком огромном городе как Париж шанс наткнуться на бродящую под дождем Маринетт равен один к тысячи, однако, вот она, прямо здесь, перед ним. В голове еще успевает промелькнуть мысль о том, что, возможно, это просто от того, что он подумал о ней в этот самый момент, или, возможно, на неосознанном уровне просто следовал за ней… Взгляд перемещается с промокшей до нитки Маринетт на темный силуэт в капюшоне, стоящий напротив нее. Адриан чувствует, как неожиданно легко улетучивается привычное состояние легкой беззаботности, уступая место чему-то, яростно заклокотавшему где-то выше груди. Видя напряженного и вооруженного незнакомца, он, не задумываясь, спрыгивает с крыши, с громким плеском приземляясь около Маринетт. В общем-то, вполне ожидаемо было видеть изумление на ее лице. Кажется, она даже успевает выкрикнуть что-то, пока он выпрямляется, сосредотачивая взор на предстоящей опасности. Ухмылка, играющая на лице, явно выдает его недружелюбные намерения. Еще никогда прежде ему не доводилось испытывать столь ощутимую ярость. Инстинктивное желание защитить Маринетт он уже испытывал. А такого рода гнев — впервые. — Кот Нуар?.. — Без паники, — ответил он в своей шутливой манере, впрочем, услышав, что все равно говорит слишком серьезно. — Ваш рыцарь в сияющих доспехах пришел защитить вас, Принцесса. Рука вора, сжимающая нож, задрожала. Должно быть, он узнал, кто стоит перед ним. Это радовало. По крайней мере, теперь будет проще с ним справиться. Пожалуй, Адриану больше всего сейчас хотелось подольше понаблюдать за тем, как Маринетт, словно выброшенная на берег рыба, открывает и закрывает рот, в попытке хоть что-то произнести, однако, его взгляд по-прежнему был прикован к оружию в руках противника. — Это — мой друг, знаешь ли. Напав на нее, ты сделал большую ошибку, — сквозь зубы проговаривает Кот, доставая из-за спины излюбленную многофункциональную тросточку. Она немного скользит в его ладонях из-за дождя, поэтому он стискивает ее как можно крепче. — Мне всего лишь нужен ее кошелек, — резким голосом отвечает грабитель, не сумев, однако, скрыть дрожи в голосе. Манера ведения диалога натолкнула Кота на мысль, что, скорее всего, этот незнакомец в капюшоне не кто иной, как обычный старшеклассник. По крайней мере, этим можно объяснить его выбор Маринетт в качестве объекта для ограбления. — Тем не менее, ты наставил на нее нож. — Я не собирался его использовать! Прогулочным шагом Кот, неосторожно, но, более чем уверенно, приближается к неизвестному. Подпустив его на достаточно близкое расстояние, грабитель резко делает выпад. Откуда-то сзади до Нуара доносится вскрик Маринетт: — Глупый кот! События разворачиваются как в тумане. Кот ловко уклоняется от пары атак, но, приготовившись хорошенько приложить неизвестного вора атакой в живот, он чувствует, как выскользнула из рук трость, с лязгом упав куда-то на асфальт. Он успевает издать что-то удивленного возгласа, костеря преследующее его весь день невезение, как вдруг неприятное ощущение боли, возникшее где-то в плече, заставляет его отступить. Грабитель успевает прокричать пару слов, утонувших в новом раскате грома, тут же вновь сфокусировав взгляд на Коте. Герой Парижа, в свою очередь, с удивлением обнаруживает в зоне доступа периферического зрения подбирающую его трость Маринетт. Крепко удерживая оружие в руках, она, словно переместившись, чудесным образом оказывается за спиной виновника происшествия. Так же быстро, она опускает трость точно на затылок незнакомцу. Пошатнувшись, с не самым приятным звуком падающего тела, он, неожиданно для самого себя, встречает лицом мокрый асфальт. Кот, удивленно хлопая промокшими ресницами, улавливает выражение крайней степени отрешенности, когда девушка стремительно оборачивается в его сторону. — Ты цел, Кот?— Маринетт присаживается на корточки, прямо здесь, в луже, касаясь его плеча. —Черт, он-таки смог тебя достать! — боль вновь напоминает о себе, не нарушая, впрочем, весьма благоприятного общего состояния. Все еще не совладав с изумлением, Кот удивленно поворачивает голову, чтобы взглянуть на свою одноклассницу. Затем бросает взгляд на едва видимую через рассеченный на плече костюм красную полоску пореза. Почему-то ему становится смешно. — И чего ты смеешься? — не понимая его реакции, спрашивает Маринетт. — Это же просто царапина, — все еще улыбаясь, отвечает он. Девушка, нахмурившись, решительно поднимается с колен. Дождь понемногу начинает стихать. Маринетт замечает, что Кот, последовав ее примеру, тоже выпрямился во весь рост. — Ты, наверное, дурачок, раз не понимаешь очевидного. Над этим не шутят! О чем ты вообще думал?! Ты мог пострадать! И почему она не ведет себя вот так просто, когда она рядом с Адрианом? Он продолжает наблюдать за тем, как ее лицо не покидает выражение крайней степени раздражения, как сверкают от чувств ее глаза, как переливаются в свете тусклых фонарей капли дождя на ее коже. Даже несмотря на ноющую боль в плече, он почему-то он рад тому, что, несмотря на шедший наперекосяк день, оказался рядом с ней. — Маринетт, — прервал он ее, продолжая улыбаться вслед ушедшим следам полученного удовольствия, — он наставил на тебя нож. — Не путайся сам и не путай меня. Я рада тому, что ты оказал мне помощь. Но то, как ты это сделал, не поддается объяснению! — ее взгляд снова скользнул по ее плечу, заставив ее нахмуриться еще сильнее. — Глупый, глупый кот. Идем ко мне, я должна обработать твою рану.

***

Маринетт отчаянно пытается решить, как реагировать на поступок Кота. Вне сомнений, битву с собственным здравым смыслом он проиграл, но, с другой стороны, она не была уверена, что смогла бы выбраться из ситуации целой и невредимой. Гром все еще свирепствовал где-то вдалеке, но дождь прекратился как раз тогда, когда они дошли до пекарни. Кот, как показалось Маринетт, подозрительно тихо себя вел, то и дело улыбаясь своим мыслям. Никогда не зная, о чем думает Кот Нуар в редкие моменты молчания, наученная опытом, Чэн знала, что, обычно, ничем хорошим его умозаключения не заканчиваются. Сейчас, не находясь на поле битвы, будучи Маринетт, она до сих пор не имеет понятия, что было у него на уме. — Тебе лучше не встречаться с моими родителями, — нарушает она тишину, когда они останавливаются у входа. — Твое состояние тебе позволяет воспользоваться пожарной лестницей? — Это всего лишь царапина, — повторяет Кот мягким голосом. — А тебе, когда-нибудь, точно придется рассказать о нас… Маринетт делает безуспешную попытку гневно уставиться на него. Чертов кот едва не довел ее до смущения. — Прекращай это. Увидимся в комнате, — не дождавшись ответа, она исчезает за дверью. Родители как раз обслуживают покупателей, поэтому приветствуют ее максимально коротко. Что, впрочем, не мешает Сабин быстро поцеловать дочь в мокрую от дождя щеку. — Да ты вся промокла! — замечает отец, когда Маринетт проскальзывает к двери, ведущей в жилую часть строения. — Переоденься скорее, чтобы не заболеть! — Да, пап! — улыбается она в ответ. Пекарня закроется через час. За это время ей нужно дать высохнуть Коту Нуару и обработать его порез. На всякий случай, она невинно улыбается родителям, перед тем как закрыть за собой дверь (и убеждаясь, что они обязательно это заметили), и стремглав бросается по лестнице. Маринетт сначала заходит в ванную, чтобы переодеться в сухую пижаму, оставленную в шкафу. После этого она также снимает ленты, позволив распушившимся от влаги волосам вольно рассыпаться по плечам и вокруг лица, чтобы быстрее высохнуть. Тикки, в свою очередь, устраивается в шкафу, то и дело подшучивая над Маринетт на предмет ее согласия помощи Коту. Чэн же, скорчив рожицу веселящейся квами, не забыв взять свежее полотенце для объекта веселья, выуживает из-под умывальника аптечку и направляется в комнату. — Ты злишься? Открыв дверь, Маринетт обнаруживает своего гостя, сидящего на подоконнике и от того выглядящего еще более озадаченным, чем, на ее взгляд, он мог бы быть на самом деле. Поэтому, увидев неподдельное обеспокоенное выражение лица, резко контрастирующее с привычным ей беззаботным видом слегка легкомысленного напарника, реакция в виде участившегося сердцебиения застает ее врасплох. Что-то новое, темное и загадочное проскальзывает на его лице, пока он изучающее окидывает взглядом ее волосы. — Я злюсь только на то, что ты такой дурачок, — прямо отвечает она, стараясь игнорировать странное ощущение сжавшихся в тугой узел внутренностей. Ее собеседник пожимает плечами, словно отгоняя тягостные мысли и расслабляясь. — Спорный вопрос. Я не уверен, что смог бы поступить как-нибудь по-другому, — он ерзает на подоконнике, дурашливо-драматично прислоняясь к окну. — Твой рыцарь был смертельно ранен в битве, Принцесса. Вернешь ли ты его к полному здравию? Прикрыв за собой дверь, Маринетт закатывает глаза. — Сначала вытрись, — направляясь к своему столу, она, не глядя, бросает в его сторону полотенце. Кот с усмешкой ловит его одной рукой, быстро протерев костюм и приступив к просушке волос. Маринетт старается не смотреть в его сторону, полностью погружая себя в процесс поиска антисептического средства. На мгновение ушедшее чувство, заставляющее все внутри сжиматься по неизвестной причине , вновь охватило ее, стоило ей услышать звуки его приближения. Это ведь всего лишь Кот Нуар, напоминает она себе, но, даже принимая во внимание этот общеизвестный факт, ироничность происходящего вводит ее в состояние полузабытия. Вот он, герой Парижа, стоит прямо за ее спиной, так близко, что его можно запросто коснуться, а нос щекочет исходящий он него запах дождя. Вполне возможно, что пахнет вовсе не он, а ее волосы, но, как бы то ни было, температура ее собственного тела за последние несколько минут явно успела возрасти. — Присядь-ка сюда, кот, — отходя от него в сторону, произносит Маринетт, отходя в сторону и указывая на стул возле ее рабочего стола. — Пекарня закроется через час, нам стоит поторопиться. — Без проблем, — отвечает он, театрально рухнув на стул. И, безо всякого предупреждения, в одно незаметное для Чэн мгновение, найдя собачку молнии под колокольчиком, наполовину стягивает верхнюю часть костюма. Маринетт поспешно корректирует свое состояние с позиции «жарко» на «лихорадит». Быстро облизав губы, она старается не выдать своего состояния, глядя на открывшуюся взору рану на плече, но взгляд предательски меняет направление в сторону ключиц, переходящих в плавные переливы плечевых мышц. В голове закрадывается мысль, что, возможно, идея оказалась не столь хорошей, когда дело дошло до ее непосредственного исполнения. — Обязательно было раздеваться? — дико уставившись на него, спрашивает Маринетт. Он удивленно приподнимает бровь, впрочем, не скрывая некого чувства самодовольства. — Ты хочешь мне помочь, или решила позволить инфекции медленно убивать меня? Чертовски глупая ситуация. Девушка вздыхает, беря в руки ватные тампоны со спиртом. Кот морщится, стоит ей приложить к порезу средство первой помощи, задействовав чуть больше силы, чем того от нее требуется, но извинений он так и не дожидается. Не заслужил. — И все же, что ты делал под проливным дождем? И где была Ледибаг? И все же, сосредоточившись на ране и обрабатывая ее спиртом, почти физическое ощущение его тяжелого взгляда не ускользнуло от ее внимания. — Мне нужно было проветриться. Одному. Я, знаешь ли, нужен слишком многим людям одновременно. Это утомляет, — отвечает Кот. Маринетт успевает удивиться тому, как неожиданно слышать от него столь откровенные слова. Она выдерживает достаточно долгую паузу, чтобы перевести на него взгляд. — Если бы ты не вел себя так легкомысленно с каждой встречной девушкой, тебе бы не пришлось сталкиваться с подобного рода трудностями, мистер Я-Разбил-Твое-Сердце. Свежепоименованный собеседник фыркает, усмехаясь новому прозвищу. Маринетт, закончив обрабатывать порез, выбрасывает вату, потянувшись за антисептиком. — Я? Разбиваю сердца? Едва ли я поступил так с тобой, Принцесса. Это не мой профиль. Или, все же, я умудрился сделать это? — чтобы сильнее вжиться образ, с характерным выражением лица, Кот поиграл бровями. Невольно Чэн начинает смеяться, нанося крем на пластырь. — Нет. — … Марине-е-етт?.. Серьезные нотки в его голосе вновь заставляют ее перевести на него взгляд. И почему в его глазах отражается совсем-совсем искренняя теплота? — Я не флиртую с девушками. Ее ноги охватывает предательская слабость, составляя контраст с внезапно вспыхнувшей вспышкой гнева. После такого-то заявления. Наверное, ей не по себе лишь потому, что, завидев ее в образе Ледибаг, Нуар всякий раз клянется ей в вечной любви. И сейчас, сидя здесь, на этом самом месте, в ее комнате, строя из себя умирающего, он смеет говорить ей что-то откровенное?! Это чертовски выводит из себя. И все же, ощущение слабости не проходит. — О, конечно, — неуверенно бросает она в ответ. Нуар не отрывает взгляда от ее лица, жадно наблюдая за тем, как она приклеивает пластырь. Легонько пройдясь кончиками пальцев по его плечу, Маринетт невольно отмечает то, какой он теплый. Просто невероятно теплый. При том, что ее собственная температура тела уже явно перешла все возможные границы нормы от такой близости. Что за чертовщина на нее сегодня нашла? Это все из-за дождя? Или из-за того, что он, Кот, спас ей жизнь? Или, в конце концов, просто потому, что он сейчас сидит в ее комнате с голым торсом? — А ты почему гуляла в такую погоду? — интересуется он. — Долгая история, — отвечает Чэн, уже сознательно и медленно проводя подушечками пальцев по матовой, не липкой стороне пластыря. Разумеется, только для того, чтобы убедиться, что он надежно закреплен, самой себе напоминает Маринетт. Впрочем, кого она обманывает? Повисшую тишину нарушает короткий пищащий сигнал. Девушка, опомнившись, спешит отпрянуть от своего напарника, но тут же берет себя в руки, припоминая, что она, в общем-то, не должна знать, что это значит. — Что это было? — невинно интересуется она. Кот вздыхает, натягивая костюм и застегиваясь. — Это значит, что у меня есть всего пять минут до того, как я обратно превращусь в тыкву, — на пробу, он шевелит плечом, на котором закреплен пластырь, удовлетворенно одарив Маринетт улыбкой. — Благодарю за оказанное мне вашей благосклонной персоной внимание и самую качественную заботу о моей сохранности. — Если ты посмеешь ляпнуть что-то про меня как о твоем личном сорте противоядия, я тебя тресну. Он вновь усмехается, на этот раз, совсем по-кошачьи, не переставая пронизывать ее острым взглядом зеленых глаз. Чего он от нее хочет? Чего добивается? Неужели не знает о том, что творит с ней этот взгляд? — Во всем виноват твой внешний вид, — почти мурлыкает он, протягивая руку и касаясь ее распущенных волос, зачем-то вновь изучающее осмотрев ее розовую в горошек пижаму. Сама не зная почему, но в такт легким касаниям, она чувствует, как растет ее смущение. Его кольцо вновь издает предупреждающий сигнал. Маринетт проглатывает стоящий в горле ком и отстраняется. — Тебе… наверное, будет проще уйти через верхнюю террасу… Просто ей необходимо, чтобы он оставил ее. Ушел из комнаты, чтобы она больше не могла чувствовать его запах, ушел от нее самой, чтобы она не смогла его увидеть, и, наконец, ушел из ее головы, забрав с собой все ощущения, терзающие ее под кожей. Чэн взбирается по лестнице к люку, ведущему на веранду, и, открыв его, попадает в холодные объятия ночного воздуха. Она чувствует, как витает в пространстве запах последождевой влаги, свежести и чистоты, и, в какой-то мере, это даже освежает мысли. Кот следует за ней, закрыв за собой дверцу. Здесь, наверху, довольно темно — настолько, что Маринетт не может различить лица своего напарника, различая лишь очертания темного силуэта. Густой покров темноты усугубляет положение. Девушка чувствует, как сердце, неистово трепыхнувшись, подскакивает к горлу, стоит Нуару подойти и остановиться напротив нее. Ощущение тепла от его тела вновь вернулось, стоило расстоянию между ними сократиться. — Был рад снова увидеться, — хрипло, но искренне признается он. — Спасибо, — отвечает Маринетт, — что помог. Мне бы пришлось несладко, если бы не ты. Он позволяет себе смешок — теплый, быстрый и очень-очень близкий. Чэн ловит себя на мысли, что он мог бы наклониться… если бы захотел. Дыхание снова перехватывает. — Знаешь, Маринетт, твой рыцарь оказался абсолютно бесполезен, — он располагает свою руку возле ее головы, продолжая посмеиваться. — Я никогда не забуду тебя с моей тростью в руках. Ей вспоминается то самое мгновение абсолютного безрассудства, то неистовое желание защитить глупого кота. Пускай в тот момент она не была Ледибаг, ей было просто необходимо его спасти. Разве сможет их дуэт быть дуэтом без него? — Я испугалась, что он ранил тебя, — честность пришла к ней вместе с темнотой, буквально толкнув ее на опасную тропу разговора. — Я испугался, что он собирался ранить тебя, — наклонившись, низким голосом признается он. Дыхание Маринетт окончательно сбивается. Ей не стоит заходить слишком далеко, однако, руки сами тянутся, а пальцы уже касаются его груди. — Мне казалось… Я думала, ты стараешься заботиться о Ледибаг, — шепчет она, услышав еще один короткий сигнал. Остается слишком мало времени. — Это я и делаю, — пожимает плечами Кот. Она боится. Боится спрашивать, боится того, что чувствует и боится того, чего хочет. Возможно, будь она Ледибаг, она бы нашла в себе силы отбросить все, отбросить, в первую очередь, его и вести себя так, как будто ничего никогда не происходило. Наверное, именно так поступила бы Ледибаг. Но она — Маринетт. Ей не по силам, подобно Ледибаг, возвести стену, отгородившись от него. Он, Кот Нуар, сейчас видит ее настоящую. Маринетт. И всем своим видом показывает, что она ему небезразлична. Настолько, что, ради ее защиты, он, несмотря на ливень, решился на атаку. Ей почему-то казалось, что он способен пойти на такое только ради героини Парижа. А он, вопреки всему, сделал это ради нее. Маринетт. Застенчиво, она касается кончиками пальцев молнии на его костюме, скользя вверх, вокруг колокольчика, к теплой, высохшей коже шеи. Она ощущает, как, в унисон с ударами его сердца, чувствуется пульс под ее пальцами. — Я думаю, тебе стоит идти, — тихо шепчет она, касаясь его скулы. Вместо ответа, он пристраивает вторую руку по другую сторону от ее головы, касаясь своим лбом ее, фактически вжимая ее в стену. Способность видеть происходящее покидает Маринетт. Все, что она сейчас может чувствовать — это нежность, излучаемую его взглядом, и запах дождя, исходящий от его волос. — Ты позволишь себя поцеловать? — с ощутимой горечью в голосе спрашивает он. — Мне… У меня уже есть человек, который мне нравится, — отвечает Маринетт, почему-то сама не очень-то веря в правдивость своих слов. — У меня тоже, — прямо отвечает Кот. Почему-то такой простой ответ заставляет ее буквально желать большего. Пальцы Маринетт, очерчивая линию скулы, перемещаются на подбородок, а оттуда — на его губы. — Да, — едва слышно шепчет она. Со всей нежностью, он касается ее губ своими. Вопреки ожиданиям Маринетт, они гораздо мягче, и, пускай однажды ей и довелось целовать его, а значит, испытать что-то схожее, после чего это затерялось в глубинах ее памяти — этот поцелуй был не сравним ни с чем. Может, все же, удача вновь приняла ее сторону? Она растворялась в нем. Назвать это как-то по-другому было попросту невозможно. Не тогда, когда она прижимает его к себе ближе, тонет в нем, тает вместе с ним, сокращая расстояние между их телами, зарываясь пальцами в мягкие, но все еще влажные где-то в районе кончиков, волосы. Кольцо снова издает настойчивый, последний сигнал, но его обладатель, похоже, не собирается уходить. Вместо этого, он слегка отстраняется. — Не открывай глаза, Маринетт, — шепчет он ей в губы. Она слушается, отчасти потому, что мыслить связно, находясь в кольце его рук, невозможно, и отчасти потому, что она знает, что сейчас произойдет. Ей достаточно осознавать тот факт, что она и так предает Адриана, даря и получая поцелуи от своего самого надежного и самого близкого партнера. И совсем не обязательно видеть лицо того, кто всколыхнул ее самые глубокие чувства. Кот шумно выдыхает. Вслед за этим следует вспышка зеленого света. Всего на мгновение, затем снова наступает привычная темнота. Маринетт знает, что, даже открой она глаза, сквозь непроглядную темень ей вряд ли удастся разглядеть его лицо, но, почему-то, она даже не предпринимает никаких попыток что-либо увидеть. Теплые ладони касаются ее лица. Контрастным пятном выделяется холод серебряного кольца. Не мешкая, невидимый для нее, он снова приникает к ее губам. Яркое осознание того, что под маской Кота скрывается какой-то парень, буквально ввергает Маринетт в невыносимый жар вспыхнувшего чувства. Ощущая тепло его кожи, обвивая руками его шею, она как будто растворяется в охватившем ее пламени, прижимаясь к своему партнеру как можно ближе. Он, кажется, успевает удивиться, но тут же ошеломление сменяется чем-то куда более жарким и несравнимым, что, в свою очередь, по мере углубления поцелуя, отзывается в ней самой где-то глубоко, но очень ощутимо. А ведь он просто отвечает ей. Отвечает куда более настойчиво и яростно, чем она спрашивает, не давая ей даже шанса перевести дыхание. Ноги отказываются держать ее, превратившись во что-то ненужное, нефункционирующее и негнущееся. Только имя — его имя — срывающееся с ее губ, временами заполняет возникающее между ними пространство. Ей хочется, чтобы этот момент продолжался вечно, но он, отстранившись, снова прижимается к ней лбом. — До встречи, Принцесса, — слышит она его шепот, пока он проводит большим пальцем по ее нижней губе. В одно мгновение, ощущение тела, стоящего перед ней, исчезает. Маринетт, на всякий случай, выжидает какое-то время, чтобы он успел уйти, и лишь потом открывает глаза. Все же, какая-то часть ее сознания явно надеялась на то, что он, все же, никуда не ушел и остался здесь, с ней, и стоял все это время, прикусывая зацелованные губы. Но, как и ожидалось, тем, что предстало перед ее взором, была всего лишь темнота, завернувшая в свою темную звездную шаль их тайну. Маринетт, тяжело вздыхая, прижимается спиной к стене. Дотрагиваясь до груди, в попытке унять обезумевшее сердце, Чэн пытается понять, почему все то, что никоим образом не должно было случиться, вышло из-под контроля, и, вопреки всем законам логики, все-таки произошло. И как теперь ей себя вести, когда она вновь с ним встретится? Что вообще произошло, что это все значит и почему это ее так смущает? Противоречивые чувства боли и счастья охватывают ее одновременно, что-то сродни тому, что она питает к Адриану, но гораздо, гораздо сложнее. Больше. Глубже. И все же, что ей делать? Слабая мысль посещает уплывающее куда-то сознание, — поцелуй с Котом Нуаром, пожалуй, был идеальным окончанием этого полного черных неудач дня.