Людской Дозор

- Антон Ссс… Антон… - сказал я, как только пропали гудки вызова. По привычке я хотел было назвать Городецкого по отчеству, но осекся. - Что? Артур, что случилось? – вероятно, он понял по голосу, что я взволнован. - Вы дома? Или еще в баре? - В каком баре? Не пятница же… - Антон искренне удивился моему вопросу. - А… проехали. У меня есть новые сведения. - Мне приехать? - Давайте лучше я подъеду. У Вас возле дома есть, где можно посидеть? - Найдем. - Хорошо. Через пол часа буду. Моя старенькая Альфа Ромео прогрелась довольно быстро. Впрочем, не такая уж она и старенькая. Всего-то семь лет. Это сейчас мы привыкли считать, что если машине три года, то уже нужно менять на новую модель. Помню, у моего отца была «Волга». Через двадцать лет она была как новенькая. Конечно, в те времена никто не стоял в пробках, не катался на своих «ласточках» в командировки за тысячу километров. А еще были еженедельные ритуалы. Каждые выходные мы ездили с отцом в гараж. Это был особый ритуал по ублажению семейной «прелести». Постоянно что-то подливалось, смазывалось, разбиралось и собиралось. Может от этого у меня и не было особой любви к автомобилям. И я долго не хотел покупать себе «личный транспорт», вполне довольствуясь удобным метро. Своя машина у меня ассоциировалась с лишними проблемами, расходами и потерей времени на ремонты и обслуживание. Переубедили меня лишь коллеги, когда мне стукнуло тридцать пять. Даже не знаю, как это получилось, но меня убедили, что своя машина – это и удобно, и красиво, и приятно. Вот на счет удобства в Москве, я бы сейчас поспорил. Но так или иначе, я уже привык к своей итальянской подружке. Ни разу она меня не подводила в дороге со своим двестисильным дизелем. Одна проблема для дизеля – мороз. Но, если есть отапливаемый гараж, то и это не проблема. Я включил навигатор. Дороги уже были почти свободны от пробок. Все же на всякий случай я просмотрел вероятности и решил поехать через третье кольцо. Минут через двадцать я уже подъезжал к дому Городецкого. Он стоял возле грязного сугроба и махал рукой, показывая, куда лучше поставить машину. В ста метрах от его дома было какое-то питейное заведение с характерным названием «Погребок». Мы и правда спустились в подвал, который был оформлен под французское кафе двадцатых годов прошлого века. Антон махнул в сторону темного деревянного стола у стены, за который мы и сели. Я поймал себя на мысли, что обстановка настолько качественно передавала эпоху, что я мог бы себя представить здесь в компании Хемингуэя и Гертруды Стайн. - Хорошее место, - сказал Городецкий, заметив, как я рассматриваю помещение. - Да. Уютное, - ответил я и отодвинул меню к краю стола. Подошел официант. - Чай, кофе? – спросил Антон, посмотрев на меня. Я пожал плечами. – Тогда два американо. Официант на удивление не стал спрашивать, хотим ли мы чего-то еще. - Разговор серьезный? – сказал Городецкий, как только официант ушел. Я кивнул. - Тогда, будь добр, повесь сферу невнимания. Сила растеклась над нашим столом, образовав тонкий купол. Я погладил лоб, словно пытался расправить мысли, стекающиеся в речевой отдел моего мозга. - Антон… Есть у меня один хороший приятель. Жерар Кансилье. Он – инквизитор. Работает в Париже. В архиве. Семь лет назад мы с ним сдружились на конференции по «иной истории». Так вот… Сегодня я позвонил ему. Хотел аккуратно выяснить… Сами понимаете, Инквизиторские библиотеки и архивы отличаются от дозорных. Короче говоря, не буду тянуть… Элиминарэ – это название… Даже не знаю, как сказать… Историческая байка для Иных. Некоторые полагали, что это типа тайного общества. Довольно древнее общество, в котором считают, что магия доступна для людей. И существуют якобы книги, которые эту магию описывают. Вот эти «элиминары» и пытаются такие книги то ли собрать, то ли уничтожить. Все бы ничего, но у инквизиторов есть материалы допросов двух Иных из этой организации. По крайней мере, они сами себя так называли. Одно дело было в семнадцатом веке, второе – как раз на стыке девятнадцатого и двадцатого. И самое интересное: один был Темным, а второй – Светлым… Сам Жерар считает, что если «Элиминарэ» и существует, то его концы могут тянуться к верхушке Инквизиции. Антон молча смотрел на меня. Он поджал губы и разгладил рукой подбородок. Я не заметил, как возле нас на столе оказались две чашки кофе. Сферой невнимания мне приходилось пользоваться редко. Честно говоря, можно по пальцам пересчитать, сколько раз. Влияет ли она на создавшего, или на находящихся внутри нее каким-то образом? Вполне возможно, что наше внимание тоже было магически закрыто внутри, сфокусировано на разговоре, а официант, принесший кофе, был для нас, как призрак, обделенный нашим вниманием. - Знаешь, Артур, - наконец нарушил паузу Городецкий, - а ведь это имеет смысл. Но мне совсем не хочется думать, что кто-то из своих мог убить Глеба… - Если Вы серьезно, то это ужасно… - Да черт с ними, с этими элиминарами. Пусть Дозоры и Инквизиция с сектами разбирается. Их в последнее время развелось, куда ни плюнь. Здесь все серьезнее. Какие вопросы возникают по этому делу? – Городецкий взял салфетку и начал на ней записывать цифры. – Во-первых, возможна ли магия для человека? Теоретически – нет. На практике этого тоже никто не видел. - Или мы этого просто не знаем. – Перебил я. – Мы не знаем, но в материалах допроса первого из «элиминарэ» говорилось, что тот убил человека после успешного совершения магического ритуала… - Такс… Тогда… если это правда… хрен с остальными вопросами. О какой магии идет речь? Какой ритуал? Что объединяет все эти псевдогримуары? - Насколько я помню, все они нацелены на вызывание духов. - Ангелов, демонов? Да ну, бред… Мы же знаем, что это лишь образы Иных в Сумраке. Если только… «Сумеречная тварь», - почти одновременно сказали мы и застыли, смотря друг на друга. Антон допил кофе и спросил: - Ты куришь? Очень захотелось покурить. - Иногда. Но сигареты как-то по привычке ношу с собой. - Пойдем тогда, подымим. На улице шел снег. Ветра не было, и мелкие снежинки, казалось, притягивались к фонарю, танцуя в его свете, как маленькие феи. В детстве у меня был ночник, в котором блестки также кружились в переливающемся свете лампы, поднимаемые теплым течением прозрачной жидкости. Тогда я представлял, что это свет далеких звезд, который мелькает в иллюминаторе моего космического корабля. А я лечу далеко-далеко. И впереди у меня звездная экспедиция, или расследование преступления космического масштаба. Ну вот, если весь паззл дела Мейстера складывался бы так, как мы домыслили, то перед нами действительно было дело «космического масштаба». Антон выпустил дым в сторону и сказал: - Понимаешь, Артур, сумеречная тварь – это штука, которую многие раньше считали мифом… - Но ведь они были в истории, - возразил я, закурив вслед за Антоном. - Были. Но очень редко. И все они теперь известны. Да и появлялись по особым случаям. Даже в теории невозможно предположить, что их можно создавать. А особенно людям. Сумеречное порождение – это проекция разума самого Сумрака. Тут и абсолютный маг не сделает такого. Что уж говорить об обычном человеке. Это невозможно… - А если… Если это возможно. Давайте на секунду отбросим наши теории и представления о Сумраке. Если кто-то из людей был способен на такое. Что бы это значило? - Ну, скорее всего, такого бы человека постарались изолировать… - С подконтрольным Сумраком? – удивился я. - Тогда… - Антон немного замялся. – Тогда его постарались бы ликвидировать. Но ты же понимаешь, что все это уж слишком попахивает теориями заговора. Да и вообще… Тайные общества давно имели гримуары, которые якобы это позволяют сделать. Но, похоже, это им не удавалось. Так ведь? Я кивнул головой в знак согласия. - А… раз так, тогда… Ну, допустим… Просто допустим для размышления, что это возможно. Тогда должно быть какое-то условие для успеха в магии. Я думаю, что многие пробовали выполнять ритуал, как написано. И ничего не получилось. - А вот, мы забываем, для чего Мейстер приехал в Москву, сказал я и щелчком отправил окурок в сугроб. Городецкий посмотрел на меня с иронией во взгляде. Я пожал плечами. – Он искал другой гримуар. И Соловей… - Именно! Истинный гримуар, - перебил меня Городецкий. – Он есть в архивах? - Нет. Именно того экземпляра у нас нет. Да и Соловей так и не сказал, где он был. Может быть, Глеб его и разыскивал, за что и поплатился. Но я помню, среди подложных книг было пару манускриптов с названием Grimoire Verum. Собственно, это на латыни «истинный гримуар». Они абсолютно идентичны друг другу. Но только… В них нет таких слов, которые цитировал Соловей. Помните, расшифровку записи КГБ? Городецкий прищурился и снова наморщил лоб. - Истинный маг, способный совершать Великое Вызывание и повелевать демонами, равно как и ангелами, - лишь тот, кто рожден магом, будучи истинным Человеком. Он должен был быть Великим… - повторил я текст из дела. - Не престану удивляться твоей памяти. – Антон даже цокнул языком. – Это ты магией себе добавил лишних гигабайтов в оперативке? - Вроде от рождения так. - Я снова пожал плечами. - Так… Если все понять буквально, то маг должен быть рожден магом. При этом он еще должен быть человечным. То есть Светлым? Как ты думаешь, Иные пробовали проводить эти ритуалы? Наверняка ведь. И даже Светлые. Я смущенно кивнул. Антон удивленно посмотрел на меня. - Ты просто так сейчас киваешь, или что-то знаешь об этом? – спросил он, наморщив лоб. - Я… - Мои щеки наверняка покраснели от смущения. Мне было немного дискомфортно и даже в какой-то мере стыдно об этом говорить. – Я пробовал… Ну, правда. Интересно было проверить, что это за псевдогримуары. - И как? – Брови Городецкого приподнялись так, что почти уперлись в верх его лба. - Да, никак. Вообще ничего. Антон засмеялся и достал сигарету из моей пачки, которую он держал все это время в руках. - Значит, либо нам не хватает текста, либо… понимать нужно не буквально. - Он закурил, выпустил дым и посмотрел на меня. - Или наоборот… очень буквально… Повисла долгая пауза. Я уставился на Антона. Он понимал, что я хотел сказать, но не решался. Рожденный магом… Но ставший человеком… Мы продолжали смотреть друг на друга, пока Антон не закачал головой и не выдавил из себя: - Нет… Ты же не серьезно? - Антон, это самое простое, логичное и явное решение. Если, конечно, мы говорим о допущениях. Теоретически… - Теоретически? – Городецкий прислонился к дверному косяку и, поправив волосы на затылке, замер. Затем он затянулся, медленно прошелся до сугроба, ковырнул его пару раз ногой и оттуда сказал: - А давай проверим! Что нужно для ритуала? Чего у нас не хватает? - Да, по большому счету в архиве все есть. Мел или уголь, меч с магическими символами, пентаграмма на девственном пергаменте, веточка годичного миндаля, олибанум… Свечи и святая вода. - Святая вода? – переспросил Антон, словно это было самое нелепое из всех перечисленных аксессуаров. - Ну да. Можно заменить родниковой и добавить соль. Я, конечно, сам не мог поверить, что два взрослых мужика, собираются проводить какую-то волшебную церемонию. Да еще лишь потому, что они от нечего делать решили поиграть в следователей по делу, которое было закрыто почти сорок лет назад. Городецкий что-то хотел сказать, но в этот момент у него в кармане заиграла мелодия. Он достал телефон, нахмурился и, вздохнув, приложил его к уху. - Да, Света. – Антон причмокнул и закатил глаза. – Все нормально. Мы с Артуром решили немного посидеть. Тебе не за что волноваться… Да… Я все помню… Не нужно мне напоминать, что ты знаешь вероятности… И что там? Смертельной угрозы нет? Переделки? Я всю жизнь в переделках. Давай, не волнуйся. Мы еще посидим. Он запрятал телефон в карман и, ища понимания в моих глазах, пошутил: - Женщины, понимаешь. После моего последнего задания она все время пытается меня опекать. Я улыбнулся и кивнул. - Артур, последний вопрос. У нас что, в архиве хранится кожа девственниц? - Нет, - я рассмеялся. – Девственный пергамент – это выделанная кожа новорожденных животных или недостигших половой зрелости. Обычно ягнят и козлят.