рождество в наручниках

- С рождеством, Томлинсон, - офицер Кокс посмеивается над молодым парнем, которого поставили на дежурство в Рождество, руша все его планы. - Привел тебе одного. Принимай подарочек. Офицер заводит парня со смехотворно длинными ногами, с мокрыми от снега кудрявыми волнами, что лежат на воротнике пальто и с яркими, озорными, но виноватыми глазами в камеру временного заключения. Луи осматривает его с ног до головы, удрученно вздохнув, и думает, что же этот идиот мог натворить. - За что вы его взяли? – Томмо потирает переносицу, встретившись взглядом с глазами цвета иголок молодой сосны. - Пугал детей в торговом центре, - усмехается Кокс, тоже рассматривая парня за решеткой. – Прогонял всех от Санты, чтобы посидеть на его коленях. Сначала думали, что он пьяный, но потом поняли, что с головой у него не все в порядке. - Это точно, - Луи пытается удержать в себе страдальческий стон, но у него это не выходит и он обрушивается головой на руки. – Ты уже домой, Боб? - Да, домой, к семье и детям, - глумится офицер. – Счастливо провести Рождество вот с этим, - и, кивнув на «обезьянник», офицер уходит. Луи тоже планировал провести это рождество с родными, со своим мужем, сидя у камина в родном доме или за большим столом со всей семьей, но его, как самого молодого офицера, поставили на дежурство в праздник. Конечно, он мог бы устроить скандал, бросить все и отметить Рождество в кругу семьи, но даже если он предпочел бы жесткому стулу и противным серым стенам полицейского участка мягкий диван, имбирный эль и мимолетные, беспорядочные поцелуи туда, куда попадешь, ему не хотелось лишаться работы. Лучше пропустить один день, но достойно жить остальной год, ведь так? - Эй, офицер! – парень из камеры встал со скамьи, расхаживая от стены к стене. - С теми, кто пугает детей, я не разговариваю, - отвечает Томлинсон, но, все же, встает из-за стола. - Я просто хотел посидеть на коленях у Санты, - невинно разводит руками заключенный, словно в этом нет ничего такого. - Ты что, ребенок? – Луи опирается локтями о решетку, которая больно врезается в кожу, но это того стоит, когда парень так же опирается на нее с другой стороны и офицер может почувствовать запах мандаринов, что исходит от заключенного. - Что же мне еще делать, если я совсем один в Рождество? – пальцы парня нежно проводят по скуле офицера, доходя до уха и обратно. Луи поддается ласкам, но услышав шум за дверью, приходит в себя. - Никакого контакта, заключенный! - Простите, офицер Томлинсон, - смеется парень, убирая руки за голову, словно он под прицелом. Луи прикрывает глаза, выдыхая и считая про себя до десяти. Он не раздражен и не зол, хотя, наверняка был бы, если бы за решеткой был бы кто-то, кроме Гарри. Томмо устал и хочет домой, где пахнет елью, пудингом и смех сестер заполоняет все пространство, в то время как родное тело дарит тепло лучше огня в камине и свитеров с оленями или снежинками. - Что ты устроил в торговом центре? – Луи снова подходит к камере, где парень все еще стоит с поднятыми руками. – Да хватит придуряться! Опусти руки, - офицер лишь закатывает глаза на ребячество парня. – И сними пальто. Простудишься ведь. - Всегда хотел посмотреть на тебя в работе, - ухмыляясь, опускает руки Гарри и снимает верхнюю одежду, что промокла из-за снегопада. – Ты думал, что я буду отмечать Рождество без тебя? - Нас ждут семьи, Гарри, - Томмо уже представляет, как его телефон разрывается от звонков и смс. - Ну что ж, в этом году им не повезло, - заключенный подходит ближе, ловя своей рукой ладонь офицера. - Ты идиот, знаешь? – мягко улыбается Луи, поглаживая пальцем костяшки парня. – Залог придется вычесть из семейного бюджета. - Переживем, - Гарри наклоняется ближе, утыкаясь носом в лоб Луи, целуя туда, куда попал. – Неужели ты думал, что я оставлю тебя одного в Рождество? В наше первое Рождество в качестве семьи? Они стоят так, в тишине и умиротворении, как и должно проходить семейное рождество, когда есть вы вдвоем и волшебство ночи. Не имеет значения, сидите ли вы в одном кресле, переплетя конечности и укутавшись в плед, или стоите по разные стороны решетки камеры временного заключения, чувствуя холод железных прутьев, ведь гораздо важнее с кем вы. Луи улыбается куда-то в шею мужа, когда тот целует его в нос и чувствует, как неприятно прутья камеры давят на скулу, но ему плевать, пока рука Гарри перебирает его волосы за ухом. Они стоят так, пока не слышат радостные крики других офицеров полиции, что тоже были вынуждены нести службу в праздничную ночь за дверью, оповещающие о том, что Рождество наступило. Дверь распахивается и офицер Хоран, которого Гарри тоже хорошо знает, влетает в комнату. - Счастливого Рождества! – он вручает Луи бутылку шампанского и, отсалютовав Гарри, исчезает, закрыв за собой дверь. Как предусмотрительно. - С рождеством, офицер Томлинсон-Стайлс, - тихо шепчет Гарри, но так, чтобы за шумом радостных офицеров его было слышно. - С рождеством, мой сумасшедший муж. Это рождество они провели в полицейском участке, сидя на холодном полу, распивая дешевое шампанское прямо из горла, целуясь сквозь железную решетку с облупившейся краской и строя планы на свое долгое, счастливое и совместное будущее. P.S. Возможно, они даже обсудили пополнение семьи, чтобы у Луи всегда была причина не работать в праздники, но это еще нужно хорошенько обдумать. P.P.S. Вообще-то, Гарри уже все обдумал и собирался подарить мужу маленький детский свитер с оленем, чтобы намекнуть, но судьба все решила за него.