Возвращение

I am alone, so don't speak I find war, and I find peace I find no heat, no love in me Keaton Henson — «Flesh And Bone»

Рон лежал на диване и думал, чем ему стоит заняться сегодняшним вечером. Перспективы оказались настолько радужными, что он уже вот-вот был готов выбрать привычное «ничего», как вдруг в дверь позвонили. Открывать не хотелось: в прошлый раз от чрезмерно оживленного мужчины лет сорока с потным лицом и белесыми пятнами на воротнике, проповедовавшего очередную религиозную сказку, удалось отделаться, лишь вытащив линзу из правого глаза. Линзы, кстати, стоили целое состояние даже сейчас, когда в Британии открылся уже пятый офис «Зенд Корпорейтед»... Да, узнавать, кто стоял за дверью, не хотелось категорически, но неизвестный посетитель не унимался, продолжая с завидным упорством вдавливать едва работающую кнопку в стену. Рон застонал и лениво кинул в сторону коридора тапок. Тапок отлетел на метра два и замер, укоризненно уставившись на хозяина узором из оранжевых полосок на черном поле. «Ладно, если не перестанет через минуту, — решил Рон, спрятав лицо в ладонях, — то открою. Кого же это нелегкая принесла? В конце концов, я никого не жду, сантехнику и канализацию проверял на прошлой неделе, да и не заказывал вроде ничего». Минута оказалась невероятно коротким временным промежутком, но часам — старому-престарому подарку Гарри, — Рон верил. — Да иду я, иду, — пробурчал он, обращаясь неизвестно к кому и одновременно пытаясь найти второй тапок под кроватью. — Секунду. За дверью Рона ждал неприятный сюрприз. — Помоги, — выдохнула Дафна Гринграсс и упала прямо к нему в объятия. Рон спешно подхватил ее. Со стороны это выглядело до ужаса похоже на классическую сцену из какого-нибудь бульварного романчика, если бы не существенное отличие: в спине Дафны торчал кинжал с потертой рукоятью. «Отличное начало вечера, — мрачно подумал Рон, вспоминая, куда именно дел свою аптечку. — Что же ты такого сделала, глупая?» * * * До Восстания они почти никогда не встречались и даже не разговаривали, разве что случайно сталкивались в Большом зале, в коридорах или кабинетах гигантского Хогвартса. И дело было даже не в том, что они учились на разных факультетах, не имели никаких общих интересов и сражались, как водится, по разные стороны баррикад. Они просто не видели друг друга в толпе. Для Дафны он был еще одним мальчиком из рыжего племени Уизли, для Рона она была еще одной девочкой с родителями-Пожирателями и личным сейфом в Гринготтсе. Смерть расставила все по местам. Дафне исполнился двадцать один год. Она неплохо устроилась после войны — своевременный переход семейства Гринграсс на сторону Ордена решил большую часть проблем, — получила место в престижном колледже при Мунго, с третьего курса начала подрабатывать там же, потом сняла квартиру в Косом переулке вместе с сестрой, обзавелась парочкой преданных поклонников. Любовь мальчиков, правда, ее погубила: отказавшись пойти на свидание с Крэббом, Дафна подписала себе приговор. Аккурат в канун нового тысячелетия он подкараулил ее рядом с родительским домом и наградил почетной Авадой. У Рона история была, конечно, иная: никаких ревнивых поклонниц, во всяком случае. Одним печальным декабрьским утром все того же двухтысячного года он просто взял и застрелился, потому что счел себя бесполезным куском дерьма, которому нет места в новом мире. Действительно, кому нужен был герой войны, потерявший родителей, двух братьев, сестру, кучу лучших друзей, а заодно и способность колдовать, в мире, где все так старательно пытались забыть черные дни. Даже Гарри... А, что там! Рона и Дафну похоронили рядом по странной и отчасти счастливой случайности: он завещал закопать себя как можно дальше от остальных Уизли (лондонское магическое кладбище подходило для этого идеально), а ее, как незамужнюю, по древней и едва ли реальной традиции захоронили не в фамильном склепе, а рядом. На этом все бы и закончилось, если не Восстание, начавшееся спустя несколько месяцев, в марте. Мертвые покинули свои могилы, чтобы жрать живых. Это было бы до ужаса похоже на воплощение в жизнь историй про зомби, если бы в какой-то момент объединившиеся маги и магглы не нашли лекарство. Рону Уизли и Дафне Гринграсс, пропутешествовавшим вместе от Лондона до Кардиффа, посчастливилось его получить. * * * Раздевать Дафну было ужасно неловко: до женского тела он не дотрагивался довольно долго, во всяком случае, память ничего такого не подсовывала. «Всего лишь еще одна мертвая женщина. Еще одна мертвая женщина, — повторял про себя Рон, осторожно расстегивая пуговицы на ее рубашке. — Женщина в бежевом лифчике с темными кружевами. Мертвая. Частично мертвая. Твою же мать». Он почувствовал легкое возбуждение — успел даже пожалеть, что представители его вида сохранили к этому способность, — но быстро отогнал непрошеные картинки, влепив самому себе затрещину. В ушах зазвенело, и сразу стало легче. Рон вздохнул и бережно перевернул Дафну на живот. Ей повезло: во-первых, кинжал волшебным образом не задел ни позвоночника, ни легкого, во-вторых, из-за того, что он так и остался в ране, так необходимой для жизни крови вытекло не очень много, как могло бы, хотя от небольшого вливания она бы точно не отказалась. Ему повезло тоже: бюстгальтер снимать было не обязательно. — И ведь ты потом даже не скажешь мне спасибо, — вздохнул Рон, доставая из заветной аптечки спирт, нитку, иглу, охлажденный пакет с кровью и одноразовую длинную трубку. — Хотя и обходишься мне непомерно дорого. Зашивать он умел неплохо. Дафна же этому его и научила, когда им пришлось три месяца жить в одной карантинной зоне. Пару капель спирта на вату, протереть рану. Еще пару капель — провести по игле, так, на всякий случай. Потом стежок, опять стежок, снова стежок... Закончив работу, Рон перевернул Дафну на спину, осторожно вставил ей в вену на левой руке иглу и с мастерской ловкостью закинул пакет на сломанный торшер. — Жить будет, ну и хватит с нее, — пробубнил он. Наверное, стоило бы привести Дафну в чувства, да поспрашивать, кто подарил ей новый экземпляр холодного оружия в коллекцию, но молчаливая она нравилась ему больше. Рон, тяжело вздохнув, убрал с ее лица волосы, стер пальцем едва заметную грязь с кончика милого вздернутого носа. Дафна была сегодня без жесткого макияжа, и явные признаки «временно умерщвленной» — белая и будто просвечивающая кожа, синие-пресиние вены повсюду, обесцвеченные губы, — оказались отлично видны. Наверняка и линз на ней не было, но он не решился поднимать ей веко, чтобы увидеть знакомую белую радужку. Рону, кстати, эта естественность казалась приятной. Не на всех, конечно, только на ней. Не всегда, разумеется, только сейчас. «Идиот! Пробовали же — не вышло! Что, мало тебе?» Продолжая ругать самого себя, Рон спешно ретировался в ванную, где долго стоял, держа ладони под горячей водой. Дешевые пластиковые трубы жалобно выли, умоляя перестать, но он не слушал, наслаждаясь слабой и едва ощущаемой болью от кипятка, бьющего сильной струей по рукам. На этот раз легче не стало. Рон вернулся в комнату с неопределенным, но одновременно ужасно четким желанием разбудить ее и, наконец, поговорить, но Дафны на диване не оказалось. Входная дверь была открыта нараспашку. * * * Врачи «Зенд Корпорейтед» сказали, что в какой-то момент начнут возвращаться воспоминания о тех днях, которые он провел в качестве зомби. — К сожалению, мы не сможем этого остановить, — добавила его «лечащий» врач, доктор Хайд, высокая блондинка с, кажется, десятком степеней. — И, если судить по прошлому нашему опыту, вам едва ли понравится то, что вы увидите. — Что поделать, не мы такие, жизнь такая, — Рон только улыбнулся в ответ. Доктор Хайд ему нравилась. — Кроме того, едва ли найдется что-то в тех темных днях, что сведет меня с ума. А на самый крайний случай... я же не просто так все еще на карантине, так? — Истинно так, мистер Уизли. Кажется, доктору Хайд он тоже нравился. Но воспоминаний Рон действительно не боялся, слишком многое уже видел во время войны. Например, он видел Гермиону, разорванную на куски оборотнем. Невилла, раздавленного великаном. Тела отца и матери на полу в Большом зале. Джинни, которую та сука Лестрейндж сбросила с башни. Гарри, сошедшего с ума. Впрочем, несмотря на ужасы войны, которые немым кино сопровождали его всюду, он оказался не готов увидеть себя в качестве неуправляемой и необъяснимо жестокой твари. Первое — и, как потом оказалось, последнее настолько четкое, — воспоминание включало в себя его, Дафну и маленькую девочку лет семи, которую они разодрали на куски. Рон вспомнил вкус чужих внутренностей на языке, теплое ощущение сытости после. Ему захотелось умереть снова, и на этот раз окончательно. План был предельно прост: всего-то надо было наброситься на охранника, да получить пулю в лоб, но тут появилась Дафна и все испортила. Или исправила, это как посмотреть. — Какого Мерлина, рыжий? — прошипела она, оттащив его подальше от запретных коридоров в сторону их небольшой библиотеки. — Ты что творишь? — Умереть хочу, Гринграсс. Не мешай, — Рон попытался оттолкнуть ее в сторону. Оказалось, что Дафна при всей своей женственности была какой угодно, но не слабой. — Ты — последнее доказательство того, что я не единственный монстр, — выпалила она. — Мы ведь были там вместе, помнишь? Помнишь?! Глаза ее горели злым огнем, который не мог обжечь. — Если хочешь, — сказал Рон тихо, внезапно для самого себя, — буду живым для тебя. В напоминание, что ты... ну... не монстр. — Спасибо, — она зачем-то обняла его. Рон зачем-то обнял ее тоже, да еще и поцеловал осторожно в висок. Ему показалось на мгновение, что у них что-то могло бы получиться. Не получилось: когда их выпустили из карантина, она растаяла на горизонте, как первая снежинка тает на ладони. * * * В дверь позвонили. Рону вставать предсказуемо не хотелось, но мало ли что могло случиться за то время, пока он спал: трубы, например, выли вчера на редкость инфернально. Но за дверью оказались не разгневанные соседи, и даже не курьер с новой партией цветных линз и тонального крема от «Зенд Корпорейтед». За дверью была Дафна. — Уизли, — она быстро кивнула и отвела взгляд в сторону, так, будто чувствовала себя виноватой. — Привет. В этот раз она была «при параде». — Положи меня на кровать, трахни меня и налей мне выпить, — сказал он мрачно вместо приветствия. — Да, именно в этой последовательности. Ну, а если ты пришла не за этим, то можешь валить обратно в свой мирок. Счастливого пути. — Я просто хотела кое-что тебе отдать. Все-таки трудно найти кровь, подходящую для переливания зомби вроде нас, — Дафна протянула ему бумажный коричневый пакет с масляным пятном на боку. — А еще я знаю, что ты не пьешь. — Ясно. Так и не расскажешь мне, у кого кинжал украла? — Прости? — Ну, украла... Кинжал, который я вчера... Не понимаешь? — он еще минуту глядел на нее, надеясь, что она вспомнит, а потом только махнул рукой. — А, забудь! Дело прошлое, да и должок ты мне вернула, так что лишняя информация не нужна. Лучше скажи, почему ты меня кинула тогда, но вернулась вчера? И опять сбежала? И опять вернулась? — Потому что, — она огрызнулась. — Я испугалась, а потом... Я и сама не знаю, почему вернулась, сама не знала, куда шла. — Монстры должны держаться своих, вот почему, — Рон вздохнул. — Извинения приняты. Можешь идти, если хочешь. Дафна вдруг обняла его и зачем-то поцеловала в губы. — Я ничего не могу обещать. — Переживу, — он улыбнулся. — То, что я сказал про кровать... — Я согласна. Рон стал спешно расстегивать пуговицы на рубашке Дафны. В этот раз ему не было неловко. Дверь они оставили открытой нараспашку.