Иллюзион

      Учебный день подходит к концу, и все студенты Королевской Магической Академии Гедонелун постепенно начинают покидать стены основного здания: кто-то бредет в сторону общежития, чтобы подготовить заданные уроки, кто-то держит свой путь во двор, чтобы расслабиться, отдохнуть и поболтать с друзьями. Солнце медленно движется к горизонту, время идет к вечеру.       Только прозвенел звонок с последнего урока, Лиз Харт, как обычно, быстро сложила все свои вещи и поспешила в кабинет префекта Клауса Голдштейна, а по совместительству — своего молодого человека, обладающего всеми задатками стать в будущем самым жутким профессором Академии. Однако в настоящее время он пока практиковал свои садистские методы образования только на Лиз, которая, благодаря этому, несмотря на все свои не выдающиеся способности в магии (а, если точнее, их почти полнейшее отсутствие), попала на десятую строчку в списке успеваемости на курсе, что она считала для себя большим достижением, в то время как Клаус, буквально хватаясь за голову, называл ее результаты просто отвратительными и тычтослушаешьпятойточкойкогдаятебеобъясняю. Во всем остальном же их отношения можно было назвать идеальными.       Лиз, зная, как ей влетит, если она опять опоздает, неслась, расходуя весь свой физический потенциал, перепрыгивая через несколько ступенек на лестничном пролете. Стоит отметить, что в этот раз она бежала быстрее обычного, и даже Элиас, которого Лиз чуть не сбила с ног, не успел ее упрекнуть в своей стандартной манере. От быстрого бега ее прическа сильно растрепалась, поэтому пришлось полностью распустить ее.       Только непосредственно около кабинета она немного вздохнула, однако, будто вспомнив что-то очень важное и не терпящее отлагательств, девушка поспешила войти в комнату, забыв даже постучать.       Только она закрыла за собой дверь, с другого конца кабинета послышался голос:       — Смотри-ка, успела за 45 секунд. Поздравляю с новым рекордом, — Клаус поднял взгляд с рассматриваемых им документов и улыбнулся Лиз. Та, вся запыхавшаяся, с распущенными волосами, пропустив ехидный комментарий мимо своих ушей и даже не отметив то, что Клаус считает секунды до ее прихода в его кабинет, буквально плюхнулась в кресло около письменного стола префекта. Молодой человек, усмехнувшись, снова уставился в бумажки. Воцарилась тишина, которая длилась около минуты. Префект, делая вид, что предельно внимательно изучает сводки успеваемости учеников, на самом деле размышлял о странном поведении Лиз, ее необычном румянце на щеках, тяжелое дыхание, и ему хватило пяти секунд, чтобы понять, что что-то случилось. Предчувствие его не обмануло.       Девушка неожиданно вскочила с кресла и начала быстро и неразборчиво тараторить:       — Клаус… Это… нормально? Сначала убийство птиц, потом то, что произошло на роднике, потом… Помнишь песню, ту, которая охраняет Башню Скорби? — на этом моменте Клаус нахмурился. — Я помню еще того странного темного зверя… Ты говорил, что все это повлияло на мое принятие в Академию в качестве официальной студентки, так почему же…       Префект, ничего не понимая, вопросительно посмотрел на Лиз. Харт больше не смогла сказать ничего внятного; она закашлялась. Румянец все еще не сходил с ее щёк. Девушка вдруг почувствовала, что в кабинете очень-очень жарко, и без сил снова уселась в кресло; сама приложила руку к своему лбу и тихо вымолвила:       — Кажется, показалось…       — Показалось что?.. — Клаус отложил в сторону все документы и встал из-за стола с целью подойти к Лиз, но она замахала руками, показывая, чтобы он не делал этого.       — Показалось, — закрыв глаза, Лиз откинулась в кресле, стараясь успокоиться. — На уроке алхимии я что-то опять напутала… Должно было получиться зелье хорошего сна, но вместо этого меня преследуют видения. Очень странные, где-то страшные. То мне кажется, что за мной кто-то гонится, то я вижу снова Азусу, тогда, у родника, вижу Рэнди всего в крови, того свирепого единорога… Кто-то пытался закрыть меня в темнице… Сейчас, когда я пришла к тебе, я была уверена, что держу письмо о зачислении, а на нем слова надпись «условно принята». И я… Ничего не могу понять. Кажется, мой эликсир вызывает галлюцинации. Все смешалось, и я не могу определить, что происходит.       — И профессору ты, конечно, ничего не сказала?       Девушка отрицательно помахала головой и, нервно сглотнув, открыла глаза.       — Нет, конечно! К-к-клаус…       Префект все-таки подошел и, нагнувшись над сидящей в кресле девушкой, прикоснулся рукой к ее лбу. Он был обжигающе горячим. Лиз опять замахала руками, будто бы стараясь отпихнуть молодого человека, но он легко перехватил ее руки. Харт, кажется, покраснела еще сильнее.       — Пожалуйста, не н-надо…       — Снова галлюцинации?       Девушка опять зажмурилась и вжалась сильнее в кресло. Почувствовалась боль в запястьях, которые так крепко сжимал Клаус. Его дыхание было близко. Воздуха панически не хватало.       — Что ты видишь, Лиз?       Что-то влажное коснулось шеи. Где школьный бант, который должен был быть завязан на воротнике рубашки?       Она слышала свое громкое дыхание, чьи-то голоса, крик, шёпот. Секунду назад Лиз была уверена, что сидит в кресле, сейчас же она чувствовала под собой холодный пол. Кажется, упала. Боже, что с ней происходило?       — Ты добавляла в эликсир розмарин?       Да какая уже кому разница, когда мыслей так много, что они не помещаются в голове? Лиз ощущает легкое прикосновение губ к своему лбу, но они не успокаивают, а вызывают лишь панику.       Это все напоминает бред сумасшедшего, но, видимо, Лиз не полностью запорола урок, раз среди всех кошмарных видений все же есть приятные видения, даже несмотря на их неуместность в данный момент. Хотя, кто сказал, что они неуместны? Может, стоит расслабиться и получать удовольствие?       И вот, снова. Холодный пол, все вокруг темно, краем глаза можно уловить очертания решетки в стороне. Как заставить все это исчезнуть?       Клаус тихо шепчет:       — Тише, Лиз, это все иллюзия. В реальности нет ничего страшного. Доверься мне.       Девушка чувствует, как он аккуратно, легко, нежно, необыкновенно неуверенно (это точно Клаус?!), целует ее опять, на этот раз в губы, и одновременно она слышит шаги, приближающиеся к ее темнице.       Сложно понять, что из этого реальнее. Может, все иллюзия, все сон? Но, так как Харт была неисправимой оптимисткой, она предположила, что все-таки что-то из этих видений — ее реальность, ее настоящее.       Обычно, не стоит никакого труда угадать, что не является иллюзией. Иллюзии они светлые, завораживающие, они манят тебя, призывают отказаться от реальности. Настоящая же жизнь едва ли всегда светлая. Жить на свете хорошо, но, без сомнений, трудно. Жизнь обычно мрачнее сновидений.       Лиз глубоко вздохнула.       «Если так, — подумала она, — то логичнее предположить, что моя темница — моя реальность, а Клаус — лишь приятный, хотя и ужасно порой смущающий, сон. Да, наверно, это так».       Жизнь вечно подкидывает девушке разные испытания, от мелких неудач до смерти близких. И Лиз привыкла преодолевать их с улыбкой на лице, не потому, что ей все по плечу, но потому, что уже свыклась с мыслью, что такова ее доля. Так почему должно что-то поменяться? С чего ей должно вдруг повезти?       — Клаус, — улыбнувшись, сказала она тихо, — ты мне снишься. Чувствуя, что сейчас расплачется, Харт закрыла руками лицо. «Хочу остаться в этом сне», — одними лишь губами повторяла она это, как какую-то молитву. Письмо — сон, Академия — сон, Клаус — тоже сон.       — Ещё бы тебе снился кто-то другой…       Внезапно темницу озарил яркий-яркий свет, из-за него, несмотря на то, что Лиз все еще руками закрывала свое лицо, она зажмурилась. Над ее ухом знакомый голос пробормотал какие-то непонятные слова, похожие на заклинания, и девушка, открыв глаза, осознала, что ее темница исчезла, и она лежит на полу в до боли знакомом, ставшим уже почти родным кабинете префекта, а над ней склонился Клаус. Увидев, что она очнулась, молодой человек вздохнул с облегчением и, поднявшись с колен, протянул ей руку. Спустя пару мгновений, Лиз приняла ее и тоже поднялась. Голова немного кружилась, но в целом Харт чувствовала себя отлично, если не считать ее почти полную дезориентацию.       Девушка перевела взгляд на любимого. Моргнула. Клаус не исчез.       Молодой человек, как ни в чем ни бывало, подошел к своему рабочему месту, сдвинул все бумаги на край стола, достал из близстоящего шкафа свой любимый сервиз, чайник с заваркой. По кабинету разнесся приятный успокаивающий запах трав.       А Лиз наблюдала, ловя взглядом каждое его движение, стараясь не упустить из виду ничего. Все казалось важным: каждая деталь, каждая крупинка имели значение. Даже эта тишина. Девушка боялась ее разрушить и снова оказаться далеко-далеко от этого места. Сомнения, мучившие ее некоторое время после официального поступления в Академию и о которых она и думать из-за студенческой суеты забыла, вернулись, когда Лиз, вместо розмарина, добавила на сегодняшнем уроке в эликсир медовый сироп, и, несмотря на то, что Клаус снял с нее морок, все еще не отпускали.       — Ты может быть присядешь? — тишину разрушил Клаус. Оставив чай настаиваться, он устроился в удобном кресле. Лиз уже направилась в сторону стоящего неподалеку стула, но молодой человек окликнул ее. — Нет. Не туда. Сюда, — он похлопал рукой по своей коленке.       И от этого привычного его движения так стало сразу легко. Ей всегда было отчего-то стыдно сидеть у него на коленях, то ли от того, что она чувствовала себя ребенком в гостях у Санты, то ли от близости. Но в этот раз совсем не хотелось сопротивляться.       Ведь что иное, как не его близость, позволит ей окончательно поверить в реальность происходящего и свое счастливое будущее.