Легенда не кончалась

В автономии таки рвануло. Ожидали этого уже который год, кое-кто даже предлагал форсировать события, но Александр решительно отказался. Заповедник демократии, созданный в соответствии с последней волей его отца, должен был оставаться неприкосновенным. Естественно, пока местная легитимно избранная власть не попросит о помощи. Просьба поступила, с любой точки зрения все безупречно, комар носа не подточит. Но как же это все... не вовремя! Сложность всей ситуации наводила на мысль о законе подлости, имеющем статус закона природы. Операция «Ванахейм», она же «Внешние территории», как раз вошла в завершающую стадию. Так что мятеж в автономии надо было давить быстро и чисто, чтобы не получилось второго фронта. С другой стороны, если бы гром грянул еще позднее, было бы еще хуже. Рейд Биттенфельда показал, что противник – уже гарантированно не потенциальный, так что о дипломатии можно надолго забыть, – превосходит всяческие ожидания. Потрясающий в плохом смысле технологический разрыв. Даже, Хель побери, движки совершенно неизвестной конструкции! Техники и научники до сих пор слабо представляют, как к ним подступиться, несмотря на то, что осталось от корабля-матки не так уж много. Спасибо лейтенанту Кройцеру, без дураков спасибо, но и в плохом смысле – тоже. Феликс Миттельмайер еще раз смерил шагами каюту и, подумав, что такими темпами протопчет в ковре дорожку, рухнул в кресло. Потянулся за бутылкой, потом одернул себя. Нет, пить еще рано. Пить он будет по дороге до Хайнессена. А пока не исполнено поручение Алека, голову надо держать в свежем состоянии. Смешно как – задание о подавлении мятежа кажется мелочью, которой можно заниматься, не открывая глаз. А вот просьба друга залететь на Урваши и захватить кое-какие сведения для последующей предельно конфиденциальной передачи на Феззан – намного важнее. Может быть, потому, что говорил об этом Алек, а не кайзер Александр, хотя по сути это один и тот же человек. И этот человек в обоих своих ипостасях прав – с Хайнессеном никто не разберется лучше сына их последнего губернатора, а о том, что осталось на Урваши вместе с побитыми кораблями, никто не должен знать лишнего. Информация, как хорошее вино, должна вылежаться, прежде чем станет пригодной для употребления массами. Поэтому перемещать ее следует так, чтобы не возникало утечек и даже подозрений. Со стороны это выглядит всего лишь как логичная остановка на пути и отсылка промежуточного отчета. А еще кое-что Феликсу хотелось сделать лично от себя. Поговорить с Кройцером. Посмотреть наконец на этого мальчика-гения, о котором ему рассказывали Берт и Рейн. Рыжих биттенфельдовских отпрысков он впервые встретил еще совсем малявками, в то время как сам усиленно готовился к академии. Но они умудрились неплохо подружиться, и когда он уходил учиться, пятилетний Берти изо всех сил старался не хлюпать носом. А Рейн... ну, это чудо с пеленок умело всех построить. Какое-то время Феликс даже боялся, что его на ней и женят. А еще больше – что на ней женится Алек. Собственно, мнению Рейн Феликс доверял куда больше, чем оценкам ее отца и брата. И если уж она говорит, что мальчик исключительный, а он это еще и подтверждает, совершив подвиг в первом же бою... Как говорил, чаще в ругательном смысле, отец, – это просто генетика. Сын человека, способного прорубиться сквозь весь флот и полный военных флагман до вражеского главнокомандующего, обычным ребенком быть не может. Разве что природа решит на нем капитально отдохнуть. Предположение в скором времени подтвердилось. Кройцер мог сколько угодно говорить, что ему повезло, но так воспользоваться настолько крохотным кусочком везения тоже надо уметь... А тем более – сделать потом те выводы, которые сделал этот парень. –Садись, – Феликс кивнул застывшему в стойке «вольно» старлею. – Разговор нам предстоит долгий, а тебя при полном отсутствии ветра пошатывает... Кройцер тут же нахмурился, став ужасно похожим на актера фон Шпанне, небезуспешно игравшего Райнхарда Первого в голофильмах, но послушно сел. –Твой доклад, не будь он секретным, я бы в академии заставил изучать как пример блестящей тактической выкладки. Но, старший лейтенант фон Кройцер, зачем же доводить себя до такого состояния? –Разрешите доложить, ваше высокопревосходительство, – на одном выдохе отчеканил парень, – я торопился закончить к вашему прилету. –Оно и видно. Кстати, о твоей болезни мне тоже доложили. На будущее – у нас не только время на счету, но и люди. Особенно такие, как ты. Намек Кройцер понял и больше не пытался прибедняться. Тем более что получалось это у него намного хуже, чем тактические расчеты. Несмотря на юность, старлей уже неплохо знал себе цену. В какой-то момент Феликс решил, что разговаривать с ним как раз и надо вот так, практически на равных, тогда парень не тратит силы на второстепенное. Под конец спора о методах борьбы с вражеским флотом они чуть не перешли на голые фамилии, но вбитая на подкорку субординация все-таки не позволяла Кройцеру опускать звание собеседника. В конечном итоге Миттельмайер просто забрал его с собой. А заодно – и отремонтированные корабли, в качестве усиления, на что пришел недвусмысленный приказ с Феззана. Бардак в автономии нарастал, и существовала ненулевая вероятность, что там не обошлось без чьей-то помощи.