Обещание

      Яко пристально смотрел вдаль, о чём-то глубоко задумавшись. Он не замечал холодного ветра, растрепавшего его русые волосы, не чувствовал прожигающего взгляда Кессиду, что сидел на засохшей траве рядом с юношей. Кессиду вздохнул и, невольно поднявшись, потянулся до хруста костей. Снова взглянул на Яко, поджал губы и подошёл чуть ближе и практически зашипел ему на ухо:       — Перестань волноваться за свою сестрицу. Справится она, не глупая. Прекращай строить из себя заботливого старшего братика. Разве есть то, чего солдат боится? Вряд ли. Солдат ничего не должен бояться!       После этих слов юный командир цокнул языком и развернулся, направляясь к двум единственным лошадям. Яко до боли сжал ладони в кулаки, прикусив нижнею губу. Затем он обернулся и с увернным взглядом произнёс, громко, но чуть подрагивающим голосом:       — Товарищ командир! На самом деле... на самом деле мне есть, чего бояться! Признаюсь... Я... я боюсь смерти! Боюсь умереть! Боюсь не увидеть этот мир больше. Боюсь расстаться со своей семьёй!       Кессиду округлёнными глазами посмотрел на юношу. Его слова по-настоящему удивили командира. А Яко продолжил.       — Я не говорил этого даже Атсу... Потому, что боялся потерять хорошую репутацию, как старшего и ответственного. Атсуко, кажется, ничего не боится, даже смерти. Как и вы, товарищ командир!       — Во многом ты не прав...       — Извините, если я могу показаться эгоистом...       — Ничего, мы все эгоисты.       — ... но я действительно волнуюсь за себя больше, чем за своих товарищей. Мне стыдно. Я не хочу умирать. Не хочу умирать без дела, которое могло бы принести пользу Родине и всему человечеству! — На этих словах Яко посмотрел в холодные голубые глаза Кессиду.       Командир бесшумно вздохнул и, нахмурив чёрные брови, сказал твёрдо, чётко:       — Яко. Я обещаю, я не дам тебе умереть! Если что-то случится с тобой, я возьму ответственность на себя! Клянусь!       Яко потерял дар речи. Кессиду, холодный и колкий молодой человек, которому трудно найти общий язык с окружающими, дал такое обещание глупому солдату, как Яко. Юноша раскраснелся.       — Командир...       — Замолкни. Я всё сказал. И запомни мною сказанное. Второй раз повторять не буду, — проворчал Кессиду и сел на свою чёрно-белую лошадь. А Яко расплылся в благодарной улыбке. ...Два месяца спустя...       — Кессиду! — Раздался в лесной тишине недовольный голос Хобба. — Кессиду! — В ответ молчание и тишь, лишь где-то вдалеке перешёптывались листья деревьев. — Чёрт бы тебя побрал... Морита! Где тебя носит?       Хобб огляделся и увидел Марта, коня юного командира. Ещё раз позвал несносного товарища. И только тогда он соизволил показаться на глаза. Усталый, бледный.       — Кессиду! Какого хрена ты тут сидишь? Там тебя товарищи ищут, вот-вот из гарнизона офицеры явятся! Валить в штаб пора! — Подошёл к нему Хобб и легонько стукнул по черноволосой голове.       — Извини, — буркнул в ответ Кессиду и поднялся на ноги, слегка пошатываясь. — Где все? Есть раненые и погибшие?       Хобб открыл было рот, чтобы что-то сказать, как сомкнул губы и захлопал длинными чёрными ресницами. Кессиду насторожился. Тёмно-синие глаза русоволосого капитана, похожие на летние васильки, заискрились. Не добро это значило, Кессиду знал.       — Что случилось?       — Яко погиб.       У Кессиду сердце упало в пятки. Он молниеносно взобрался на своего Марта, схватился за уздцы и со скоростью света помчался к тому месту, где находился воинский отряд. ...Перед глазами ничего не было видно. Дыхание сбилось окончательно. Но Март продолжал скакать вперёд, а Кессиду искал испуганными глазами товарищей. Наконец, он услышал громкий разговор. Говорила Лисоа и что-то орал на немецком Альберт. Кессиду быстро кивнул рыжеволосой Лисоа и поскакал дальше, ибо все солдаты обычно прощаются с жизнью у входа в лес.       Как он и думал, тело Яко было там. Кессиду не сразу узнал его, поэтому остановил Марта ровно у поломанной и окровавленной руки солдата. Юный командир слез с лошади и упал на колени с бездыханным телом.       — Бог мой... Как же я не уследил-то, а? — Зашептал Кессиду. Приоткрытые серо-зелёные глаза Яко смотрели сквозь командира, куда-то в небеса. Всё лицо было в грязи и крови, шея чуть разорвана, грудь и живот также разодраны, ноги и руки явно переломаны. Кессиду дрожащими пальцами дотронулся до грязных русых волос Яко. — Господи... Яко... Прости меня... Прости, если сможешь... Боже...       Кессиду медленно опустил голову и зажмурил глаза. Сразу перед ним предстал образ того улыбчивого Яко, который с радостью приступает к работе, а особенно к уборке и стирке, который не против чуть пособачиться с Кессиду, который всей душой любил свою сестру Атсуко и друга Юичи... Но теперь этого Яко больше нет. Кессиду, давший обещание сберечь солдату жизнь, терзал себя виной и позором. — Ничего, мы все эгоисты.