Смотри, как забавно горит

      У побережья близ Нордхаген-Бич сегодня было неспокойно. На противоположном берегу слышались крики, сирены, выстрелы. А затем в огромный дирижабль Братства Стали выстрелило мощным энергетическим зарядом. Махина заскрежетала, накренилась. Повсюду стали мерцать очаги пожара. А затем Придвен в последний раз особенно громко застрекотал, и ночное небо озарил мощный взрыв.       Джон Хэнкок сидел на остывающем песке, любуясь этим зрелищем с бутылкой рома и сигаретой. Смотрел, улыбался и ждал, когда за спиной раздастся знакомый хлопок. Поселенцы деревушки позади (которая, к слову, уже походила на небольшой городок) недовольно фыркали на мешающий спать шум, но втайне всё же одобряли такой исход вылазки. Кому под боком нужны фанатики, считающие, что жить достойны только люди? Там, где некогда была база Братства Стали, теперь полыхали обломки, а за спиной наконец раздался тот самый звук. И в носу Хэнкока защекотало от её аромата. Свежего, с примесью чего-то цветочного. Он не разбирался в этих женских причудах, но запах… он всегда будет любить его, даже если сейчас его перебивают нотки гари и крови. — Нора, детка, отличный фейерверк! Ради такого можно было и в Институт пробежаться, — Джон повернул голову, улыбаясь ей как всегда нахально, только уголками губ, но так тепло. — Организация праздников, развлекательных мероприятий, вечеринок. Обращаться к мадам Норе, Добрососедство, Старый Капитолий, — женщина картинно раскланялась, убрала с лица отросшую челку и уселась на песок рядом с мужчиной.       Они сидели так около часа, потягивая ром прямо из бутылки, молча глядя на воду. Отблески огня причудливо плясали между маленьких волн и каждый думал о своём, не решаясь нарушать эту тишину. — Знаешь, а Паладин Данс, ну тот, в силовой броне, был синтом. Представляешь, синт в Братстве Стали, который активно стремился уничтожить других синтов. Это мир сошел с ума, и мы от него не отстаем, — Нора легла на спину, закинула руки за голову и прикрыла карие глаза. — Сходить с ума — так сходить. Мне это не грозит с того самого момента, как в Капитолии со мной говорили эти тряпки, — гуль снова тихо хохотнул, отчего у Норы по коже табунами побежали мурашки. Она могла слушать его хриплый голос вечно, особенно в моменты бессонных ночей. А Джон уже склонился над женщиной, поглядывая на неплотно застегнутую рубаху. Когда она успела переодеться то? Невероятная женщина. — Я знаю, что ты на меня смотришь, Хэнкок. И я знаю, что за грязные мыслишки у тебя в голове крутятся, — Нора улыбнулась, не открывая глаз, и притянула Джона к себе одной рукой.       Они перекатывались из стороны в сторону на остывшем песке, целуя друг друга как в последний раз. Когда Хэнкок был сверху, его руки с длинными тонкими пальцами сразу заползали под рубашку и бюстгальтер. Когда же Нора оказывалась верхом на мэре Добрососедства, ему хотелось зубами разорвать на ней одежду. Женщина прижималась к его паху, — именно так, как он обожал! — тёрлась, будто кошка и нарочно заводила ему руки за голову.

***

      Налетевший холодный ветер погнал любовников в домишко на краю Нордхаген-Бич, который они с Норой специально отстроили поближе к воде. Путаясь в руках, ногах и губах, они кое-как привалились к закрытой двери. Несколько рывков и они ввалились внутрь. В подобии домашнего камина тихо потрескивали остатки дров, из-за огня казалось, что в помещение телепортировали кусочек Сахары. — О, детка, не нужно слов, я чувствовал, что будет холодно, так что заплатил одному мальчишке из деревни, — Джон оставлял на плече женщины уже третий засос, пока та сдерживала стон и смех. Хэнкок так сильно хотел её, что сил терпеть не было. Пока руки с маленькими пальцами нетерпеливо дергали ремень на его штанах, мужчина едва ли не рычал от нетерпения. И сам он не церемонился, просто разрезав ремень и штаны. — Ах ты паршивец, с тебя новые шта… — фразу Норы прервал грубый толчок внутри. Она уже и забыла, как с ним хорошо. Как хорошо, когда он берет её грубо и нетерпеливо. Всё пошло к черту: и Институт, и «Подземка» и даже её обожаемые минитмены. Главное, что сейчас Джон Хэнкок был сверху, прижимая её руки к полу, а она в ответ похабно стонала и извивалась. Он двинулся внутри ещё несколько раз, сжимая в руках талию, до легкой боли, содрогнулся и впился в потрескавшиеся губы долгим поцелуем.       После этого нетерпеливого секса пришёл черед самого чувственного, который когда-либо был у Норы. На этот раз они успели раздеться, Джон подтолкнул женщину к кухонному столу, и та запрыгнула на него, обнимая мужчину ногами. Он целовал её долго, медленно, каждый кусочек тела. Задержался у шрама справа, под ребрами. Тогда она подставилась под пули, спасая ему жизнь. Джон доходил до лобка и снова поднимался выше, от чего Нора разочарованно постанывала и кусала пальцы в истоме. В конце концов, когда Джон думал, что его сейчас возьмут на мушку пистолета, он выпрямился и подтянул любовницу к краю стола. Она нетерпеливо сверлила его глазами, впиваясь короткими ногтями в спину, сдувая прилипшие к лицу рыжие пряди. Хэнкок вошел медленно, дразня и не давая шанса установить Норе свои правила. Она мелко подрагивала в его руках, шептала на ухо что-то неразборчивое. Бледные щеки раскраснелись, веснушки на лице и плечах, кажется, тоже стали ярче. Хэнкок точно знал, как ему двигаться, отчего Нора получала оргазм за оргазмом. Двинувшись в последний раз, Джон устало опустил голову ей на плечо. Они дышали тяжело, млея от удовольствия в объятиях друг друга. — Джон… я тут подумала. Если ты будешь рядом, то я, наверное, не против сделать наше «сотрудничество» очень длительным, — Нора не видела, но чувствовала, как Хэнкок улыбнулся ей в плечо. — Только если мы почаще будем устраивать такие фаер-шоу. Ведь забавно же горело, да? — мужчина посмотрел на прыснувшую от смеха женщину и облизнулся. — Для тебя будет особая скидка, если захочешь шоу погорячее, — прошептала Нора, пока Хэнкок нёс её к кровати, подхватив под бёдра.       Это была долгая ночь, и ещё не раз на окраине Нордхаген-Бич раздавались громкие стоны. Ради этих ночей, ради этого мужчины Нора и впрямь задумалась о том, что не хочет умирать так рано. Намного раньше, чем Джон Хэнкок.