В ловушке

Кейтлин нервно вздрагивает, когда за Барри и Циско захлопывается стеклянная дверь лаборатории. Она бы с большим удовольствием последовала сейчас за ними, но у нее гора недоделанной работы, горячая кружка кофе на столе и пристальный взгляд Харрисона Уэллса, который вот-вот проделает дыру в ее затылке. Последнее она старательно игнорирует. У нее почти получается, если не обращать внимания на озноб, волнами проходящий по ее телу. Спустя пару часов возни с микроскопом и пробирками, Кейтлин решает, что на сегодня с нее хватит. В большей степени это утверждение никак не относится к работе. Работать в такой обстановке решительно невозможно. Она почти физически чувствует напряжение в воздухе, похожее на разряды тысяч крошечных молний. Хочется поскорее сбежать. Бумажную работу она вполне может взять домой, последние недели это становиться единственным вариантом. Девушка решительно засовывает толстую папку в сумку и тянется за жакетом, висящим на спинке стула, старательно игнорируя изучающий взгляд и приближающиеся шаги за ее спиной. Кейтлин твердо говорит себе, что пора со всем этим заканчивать. Сегодня. Сейчас. Но прежде чем девушка успевает поднять со стола тяжелую сумку, горячее дыхание обжигает ее шею. Словно в замедленной съемке, она видит, как мужские ладони неторопливо касаются поверхности стола по обе стороны от ее тела. Кейтлин оказывается в ловушке. Она не паникует, просто обводит комнату спокойным взглядом, ища пути к отступлению. Их нет, поэтому доктор Сноу, подобно загнанной жертве, остается лишь ждать нападения. Но Харрисон Уэллс не спешит нападать. Он скорее выжидает. Выжидает, пока его юная помощница не совершит ошибку, вроде попытки его оттолкнуть или закатить истерику. Он готов к любому из вариантов. И Кейтлин об этом знает. Она медленно поворачивается к Харрисону лицом и натыкается на спокойный, почти равнодушный взгляд бледно-голубых глаз. В эту секунду она отчетливо понимает, что как бы сильно она не пыталась убедить себя, что этот Харрисон Уэллс разительно отличается от того доктора Уэллса, кто был ее учителем, другом, а в последствии - злодеем и убийцей, все эти различия достаточно условны и ненадежны. Так же ненадежны, как и ее дрожащие колени. Харрисон Уэллс смотрит на девушку с холодной вежливостью и толикой сочувствия. Ему действительно ее немного жаль, но все же не настолько, чтобы отпустить. Она – всего лишь одно из его немногих наслаждений, что он может позволить себе в этом чужом для него мире. Но, надо признать, определенно особенное наслаждение. Поэтому он делает решительный шаг вперед, буквально припечатывая Кейтлин к краю ее же стола, нежно проводит ладонью по ее щеке, заправляет прядь волос за ухо, привычным жестом откидывает длинные волосы назад, лаская подушечками пальцев ее шею. О том, чтобы сбежать, Кейтлин уже не думает. Не получится. Она судорожно вздыхает, опирается ладонями о край стола, чтобы не потерять равновесие. Мужчина осторожно приподнимает ее подбородок, заставляя девушку смотреть прямо в его глаза. Ему определенно нравится то, что он видит в этих красивых ореховых глазах. Страх, сомнение, возбуждение. Харрисон Уэллс любит каждую ее эмоцию. Его руки скользят по талии девушки к пуговицам на ее блузке. Он расстегивает их медленно, даже лениво, одну за другой, не прерывая зрительного контакта, словно давая понять, что у Кейтлин все еще есть выбор. «Чертов лжец» - проносится у девушки в голове. Они оба знают – выбора у нее нет. Доктор Сноу молча стаскивает с себя явно лишний сейчас предмет одежды. Губы доктора Уэллса сразу же касаются шеи Кейтлин, стоит только блузке соскользнуть с ее плеч, оставляя жаркие и влажные поцелуи. Его рот пытливо исследует каждый миллиметр открытой кожи, доходит до ключицы, обводит ее горячим языком. Сноу не возражает, и глухой стон, срывающийся с ее губ - лишнее тому подтверждение. Девушка готова поклясться, что чувствует его улыбку на своей коже. Она почти ненавидит его за это. А еще - за его насквозь фальшивую нежность. Кейтлин совсем не сопротивляется, когда сильные руки крепко сжимают ее бедра, подхватывают и усаживают на стол. Для нее это стало уже вполне привычным. Она лишь хватается за ткань джемпера Харрисона, притягивая мужчину еще ближе, и откидывает голову назад, подставляя шею для новых поцелуев. И когда он внезапно отстраняется, Сноу почти задыхается от возмущения. Доктор Уэллс выжидающе смотрит ей в глаза, и на его лице самая самодовольная ухмылка, на какую только способен человек. Он выиграл. Снова. Кейтлин наплевать. Она хочет одного – его губы на своей коже. Поэтому она сдается и тянется к нему первая, касаясь его губ своими. Обхватывает его голову руками, зарывается пальцами в темные волосы. Не спеша проводит языком по нижней губе и замирает. Чувствует его замешательство. Что ж, не все же ей одной чувствовать себя в ловушке. Она тоже может играть в эту игру. Секунды тянутся мучительно долго, прежде чем Харрисон Уэллс решает уступить. Он сильнее сжимает бедра Кейтлин и впивается в ее губы, грубо проталкивает язык в ее рот, проводя им по небу и деснам. Кейтлин стонет от удовольствия и тянется к пряжке его ремня. Больше никакой фальшивой нежности, никакого чертового вежливого равнодушия, что так ее раздражают. Когда Кейтлин почти сходит с ума от желания и недостатка кислорода, а руки Харрисона Уэллса ложатся на молнию ее юбки, девушка в который раз за последние несколько недель говорит себе, что пора со всем этим заканчивать. Но только не сегодня.