Юность

      Немногие из ошибок, которые мы совершаем, отдаются в нашей судьбе таким эхом, чтобы оно слышалось спустя двадцать с лишним лет. Но эта была одной из подобных, считал Оливер.       Он бывал на этом пляже каждый день последние.. сколько? Две недели? Три года? Ощущение времени у него давно пропало. Он приходил на этот пирс и пялился на заходящее солнце, пока голодный океан не проглатывал его изо дня в день, будто бы голодный кит.       Изо дня в день, все те же мысли. Джордана. Ее парень с неприлично длинной шеей. Тот список причин, по которым он не должен был совершать самоубийство… Это глупо. Просто глупо.       Вся история казалась ему до глубины души трагичной, что не делало ее менее раздутой для стороннего наблюдателя. Расставание с девушкой — в пятнадцать ты считаешь, что это и есть конец света. Конец твоего маленького мирка, в котором тебе было до безумия комфортно и приятно. Кто-то со стороны подсказывает, что это далеко не последний твой мирок, но тебе не нужны другие — тебе нужен именно этот, который ты знаешь от и до, в которым ты полностью уверен, в который ты готов погрузиться без доли страха.       Сам Оливер отказывался принимать факт того, что его мир был окончательно разрушен им самим. Его поступками, его попытками удержать юность, гарантом которой он считал брак своих родителей.       «Уж очень все это походит на какую-то метафору из дурацкой мелодрамы», — думает Оливер. Он собирается домой, потому что белые гребни волн уже полностью закрыли солнце, и смысла стоять на пирсе и дальше у него нет.       Хотя, наверное, оно и к лучшему. Взрослеть рано или поздно все равно придется, пускай и не очень хочется. Не бывает демонстрационных историй в таком мире как этот. И даже если и бывают, то точно не с Оливером, пускай он и считает себя особенным молодым человеком.       Хотя, можно ведь чисто теоретически предположить мир, в котором они бывают. Мир, который является той самой метафорой. И, может быть, он не просто так заметит фигуру в красной куртке внизу, почти у воды. И, может быть, ему стоит подбежать к ней и забыть его кошмары, где той фигурой оказывается совершенно не та, которую он ожидает увидеть. Не побояться и окликнуть ее. И без задней мысли сделать то глупое замечание про кожу. И ощутить себя субмариной, зайдя за ней по колени в холодные воды Атлантического океана. И снова увидеть ту снисходительную улыбку, и снова умилиться тому, как она убирает волосы за уши. И тогда… Пускай это взросление подождет. Он еще не до конца ощутил на своих губах этот горький мирок беспечной, болезненной, но такой прекрасной юности.