Разговор со Смертью

За окном лил дождь. Его косые струи с силой били в стекло, стекали вниз, барабанили по стене. Казалось, небо оплакивает все людские грехи. Вода не просто стекала вниз из темных туч, сплошной пеленой закрывших небо, а буквально стояла стеной, будто гигантский водопад. А еще за стеной бушевал ветер. Он то затихал на краткие мгновения, то вновь с удвоенной силой пригибал деревья к земле и швырял пригоршнями воду с окно, отчего стекла в переплете жалобно звенели. В такие моменты одинокий старик, сидевший в углу комнаты у горящего камина, зябко кутался в старый выцветший клетчатый плед. За окном серость ненастного дня стремительно сменилась темнотой ночи, дрова в камине почти прогорели, оставив после себя кучу багрово светящихся углей. В комнате смерклось, и лишь пара свечей разгоняла своим неверным колеблющимся светом густеющий полумрак. Старик, не отрываясь, смотрел на мерцающие угли, и только по слегка приподнимающейся груди можно было понять, что он еще жив. Внезапно одна из теней в углу налилась угольной темнотой, и в комнату из неё шагнула фигура, укутанная в длинный черный плащ. Сделала она это абсолютно бесшумно, однако старик почуял чужое присутствие. Тишину нарушил его хриплый усталый голос: — Уже пора? — Нет, время еще есть, — тихим голосом проговорил гость, выходя из угла и подходя ближе к камину. — Странно, — усмехнулся старик. — А люди говорят, что Смерть пунктуален. Выходит, врут? — Нет, — в голосе гость послышался намек на улыбку. — Смерть всегда приходит вовремя. Но сейчас мне захотелось сделать исключение, чтобы поговорить с человеком, которого называют Повелителем Смерти. — Чем же я заслужил такую честь? Ведь и до меня такой титул носили многие некроманты. Или ты приходил ко всем? — Нет, меня заинтересовал только ты, как человек, добровольно отказавшийся от бессмертия. А ведь ты был всего в одном шаге от него. Не расскажешь, почему ты остановился? — А разве ты сам не знаешь? — Я ведь не Творец, которому известно все, что было и что будет. Догадываюсь, конечно, но хотелось бы услышать из твоих уст. — Ну что ж, слушай, — неожиданно старик хрипло рассмеялся. — Я думаю, немногие могут похвастать, что последнюю исповедь у них принимал сам Смерть. — Да, ты всегда умел отличиться от большинства. И все же? — Идеей бессмертия я был буквально одержим. Я был готов на все ради достижения поставленной цели. Я был в одном шаге от безумия, а временами мне кажется, что даже перешагнул эту границу. Первое просветление пришло, когда я не успел спасти своего лучшего друга. Он погиб, пытаясь добыть для меня очередной фолиант, в котором, возможно, хранился рецепт эликсира, продлевающего жизнь. Он умер, а я ничего не смог сделать. Слышал бы ты, как я тогда тебя проклинал. Но именно его смерть заставила меня впервые задуматься, чего стоит бессмертие. Окончательное же избавление от этой идеи пришло, когда от драконьей чумы умерла моя единственная любовь. Я так и не смог ее спасти, не смотря на все свои умения. Именно ее смерть открыла мне глаза и исцелила мой разум. Чего стоит бессмертие, если за него расплачиваются жизнями дорогие тебе люди? Вечное одиночество? Стоит ли того бесконечная жизнь? С того момента я уничтожил все свои записи, а так же нашел и уничтожил все книги, в которых описывались эликсиры или ритуалы, продляющие жизнь, дабы не вводить в искушение ни себя, ни других. Я прожил долгую жизнь. Я пережил всех своих друзей и врагов. Я устал. Меня здесь больше ничего не держит. Старик замолчал, и устало откинулся на спинку кресла. — Ну что ж, — немного помолчав, сказал Смерть. — Я получил ответ на свой вопрос. А теперь пора. Пойдем, тебя ждут. С этими словами Смерть протянул руку, на которую оперся старик, и они вдвоем шагнули в одну из теней. Свечи, мигнув в последний раз, погасли, и комната погрузилась в темноту, едва подсвеченную багровым мерцанием углей в камине. За окном по-прежнему лил дождь и выл ветер. На утро солнце, пробив пелену туч, осветило комнату через не зашторенное окно. В углу, возле давно погасшего камина, в кресле осталось бездыханное тело, прикрытое наполовину сползшим пледом. На тонких бескровных губах застыла легкая улыбка…