***
Можно до умопомрачения долго думать о том, что случилось бы, отруби он в тот раз этому созданию голову. Но что-то тогда дрогнуло, в душе проросли ростки сомнений, которые ядовитыми лозами протянулись к самым кончикам пальцев и заставили опустить меч. Ямамото прекрасно знает, на какую опасность обрёк самого себя и народ своего владения. Люди прозвали его ещё и безумным, хотя никто и не догадывается о том, что в замке поселилась главная причина их прошлых бедствий. В глубине души он с этим прозвищем согласен, иначе объяснить свою привязанность к светловолосому неживому просто невозможно. Создатель проклятой воды говорит очень мало, его голос всё такой же хриплый, но чуть более настоящий, по крайней мере, мурашки по коже прокатываются гораздо реже. Дожди закончились, вода больше не несёт в себе яд, хворь отступила, а земля насытилась кровью вдоволь. Кажется, хрупкий мир воцарился в этих краях. Старые мудрецы рассказывают подрастающим внукам о том, что их правитель точно продал душу Дьяволу, но этим слухам мало кто верит. Яда в словах нового обитателя замка с лихвой хватит на то, чтобы вновь отравить всю воду вокруг. Он с огромным нежеланием рассказывает о том, как его предали люди, сбросили в тот самый лесной колодец и ушли, обрекая на медленную гибель. О своей жизни он не рассказывает, а тишина говорит гораздо больше, чем может сейчас понять граф, должно быть, для этого нужно прожить очень долго. Или же просто умереть. Тёплый, солнечный свет дробится в витражных стёклах, окрашивается разными цветами, падает на светлые полы уже ярким, красочным узором. Лучики, оседают на светлых волосах, подсвечивая их ярким пламенем, бледная кожа кажется ещё тоньше и светлее. Рубашка легко соскальзывает с тела, пряди шёлком струятся по беззащитным плечам, а на губах застывает улыбка. Почти счастливая, почти человеческая. Если долго смотреть в глаза смерти, то можно потерять самого себя. Теперь у этой легенды-предупреждения совершенно другой смысл. Парень бережно берёт бледное лицо в свои ладони, подушечками больших пальцев очерчивает скулы. Кожа на ощупь хрупкая, пергаментно тонкая, холодная, как лёд, и совершенно точно неживая, кровь под ней давно уже не течёт - она навсегда застыла в венах. Вся красота духа снежная, колет пальцы, оседает на губах инеем. Чужое сердце не бьётся, не стучит мерно о рёбра. Зато сердцебиение Такеши срывается с привычного ритма, у него внутри распускаются дивные цветы, опасные и хищные. Он добровольно сдаётся на их милость, полностью покоряясь неправильным чувствам. Кончики пальцев легко пробегают по всем изгибам изящного, вечно молодого тела, лаская его. Их обжигает морозом, такие яркие различия никогда не станут привычными, но со всем можно смириться. За исключением того, что на любовь некогда мстительный дух больше не способен. Магия, вернувшая труп к жизни, шлейфом струится за хозяином, ластится к ногам, как самый верный пёс, и громко, угрожающе рычит, если сочтёт человека не достойным. Кожа графа постепенно покрывается всё новыми тонкими шрамами и глубокими ссадинами. Дух слизывает кровь, забирая само тепло, это можно терпеть хотя бы ради того, чтобы увидеть, как он щурится, словно большой кот, и смакует это своеобразное угощение. Душа никак не исчезает, сердце из груди никто не вырывает, острыми когтями впиваясь в трепещущую плоть. Значит, боги обманули, жрецы истолковали их слова неверно, а призрачный обитатель не спешит покидать этот мир с приходом нового дня. Так проходит относительно спокойный год. Они учатся мирно сосуществовать. Солнце яркое, лучистое, птицы вновь поют, звери вернулись в леса, а озёра и речушки полны рыбы. Несомненно, за это не жалко отдать жизнь.***
У графа подрастает наследник, красавица-жена всё время находится в замке, занятая вышиванием или иным рукоделием. Балы проходят удивительно часто, жизнь кипит, всё идёт своим чередом. Об отравленной воде почти забыли, ведь есть куда более интересные новости. Скоро будет зима, скоро придёт ужасная вьюга, закружит всё вокруг своим белоснежным вихрем, засыпет снегом и оставит всех содрогаться, ожидая весны. Быть наставником юного господина - ничем не прикрытая насмешка над вечным созданием. Пусть он и прекрасно видит, что граф любит его во много раз сильнее, чем собственную жену, это ничего не меняет. И надо бы разозлиться, но любая вспышка ярости может стать причиной для освобождения проклятия, которое невидимыми щупальцами протянется по округе, потечёт во все стороны, как гной из раны. У Хаято что-то болит и мучительно сжимается в области сердца, когда он видит милую, светловолосую женщину с ребёнком на руках. Внешне она похожа на него, но у неё живая кровь и улыбка тёплая. Она человек, который является идеальной парой для правителя этой земли. Он же существо, созданное тёмной магией, проклятой злобой и мучительной тягой к смерти и разрушению. Ему никогда не было и не будет места среди людей. Так было при жизни, так продолжается после смерти. Гости медленно кружатся в новомодных танцах, дамы обсуждают свои наряды, тщательно выбирают себе кавалеров и заранее не могут дождаться следующей встречи. По сути, нет ничего плохого в том, чтобы начинать каждый танец с другим партнёром, но женщины в объятиях графа часто спотыкаются, жалуются на плохое самочувствие и едва выдерживают того момента, когда можно будет вежливо откланяться и не показаться грубой. Магия-помощница рада служить и устраивать эти небольшие каверзы, ей и самой нравится дать себе волю спустя десятилетие молчания. Такеши тепло улыбается ему, отрицательно мотает головой и растворяется в вечернем сумраке сада, раскинувшегося рядом с летним домиком. Следом за ним идёт наместник - человек с вечно усталым лицом и несколько хитроватым, цепким, как крысиные лапки, взглядом. Если бы он был не один, то стоило бы поднять тревогу. Только вот граф в любом случае достаточно опытен для того, чтобы справиться с одним незадачливым убийцей. Неправильное решение, совершенно ошибочное, в самом начале стоит двух жизней и целой вечности. Если бы только можно было всё исправить. Хозяин лесного колодца убаюкивает остывающее тело, кладёт его голову себе на колени и, пальцами перебирая мягкие волосы, поёт колыбельную из своего детства. Кожа от его прикосновений остывает куда быстрее, этого не удаётся предотвратить. Магия упорно молчит и не желает воскрешать ещё одного человека. Все мольбы-проклятия не достигают богов или же ответ просто теряется, пересекая столь большое расстояние. Кровь пахнет отвратительно, этого запаха хватило ещё тогда, когда люди несколько раз ударили его ножом: больно, но для смерти недостаточно, а затем скинули в лесной колодец. Старая ярость и боль поднимают голову внутри, по щекам стекают слёзы, не то алые, не то чёрные, цвета мутной воды. И проклятье находит себе место, пользуется возможностью и вырывается наружу, не щадя никого вокруг. Первой умирает юная графиня, захлёбываясь собственной кровью, светлая и прекрасная жизнь прерывается всего за секунду. Гости мечутся по замкнутому помещению, отчаянно борясь за своё существование. Они отняли самое дорогое, что он когда-либо имел, а значит должны расплатиться по счетам. Они любят свою напыщенную жизнь больше всего, это равноценно. Кровь и ошмётки человеческих тел разлетаются по сторонам, пачкают светлые стены и мерцают в неверном свете свечей. Ярость медленно затихает, проклятие ослабевает свою хватку, магия, тихо скуля, просачивается сквозь пальцы и исчезает. Вода в колодцах снова отравлена. Легенды говорят, что мстительный дух, поселившийся некогда в здешних лесах и погубивший не мало народу, на рассвете обратился в прах.