hold me.

— Что бы ты сделал, если бы я умер сегодня? — раздается тихий глубокий голос кудрявого парня, а его тонкие длинные пальцы плавно перебирают пальцы шатена, сидящего совсем рядом. Они оба смотрят вдаль. На светящийся ночными огнями город, на то место, где они провели всю свою жизнь, на то место, где они встретились. Луи медленно поворачивает голову к парню и приподнимает брови: — К чему такой вопрос? — так же тихо произносит он, двигаясь еще ближе к Стайлсу, согреваясь его теплом. — Просто ответь, — он поворачивает голову, бегает взглядом по красивым чертам лица шатена и выжидающе задерживает взгляд на его голубых глазах. — Я… пошел бы за тобой? — У меня спрашиваешь? Ненадолго повисает молчание и Стайлс вновь переводит взгляд на ночной город, сжимая ладонь Луи в своей: — Не стоит врать мне, Лу, — тихо говорит он, — ты бы не стал делать этого. У тебя прерасная семья, сестренки, мама. Друзья. Ты бы не стал этого делать из-за них, ведь они дороги тебе. Луи поджимает губы, тоже возвращая задумчивый взгляд к огонькам снизу: — Это спорный вопрос, Хазза. Я знаю тебя дольше всех своих друзей, ты дороже мне всех в этой жизни и, думаю, я бы правда наложил на себя руки, если бы тебя не стало, — тихо отвечает он, а его голос тает в редких звуках проезжающих машин. Он еще немного молчит и добавляет, — я люблю тебя. И черт знает, с каким смыслом он сказал это, но сердце Гарри все равно пропускает удар. — Я устал, — шепчет парень, осторожно укладывая ноги на край крыши и падая головой на бедра Луи. Страшно лежать так, не видеть где край и видеть перед собой лишь родное лицо и возвышающееся над всеми звездное августовское небо. Луи проводит пальцами по его кудрям, понимающе улыбаясь: — Это пройдет. — Нет, — качает головой парень, поднимая руку вверх и пытаясь коснуться звезд, что так пленяют своим светом, завораживают своей красотой, — я болен, Луи. И с каждым днем эта усталость прибавляется, будто все силы забирает моя болезнь, будто во мне стоит насос, который с каждым разом забирает все больше сил, выкачивая их куда-то в другое место. Луи отводит взгляд от бледного лица кудрявого и смотрит вдаль, размышляя над его словами. Хочется помочь, но он понятия не имеет как. Хочется отдать парню свои силы, но это невозможно и все знают, что в конечном итоге рак заберет у них это кудрявое чудо. Томлинсон чувствует подступающие слезы, но быстро смахивает их, что не остается незамеченным Гарри. Он мягко улыбается и, кажется, он единственный, кто смирился со своей участью. Его рука ложится на щеку шатена, а из пухлых губ вырывается родной голос: — Не плачь, Лу, мы же договаривались, — короткий кивок от шатена, но слезы все равно стекают по его щекам солеными дорожками, а нижняя губа подрагивает. Он не хочет мириться и не станет. Ведь жизнь так не справедлива, забирая у него самое ценное, с каждым днем приближая тот самый день. Гарри видит, что Томмо не успокаивается и поднимается с ног. Он перекидывает его ноги через край крыши, заставляя встать на серую поверхность и встает сам, обвивая талию лучшего друга (или же парня, они так и не поговорили об этом) одной рукой, второй прижимая голову старшего к своей груди. — Я не хочу терять тебя, как ты не понимаешь? — шепчет он, сжимая в тонких пальцах футболку на спине кудрявого. — Я все понимаю, — улыбается Гарри, ведь он действительно все понимает, просто он более разумно подходит к смирению с исходом своей итак недолгой жизни. — Нихуя, — ворчит Луи, получая легкий удар в плечо и тихое «Не ругайся». Такой Гарри. — Почему ты так легко и спокойно принял это дерьмо, — снова толчок и слабая улыбка расплывается на губах Лу. — Потому что это судьба, малыш, — шепчет Гарри, оставляя мягкий поцелуй на макушке старшего. Теперь уже его очередь получать пинок, ведь Томмо так бесится, когда Стайлс называет его «малыш». Они оба улыбаются, словно идиоты. Гарри отстраняется и обхватывает лицо шатена своими огромными ладонями. — Я люблю тебя, Луи. Так сильно, что, может, это меня излечит, — он вновь замечает слезы в голубых глазах, но на губах шатена появляется улыбка. — Настало время поговорить об этом? — тихо говорит он, укладывая руки на талию парня. — Неа, — улыбается он, — поговорим, когда я вылечусь.

***

Проходит год, 10 месяцев и 8 дней. Гарри умирает. Луи уже не плачет, он просто стоит, опустив голову и слушая речь родителей кудрявого. Он не хочет смотреть в гроб, не хочет видеть бледное, исхудавшее лицо, не хочет делать ничего, хочет забиться в истерике и вернуть время назад - вот, что ему действительно нужно. Они так и не выяснили, что же между ними было. Дружба? Любовь? Кем они были друг другу? Это итак понятно, но Томлинсон все равно хотел знать нормальный ответ. Но он уже никогда его не узнает. Проходит три дня. И рядом с надгробной плитой с красиво высеченым «Гарри Эдвард Стайлс» появляется еще одна. «Луи Уильям Томлинсон».