Ты мой мальчик, а я дикий зверь

***       Чонин заебался. Ежедневные репетиции, прогоны, съемки, разъезды.., и всем нужно кланяться и улыбаться как китайский болванчик. И он кланяется и улыбается, сжимая зубы до боли в челюсти и вздутых желваков под кожей, потому что это то, что ты должен делать: всем нравиться, чтобы заниматься тем, что тебе нравится. Или нравилось. Потому что теперь уже Чонин не уверен в том, что ему все еще нравится танцевать ибо он заебался.       - Ты как, в норме? - в очередной раз спрашивает Сехун.       Не для того, чтобы банально поинтересоваться о самочувствии друга, а потому что это реально чуть ли ни ежедневное блять начало их разговора. Ведь это не типа: погода сегодня отстой, видно к вечеру будет дождь с грозой. Это то, что у них считается "жизненно-важной херней", ведь проще реально поинтересоваться на сколько баллов ебучая боль в спине друга донимает его сегодня, чем потом везти стонущего от боли и сжимающего кулаки до одурения от нее же, Чонина, в больницу, причем не на "Скорой", которая домчала бы главного танцора группы в считанные минуты, а пользуясь машиной компании, простаивая во всех пробках, ведь нам же не нужен скандал, нет. Что вы...       - В норме. - Потому что это отчасти правда.       Потому что перед очередной шестичасовой репетицией Чонин закинулся обезболивающими по самое не хочу. Потому что макнэ не стоит об этом знать, так как он все равно ведь знает - от друзей ничего не утаишь, особенно если вы всегда все вместе по 25 часов в сутки.       Неодобрительно хмыкнув, Сехун отходит, предварительно положив широкую ладонь на плечо друга, подбадривающе сжав пальцы на вылинявшей футболке. А Чонин, зашнуровав покрепче кроссовки, выпрямляется, с хрустом потягивая спину, удовлетворительно ухмыльнувшись тому, что колеса пока еще хорошо так глушат тупую боль в пояснице. Лишь отдаленно что-то где-то вроде как кольнуло, но Чонин не стал прислушиваться, мысленно отмахнувшись, прошел в центр зала, настроив себя на рабочий лад. ***       - И, стоп. На сегодня все.       Голос главного хореографа кампании разносится по всему залу, даря запыхавшимся парням свободу и возможность напиться воды.       - Сейчас бы в душ, - проговорил Чунмён, привалившись к стене и устало прикрыв глаза.       - Я первый. - Как обычно говорит Чанёль.       - С чего бы? - лидер приоткрывает один глаз и мутным взглядом смотрит вверх. - Я сказал первым.       - А я первым подумал.       - Все это не важно, - слышится позади голос Чена, - ведь первым буду я. - И, салютнув на прощанье участникам группы, под их дружный неодобрительный гомон, скрывается в дверях.       - Сученыш, - шипит Пак, кое-как поднимаясь с пола.       - Ты же знаешь, что душ у нас один на всех, а все равно каждый день лишь хочешь быть первым, но ничего для этого не делаешь, - хохотнув, отпивает из уже почти пустой бутылки лидер.       - Потому что я больше всех устаю, может быть, - все еще ворчит Чанёль.       Пока рэпер снова не завел свою шарманку: "кто здесь хуже всех танцует, пожалел бы кто меня лучше", Чонин решает ретироваться. Чен обычно недолго зависает в душе, если конечно, он там не для подрочить, а, значит, можно будет тоже освежиться и завалиться спать, пока спина не так сильно ноет. Может удастся отрубиться, так как устал как собака.       Подняв с пола куртку, под все еще несмолкаемые стенания Пака, Чонин тронулся в сторону выхода, по пути ероша мокрые волосы на затылке. Что-что, а попиздеть Чанёль умеет и любит, как и быть в центре внимания. Но это ничуть не бесит, отмечает про себя Чонин. От подобных мыслей даже слегка ппритормаживает, что не ускользает от внимания Дио, который поворачивается в его сторону.       То ли тут дело в том, что они все давно знакомы друг с другом, то ли Чонину действительно нравится Чанёль по характеру - ведь не зря же они еще и соседи по комнате.       Устало улыбнувшись одними уголками губ, Чонин встретился с внимательным взглядом Кёнсу. Заметив, что его "поймали" на подглядывании, Дио чуть смутился, но взгляд не отвел, лишь легонько улыбнулся. Так же устало.       - Что, хён? - одними губами спрашивает Чонин. Дио в ответ отрицательно мотает головой: ничего, мол.       Вот и поговорили.       Чонин молча продолжает идти, тщательно маскируя ноющую боль в пояснице, бравурными шагами, прекрасно зная, что его сутулую спину провожают как минимум две пары глаз. ***       Пришлось еще какое-то время дожидаться, подпирая стену, пока Чондэ соизволит, наконец, отдрочить свое и выйдет с похабной расслабленной улыбочкой на лице.       - Удачки, - подмигивает Чен, за что получает тычок под ребра острым локтем. - Ай, бля! Я же весь расслабленный.       - Чтобы не расслаблялся, - подмигивает Чонин и захлопывает дверь пред лицом вокалиста.       В ванной нечем дышать, и у Чонина чуть ли не вылазят глаза от такой концентрации пара. Он и сам любит горячую воду, но куда комфортней занимать ванну после лидера, который видимо предпочитает холодный душ.       Быстро стягивая с себя одежду, Чонин забирается в душевую кабину и выкручивает кран с горячей водой на полную, надеясь, что Чондэ не всю ее истратил, дрочила хренов.       Ополоснув волосы от шампуня, Чонин принялся намыливать уставшее за день тело, массируя мышцы рук и торса сжимающими и разжимающими движениями пальцев, чувствуя внутри тлеющую энергию молодого организма.       Запрокинув голову вверх, подставляя лицо обжигающим струям, Чонин задержал дыхание, чтобы не нахлебаться воды. Ему нравилось испытывать себя на прочность, бросать самому себе вызов, пусть такой пустячный, как, например, сейчас: сколько он сможет продержаться без воздуха, без предварительной подготовки и прочей хрени. Ему нравилось его тело, нравилось поддерживать форму физическими упражнениями, которыми он никогда не пренебрегал, но и не злоупотреблял, сохраняя природную стройность и легкость тела. То, что с собой делал Сюмин-хён, удивляло Чонина, который никогда не хотел бы выглядеть как фанатик тренажерки, но с его комплекцией выбирать не приходится: либо пухлые щеки и зад и табличка на лбу "любитель педофилов", либо то, что сейчас. И, хоть Чонину и было сложно поставить себя на место самого старшего участника группы, но он, будь у него такой же выбор, тоже бы выбрал штангу.       - Пятьдесят восемь!.. - на глубоком вдохе произнес Чонин, отодвигаясь подальше от льющейся воды, чтобы отдышаться.       Неплохо. Почти минута без воздуха, а ведь он это делал чуть ли не в первые за полгода. Последний раз он нырял, когда был в трехдневном отпуске на Чеджу. Кажется это было начало осени...       Подойдя вплотную к стеклянной дверце душевой кабины, Чонин провел пару раз по ее запотевшей поверхности, чтобы посмотреть на себя в висевшее над умывальниками зеркало.       - Весьма неплохо, - одобрительно ухмыльнулся он своему отражению и пару раз шлепнул ладонью пресс.       Грудная клетка все еще часто вздымалась и опадала в так с глубоким дыханием. Как после заплыва, подумал Чонин, и, отвернувшись от своего раскрасневшегося горячей водой лица в отражении, снова стал под воду. Он расслабился, хотелось простоять так еще долго, хотя бы до того момента, когда уставшие мемберы наконец найдут в себе силы оторвать задницы и тоже решат принять душ.       Расслабился. Расслабился...       Почему-то вдруг вспомнилось расслабленное и сытое лицо Чена, и Чонин сам призадумался, когда у него в последний раз был, ну, оргазм. О полноценном сексе речь вообще не идет. Всем плевать, что когда тебе двадцать один, то безумно хочется трахаться. Самое смешное, что все эти пункты в контракте о том, что до его истечения заводить отношения ни-ни (то есть проще говоря не трахаться) составляли вполне себе зрелые мужики, у которых жены, дети,.. То есть у них с недотрахом все было в полном порядке. А айдолам остается работать на износ, словно ишакам, и позорно кончать в кулак, когда холодный душ и медитация уже не в состоянии усмирить эрекцию.       Поздно спохватившись, Чонин уставился на свой вздыбленный член, которому многого было не надо, и он встал по стойке смирно лишь от одних размышлений о сексе и его отсутствии.       - Пиздец. - Грязное ругательство сквозь зубы, и ладонь привычно накрывает чувствительную часть тела. Главное теперь сделать это быстро, потому что уши сквозь шипение воды уловили вопли, доносившиеся из-за двери и принадлежавшие, судя по басовитости, Паку.       Быстро кончить, к стыду ли Чонина, или же, например, как в данном случае, к облегчению, помогала одна фантазия. Она была совершенно неправильной, и у Чонина насчет нее было строжайшее табу, но... Он давно уже про нее не вспоминал, так что один раз можно.       - Только быстро, - простонал Чонин, сжимая пальцы в кольцо и насаживая на них головку члена. ***       - Может закажем еды? - интересуется Сехун, устроившись прямо на ковре, разбросав в разные стороны длинные ноги.       - Я "за"! - откликнулся Чанёль, не отрываясь от телефона.       - Что скажешь, хён? - спрашивает Сехун у лежащего в кровати Чонина, так же как и Пак шаря в интернете.       - Не знаю, - пожимает плечами Чонин. В отличие от своих друзей, бесцельное лазанье в интернете ему было не особо интересно. За десять минут он уже успел посмотреть все что ему было нужно и даже поиграл в игры, теперь он просто вертел телефон в пальцах, пытаясь забыть позорный для себя инцидент в душе.       - Не знаешь? - безэмоциональным тоном спросил Чан. - Или не хочешь?       - Я не знаю, хочу ли.       - Ты не хочешь есть, хён? - точно таким же робото-голосом спрашивает Сехун, который всегда был голоден.       - Наверное я буду спать. - Прислушавшись к себе, ответил Чонин. Не то чтобы он сильно устал сегодня, тут как всегда - просто устал, но после того, как он кончил, забрызгав спермой стену душевой кабины, и сам же потом ее от нее отмывал...       - Что тут сказать, я заебался за сегодня.       Честный ответ.       - У тебя снова болит спина? - Сехун оторвал взгляд от айфона, Пак тоже навострил уши.       Не то чтобы этот вопрос его заебал, скорее Чонину было приятно, что друзья волнуются за его здоровье. Это особенно остро ощущалось вдали от дома, от семьи, когда тебе нет еще и двадцати пяти лет, а ты уже кряхтишь по утрам как семидесятилетний старик с остеопорозом и пашешь по двадцать часов в сутки, урывая парочку из них на сон и жратву.       Просто... просто реально не нужно трястись над ним, как над умирающим, хочется сказать Чонину друзьям, но он молчит.       Молчит, потому что не хочется быть совсем мудаком, отшивая парней из-за того, что сам себя сейчас ненавидишь и ругаешь последними словами. Что будет с их дружбой, когда Сехун с Чанёлем, да и все остальные узнают о том, что у него стоит на одного из них. Ничего не будет. В жизни Чонина тогда не будет друзей. Если он сам себя ненавидит за то, что дрочит не на упругие сиськи, а на мужскую задницу, то что говорить о Сехуне, который искренне восхищается моделями, сохраняя их фотки в нижнем белье себе на карту памяти гигабайтами, а Пак Чан, который только вчера говорил о том, как смачно бы засадил Ариане Гранде, перемежая свои похабные фантазии смачными матами и соответствующими жестами.       А что делал в это время Чонин? Смеялся и улюлюкал вместе со всеми, чувствуя, как по пищеводу медленно поднимается вся та ненависть к себе за черные мысли, что роятся у него в голове, стоит только на минуту ослабить хватку.       - Не больше, чем обычно, - хмурится Чонин, кладя телефон под подушку, и отворачиваясь от глядящих на него друзей.       Вся эта озабоченность его здоровьем, что плескалась во взгляде макнэ начинала бесить. Так как он совершенно не стоил заботы с его стороны. Только не такой, как он. - Я спать. - Голос Чонина прозвучал глухо из-за того, что тот накрылся одеялом с головой, как бы отрезая себя от дальнейших вопросов.       И хоть он не мог видеть сквозь сомкнутые веки и толстый слой ткани, Чонин буквально кожей ощущал, как друзья многозначительно переглянулись между собой; как Сехун, нехотя поднялся на протестующие ноги, которые безбожно затекли от долгого сиденья в неудобном положении; как они попрощались с Паком; как Пак перебрался на свою кровать, спотыкаясь обо все углы, потому что так и продолжал таращиться в телефон; как вернулся из душа Кёнсу, принося в комнату мыльных дух, и заставляя все тело Чонина напрячься.       - Тсс, Кёнсу-я, он спит, - пробасил Пак шепотом.       - Я ничего и не говорил, - тихонько ответил Дио, бесшумно передвигаясь в полутемной комнате.       Доделав свои дела, он улегся в кровать, поудобнее устроившись. В тишине Чонин отчетливо расслышал, как соприкоснулись дужки очков с твердой поверхностью стола.       - Я гашу свет, Чанёль, - прошептал Дио, щелкая выключателем, погружая комнату во тьму.       - Угу. Спокойной ночи, - подавляя зевок, потянулся во весь рост Пак, от чего кровать жалобно скрипнула. - Завтра утром я буду первым...       Чонин не знал, сколько прошло времени с тех пор, как его соседи по комнате угомонились, найдя удобную позу для сна, он же все еще не мог пристроится, и ворочался с боку на бок, с каждым неудобным положением злясь на себя все больше и больше.       Мысли, густой тянучкой обволакивали его сознание, подбрасывая те или иные позорные воспоминания, которых за эти годы, что он на сцене, накопилось немало.       Он словно не мог отпустить эти грешные мысли, решив наказать себя сегодня по полной.       За то, что думает не о том, о чем должен думать любой другой нормальный парень в его возрасте и с его положением, за то, что именно сегодня дал слабину и нарушил данную себе же клятву, за то, что ему стало казаться, что друзья видят его насквозь, и что еще хуже: обсуждают это за его спиной, будто он какой-то ребенок несмышленый, за которым нужно глаз да глаз.       - Блять, - тихо, сквозь зубы. Почти ненавидя себя, почти готового сорваться в любую секунду и завыть раненной собакой, уткнувшись лицом в подушку.       Не в силах больше лежать ничком, обуреваемый бредовыми мыслями, Чонин рывком садится в постели, подтягивая колени и упираясь в них локтями, зарывается во взмокшие волосы, и тянет их. Чтобы заглушить карусель мучительных видений, чтобы известным всем и каждому приемом оттянуть боль с одного места на другое, потому как спина, чтоб ее, снова заныла, протестуя против такой резкой смены положения тела.       Повинуясь какому-то неведомому инстинкту, глаза, привыкшие к темноте, находят объект его, Чонина, адовых мучений, и, с точностью лазера, останавливаются на растрепанной темноволосой макушке, проходятся по всему телу, закутанного в одеяло почти до самого подбородка, мысленной убирая ненужные шоры, чтобы воскресить в памяти очертания фигуры, которая не дает покоя ни его воспаленному мозгу, ни члену, твердость которого он снова ощущает, шипя от негодования и злости, бросаясь на кровать со всей силы, и не чувствуя простреливающей боли в пояснице. И только шипение сквозь зубы: «..как гребаный педик» сквозь пелену злости. Но, то ли примирение с последней мыслью, к которой он шел практически весь вечер, то ли по причине того, что уже почти середина ночи, но Чонин чувствует, как сон буквально валит на него каменными глыбами, заставляя уставшее тело обреченно обмякнуть и сдаться его воле, постепенно погружаясь в тяжелую дрему, забываясь сном, забывая себя самого... ***       - Ты рехнулся?       Голос Сехуна во внезапной тишине прозвучал как-то неестественно, вырывая Чонина из лап нирваны, которой он обычно добивался многочасовыми изнуряющими тренировками.       Сегодня он встал самым первым, а учитывая то, что вчера заснул позже всех, то чувствовать он себя должен прескверно, так? Но ничего подобного Чонин не чувствовал, наоборот, после утренней тренировки наедине с самим собой, он был полон энергии, которая буквально струилась по всему телу.       - В каком смысле? - обернулся к другу Чонин, наклоняясь и подбирая с пола полотенце, чтобы вытереть пот с лица.       Глаза начинало неприятно жечь. - Кинь мне бутылку, плиз.       Чонин присел на пол, облокотившись о стену, поджидая, когда макнэ с недовольным видом наконец приблизится к нему, бросая в руки бутылку с водой.       - Решил себя доконать? - Сехун растянулся рядом, обдавая приятным холодным ветерком разгоряченную кожу брюнета. - Я и подумать не мог, что ты снова наказываешь себя танцами.       Чонин хрипло рассмеялся, чуть не захлебнувшись. Утерев рот краем свисающего с плеч полотенцем, он скосил глаза на серьезную мину О. Это было не в первой, когда Сехун применял к его хобби подобное выражение. Что самое смешное, то, что веселило Чонина, когда он слышал подобное из уст Сехуна, то, что это было почти правдой. Видимо Сехун был действительно хорошим другом, раз ему удавалась угадывать то, что даже для самого Чонина порой являлось скрытой картинкой на холсте его жизни.       - Ты нереально проницателен с самого утра, - Чонин закрутил пробку, отшвырнув полупустую бутыль за ненадобностью.       - Уже обед, - последовал лаконичный ответ.       - Да ну? - сказал Чонин просто ради того, чтобы последние слова друга не повисли в тишине.       - Ну да, - Сехун повернулся к сидящему рядом парню, вглядываясь в его профиль. Но заметить что-либо на лице Чонина было практически невозможно. Если тот и чувствовал сейчас что-нибудь, то нависшая на глаза мокрая челка мастерски скрывала все его эмоции от собеседника. - У тебя...       - У меня ничего не болит, - решил сэкономить Сехуну время Чонин, - так что не колыхай зря воздух.       - Отлично, - парень недовольно поджал губы, - я просто спросил, чтоб ты знал. Как будто мне больше нечем заняться, как волноваться за тебя, говнюк.       С этими словами О поднялся на ноги с быстротой и грацией дикой лани, и направился к выходу, оставляя позади сидящего в недоумении Чонина.       - Стой! - Чонин тоже поднялся, но не так легко, как это сделал его друг, внезапно ощутив тяжесть и боль в привычном месте.       - Я не хотел тебя обидеть, - боже нет!       Он в три шага догнал застывшего парня, и схватил его за локоть, разворачивая лицом к себе.       - Просто...       - Просто ты говнюк, - пожал плечами О, бесстрастно сбрасывая руку друга со своего локтя.       Чонин не думал, что сможет улыбаться в подобной ситуации, но то, как точно Сехун высказался на его счет, приятно удивило его. И позабавило.       - Ты совершенно прав, - еще шире улыбнулся Чонин, глядя в глаза Сехуну, в которых тоже загорелась искорка веселья.       - Причем больной на всю голову, - фыркнул Сехун. ***       - Если бы у каждого из вас было по одному желанию, которое бы реально сбылось, то что бы вы выбрали? - спросил Пак Чан, развалившись на кровати Сехуна поперек, разом занимая ее всю.       - Бабу, - тут же отозвался Чондэ, который полеживал на кровати Чунмёна, пользуясь его отсутствием. - С огромными тугими сиськами.       - А желание точно сбудется? - осведомился Сюмин, игнорируя последние слова Чена.       - Стопудово! - негодующе завопил Чанёль. - Это как джин, только лучше - без наёбов.       - Но у джина было три желания, - вмешался в дискуссию Кёнсу.       - Ну бля. - Привстал с належенного места Пак. - Я и говорю: у джина можно было попросить три желания, так? Но он все вечно выворачивал так, что ты потом сам был не рад, что загадал ту или иную херню. А тут все честно: одно желание и баста. Зато реально сбудется.       Все как будто задумались о фантомном желании, которое "стопудово сбудется".       Интересно, что загадал бы Кёнсу, подумал Чонин, взглянув на парня, сидящего напротив и глядящего на всех по очереди.       Сегодня на нем были очки, в которых он выглядел на пару лет моложе, спортивные штаны и черная футболка, в которой он обычно спал. Что не удивительно: ребята готовились идти спать, но собрались по просьбе лидера группы в его с Сехуном комнате, чтобы обсудить планы на завтра, но Чунмёну внезапно кто-то позвонил, и он, вот уже минут двадцать, не появлялся.       - Не интересная игра, - протянул Бэкхён, потягиваясь и зевая во весь рот. - Похоже Сухо мы не дождемся. Может спать?       - Ага, так не честно! - вскричал Чондэ. - Я сказал свое желание, а вы нет.       - Пф, да все и так бы поняли о чем было бы твое желание, - пренебрежительно отозвался Бэкхён. - Тут и гадать не надо.       - Действительно, - мотнул башкой Пак, укладываясь на бок и подпирая голову рукой. - А что бы загадал Чонин? - он многозначительно поиграл бровями, глядя на парня.       Тот лишь фыркнул, подавляя смешок и растущую тревогу, и встретился взглядом с Сехуном, сидящим в его ногах с неизменным гаджетом в руках. О закатил глаза.       - Не твое дело, - ответил Чонин, когда понял, что Пак так и дожидается его ответа. А что еще хуже: все присутствующие парни тоже смотрели на него, кто с улыбками, а кто с интересом.       - Ну скажи-и-и, - противно протянул Чанёль. - Не ломайся, как девственница.       - Да откуда тебе знать, как ломается девственница, - хохотнул Бэкхён.       - Йа! - тут же взвился Пак. - Закрой свою варежку, Бён, а не то...       - А не то что? - зло прищурил глаза Бэкхён.       Пак сглотнул, и Чонин хорошо понимал такую реакцию друга. Если бы на него кто-то так же мстительно посмотрел... Чонин отвел взгляд от неприятного зрелища.       Взгляд его тут же переместился на Кёнсу. Уже по привычке. Как это бывает с Сехуном. Только если с другом это было для того, чтобы отыскать во взгляде другого поддержку или разделить настроение, то тут Чонин немного терялся, когда пытался объяснить для себя странную заинтересованность хёном. Казалось бы, ну какое ему было дело до того, как себя чувствует парень в данной обстановке, но его неизменно тянуло к старшему парню, а глаза постоянно искали в толпе, если тот не находился рядом.       Кёнсу тоже посмотрел Чонину в глаза и улыбнулся, косясь на все еще переругивающихся Чанёля и Бэкхёна.       Чонину изменило мужество, когда он увидел эту улыбку, адресованную ему. Его затошнило, и он отвернулся, зная наверняка, что Кёнсу если не обидится, то будет удивлен его поведением.       Пусть лучше так, чем однажды он узнает, что я долбанный извращенец, думал Чонин, выходя из комнаты веселящихся ребят.       От Сехуна не укрылось странное поведение Чонина. Он перевел непроницаемый взгляд на задумавшегося над чем-то Кёнсу, пожевывающего свою губу. Что только что произошло? Кёнсу, словно очнувшись от своих раздумий, глянул на то место, где еще минуту назад сидел Чонин и встретился с взглядом Сехуна, который не отрываясь глядел на него.       "Что произошло?" - попытался передать хёну взглядом Сехун. Но, то ли они с Кёнсу не настолько близки, чтобы понимать друг друга с полу слова, то ли Кёнсу не захотел поделиться информацией, а только отвернулся, пожав плечами, пытаясь казаться безразличным, как всегда. Но у него ничего не вышло. Зоркий глаз О Сехуна успел заметить на бледных щеках Кёнсу два красных пятнышка. ***       - Тебе нужно женщину, - серьезным тоном произнес Сехун, когда они втроем - Пак, Сехун и Чонин забежали перекусить в KFC.       Чонин подавился куском курицы в панировке. Да так, что у него аж слезы из глаз брызнули, и Сехуну пришлось стучать парню по спине.       - Стоп, стоп, - откашлявшись, и, наконец отдышавшись как следует, произнес Чонин сдавленным голосом. - Ты так из меня весь дух выбьешь.       - Прости, хён, - будничным тоном сказал О, аккуратно откусывая кусочек сэндвича. - Но я правда считаю, что с твоим недотрахом нужно что-то делать, иначе ты себя такими темпами в гроб загонишь.       Под совершенно офигевшим взглядом Чонина, Сехун как ни в чем не бывало глотнул коктейль, после чего вытер губы бумажной салфеткой.       Чонин в замешательстве перевел взгляд за спину надменного Сехуна и посмотрел на стоящего за добавкой в очереди Пака.       - Так, - произнес Чонин, отодвигая от себя остатки курицы. Есть совершенно перехотелось. - Начнем с того, что это, блять, не твое дело, но у меня нет никаких проблем с тем, о чем ты говоришь.       - Неужели, - протянул О, как-то слишком уж по "бекхёновски" сузив глаза.       - А во-вторых, - продолжил Чонин, игнорируя странный прищур Сехуна, и не заметив для себя момент, когда он стал считать, - во-вторых, ты еще не дорос до того, чтобы рассуждать о чьем-то там недотрахе. Сливки сначала с губ сотри.       Сехун, ничуть не смутившись, еще раз воспользовался салфеткой.       - Прости, если тебе неприятно это слышать, или может ты забыл, но ты не на много меня будешь старше, хён.       - Вот именно! "Хён". - Чонин поднял вверх указательный палец, чувствуя торжество момента.       На что получил в свой адрес очередной уничижительный взгляд Сехуна.       Продолжить им помешал вернувшийся Пак, с полным подносом фастфуда.       - Вы точно больше ничего не хотите? - поинтересовался Чанёль у друзей, вонзая зубы в куриную ножку.       - Точно, - кивнул Чонин, отодвигаясь от стола с хмурым выражением лица. - Увидимся на тренировке.       И под громкое мычание Пака, Чонин прошагал к выходу, ловко лавируя между столами, и попутно застегивая куртку.       - Что с ним такое? Мы же вместе собирались! - проглотив все, что у него было во рту, возмутился Пак Чан.       Сехун лишь многозначительно хмыкнул, продолжая листать ленту инстаграма, и высасывая последний дух из своего Латте. ***       Сегодня Чонин вкалывал как никто другой. Каждое движение, казалось, давалось ему с трудом. Не от спазмов в спине, нет, с этой болью он уже даже привык жить, и когда не ощущал этого ноющего монстра, который стал неотъемлемой частью его самого, даже слегка волновался - куда он мог деться. Сегодня боль была другая. Ни физическая - у него ничего не болело, ни эмоциональное, так как сколько бы он не искал ответов на свои вопросы - нет, с ним все было в норме в плане эмоций, с которыми он в принципе никогда не был на ты. Что он, девчонка, что ли, чтобы придавать значение всякой ерунде вроде душевного покоя и прочей херне. Все в норме. Он в норме.       - Ты как? Не устал? - интересуется Чунмён. В который раз подходя к взмыленному Чонину, сделавшему минутный перерыв, чтобы промочить глотку.       В насквозь промокшей от пота майке и с раскрасневшимися щеками, Чонин, тяжело дыша, отвечает, даже не повернув головы в сторону говорившего:       - В норме, - на автомате. Он в норме.       Если повторять это не только про себя, но и вслух. глядишь, так оно и будет.       Но пока что он выглядел в глазах своих одногруппников безумцем. Чонин видел это по глазам лидера, который пожимает худыми плечами и уходит, с подозрением косясь на отвернувшегося от него танцора, который снова ставит музыку в наушниках на репит, и застывает в ожидании нужных аккордов.       Пусть лучше так, чем считают его ебаным извращенцем, которым он, собственно, и является. Чонина перекашивает от отвращения, а его глаза, почти полностью "съеденные" черными зрачками, встречаются с вопросительным взглядом Кёнсу.       Кёнсу, который смотрит на младшего с тревогой, залегшей складкой между густых бровей. Лучшее бы Чонину не видеть этого взгляда, от которого в сердце словно ядовитый шип, застрявший, и неизвестно откуда там взявшийся.       "Что тебе нужно от меня? Уйди."       Чонин до боли зажмуривает почти черные глаза, прогоняя мальчишеский образ хёна, ярким пятном отпечатанный на внутренней стороне век, словно Чонин долго смотрел на ослепительный луч света. Он давно уже упустил тот момент, с которого начинается их с Сехуном танцевальная партия в песне, поэтому чертыхнувшись, вырывает из ушей наушники, хватает с пола свои или не свои - первые попавшиеся вещи, и мчится, не разбирая дороги, игнорируя несущиеся ему в спину слова или ругательства, ему плевать. Лишь бы уйти отсюда прочь, с глаз долой друзей, подальше от танцкласса, живительная атмосфера которого уже, как выяснилось, не помогала отвлечься, забыться, отдаться полностью своей единственной страсти в этой жизни... А если так, то к чему тогда все? Если танцы для него когда-нибудь перестанут что-либо значить... Нет! Об этом рано еще говорить! Еще не все кончено. Он не совсем еще пропащий человек. Он просто запутался. Но он просто обязан найти решение. Он должен, и он его найдет.       Ноги сами несут его на улицу, руки толкают тяжелую входную дверь, и вот легкие наконец-то наполняются свежим морозным воздухом, а мокрую кожу, с прилипшей к ней майкой, покрывают мурашки.       В горле снова становится сухо, но в голове проясняется, и Чонин улыбается пересохшими воспаленными губами от уха до уха, словно городской сумасшедший, придя наконец к общему знаменателю.       - Чего бы мне этого ни стоило. - Решительно, сквозь плотно сомкнутые, побелевшие на холодном ветру губы. ***       Выступление за выступлением, города, меняющиеся названия гостиниц, короткий сон в неудобных креслах самолетов, от которых жутко затекает многострадальная спина, и плохое настроение, так ему не свойственное, которое отпугнуло от него почти всех друзей, кроме Сехуна, который с вечно невозмутимым видом трется около Чонина.       - Что тебе нужно? - как обычно немножко грубо и устало, чтобы в ответ услышать такой же прямолинейный ответ:       - Ничего. А тебе?       Что нужно тебе, Чонин?       Вопрос, как ебаный смысл жизни. Знать бы еще на него верный ответ.       Хотя кое-что он все-таки может сказать: я хочу успокоится. А раз только в танце Чонин ощущает себя на своем месте, то нужно всеми силами вернуть себе это ощущение полноты и спокойствия. А это можно сделать только одним способом...       - Поговори с ним, - голос Сехуна с корнем вырывает Чонина из мрачных размышлений.       - Что? - немного хрипло спрашивает брюнет, с опаской косясь на рядом стоящего макнэ. Неужели этот чудик все-таки умеет читать мысли?       - Я про Чанёля, - кивает в сторону уныло развалившегося на пластиковом стуле Пак Чана. Маска на пол-лица, неизменная черная кепка, и взгляд, сосредоточенный на собственных кроссовках.       - Что это с ним? - спрашивает Чонин, голос которого звучит приглушенно, из-за точно такой же маски - пятичасовой перелет плюс недостаток свободного времени, равно небольшая щетина над верхней губой. Айдол должен всегда быть девственно-выбритым и баста.       - Скучает по другу? - вопросом на вопрос отвечает Сехун, так же рассматривая непривычно тихого парня.       - Мы всегда вместе, - отворачивается Чонин, снова принимаясь разглядывать зеркальную поверхность пола в зале прилетов, чувствуя как внутри него зарождается привычное раздражение. - Живем, спим, едим.       - Да, но ты словно отсутствуешь. - О выгибает бровь, рассматривая в лице Чонина, то, что не скрыто маской. Маской холодности и отчужденности.       - Я здесь, ясно тебе, - уже конкретно разозлившись, шипит Чонин. - Что мне надо сделать, чтобы... - "Чтобы вы все от меня отвязались", хочет сказать, он, но проговаривает это лишь про себя, сглатывая чуть не сорвавшиеся с языка слова.       Но, кажется, Сехун и так все предельно понял, потому как к выгнутой брови присоединяется холодная ухмылка.       - Я понял, хён. - Спокойно резюмирует он, отворачивая лицо. - Если б не знал, что ты парень, Чонин, то заподозрил бы у тебя девчачий ежемесячный сидром. Ну ты знаешь, - многозначительно подмигивает, вновь обращая холодный взгляд на хмурого Чонина. - Вот только он у тебя подзатянулся.       Чонин резко поворачивается к расслабленной худой фигуре друга, чуть не прожигая в нем дыры от яростных искр, что буквально сыплют из глаз.       - Какого хрена ты вздумал меня учить? Ты намного старше меня? - нет. Ты знаешь жизнь больше? - тоже нет. Так какого хера, Сехун-а? Ответь мне, пожалуйста.       - Успокойся, хён. - Говорит Сехун, отлипая от стены и поворачиваясь к напряженной фигуре Чонина. - Может ты не заметил, но мне не насрать на то, что с тобой происходит.       - А что со мной происходит? - цедит Чонин. - Может ты и это знаешь?       - Может, - ядовито усмехается Сехун, пряча в глазах смешинку. От этого взгляда у Чонина на загривке волосы встают дыбом.              Неужели Сехун и правда мог что-то углядеть неправильное в поведении друга? С него станется...       "Но я же ничего не делал", - пытается успокоить себя Чонин. "Наоборот, от всего отрешился, дистанцировался".       - Отстань, - парень устало наваливается на стену, снова уставившись в пол. - У меня нет ни сил, ни желания вновь прогонять этот бессмысленный разговор.       - Если ты так и продолжишь замыкаться в себе, то сам знаешь, что из этого выйдет.       Чонин кивает. "Знаю". Его лишат танцев.       А разве он не делает этого уже сам с собой?       - Если не желаешь получить наши с Чанёлем неопытные советы, то тогда получи помощи от кого-то другого. От того, от которого будет толк, если ты понимаешь о чем я.       С этими словами О уходит, глубоко засунув руки в карманы джинсов, а Чонин провожает спину друга каким-то затравленным взглядом. Смотреть в какую-то другую сторону он себе запрещает, потому, стоит Сехуну усесться рядом с кислым Чанёлем, Чонин снова возобновляет гляделки с полом, выискивая в огромных квадратных белых плитках изъяны и трещины. На чем он остановился пока его не отвлек Сехун?.. Кажется он насчитал тридцать две трещины, начиная от входной двери. А вот где он закончил... Что ж, придется начать все заново. ***       - Прости, чувак, но я не по мальчикам. - Морщится Пак, склонившись над плечом Чондэ, который подозвал его, чтобы показать "кое-что".       Что это "кое-что", Чонин понял из следующей фразы Бекхёна, сидящего на кровати рядом со столом, за которым сидел Чондэ, вместе с согнувшимся в три погибели Паком.       - Фу, бля! - орет Бэкхён, скосив взгляд в сторону работающего ноутбука, чтобы потом закрыть лицо книгой, которую тот увлеченно до этого читал. - Лучше бы твоя обычная порнуха, чем это. Ты совсем ебнулся, чертов извращенец?       - Это не порнуха, а манга, - возразил ему Чен. - Чанёль отходит к своему насиженному месту, а именно к кровати Кёнсу, которого сейчас, слава всем богам, не было в спальне; скривив лицо, от чего Чонин подавил в себе желание рассмеяться.       - Мне похуй, - резюмировал Бэкхен, сердито сдвинув брови к переносице. - Главное, чтобы ты не смотрел это в моем присутствии.       - Можно подумать, ты весь из себя такой нежный, - фыркнул Чен, но страницу в браузере все же закрыл, предварительно сохранив на жесткий диск картинки с высоким рейтингом.       - Можешь думать все, что тебе угодно, - не остался в долгу Бэкхен.       - Йа, друзья! - не выдержал Ченёль. - Давайте не будем трогать братьев наших меньших, и уж тем более обсуждать это в моем присутствии. Я очень впечатлительный. - И под хохот Чена, Чанёль картинно отрыгнул, погладив себя по животу.       - Фу, бля. - Вскочил на ноги Бэекхён. - Культурой так и прет.       - Ну а что? - заорал Пак. - Никто не виноват, что наш славный вокалист вдруг поголубел. Более того, никто от этого не застрахован, с нашей-то жизнью. Правда, Чонин? - безо всякой задней мысли обратился Чанёль к другу, ища поддержки. Под яростным взглядом Бэкхёна у рэпера затряслись поджилки.       Чонин проклинал себя за то, что поддался на разговоры Сехуна, и решил провести вечерок не в танцклассе, наказывая себя танцами до обморочного состояния, а среди одногруппников, коими оказались все вышеупомянутые. И теперь, когда вдруг разговор принял такой неблагоприятный для его душевного спокойствия оборот, он всеми силами пытался вести себя так, как он бы повел себя, разыграйся подобная сцена несколько месяцев назад.       Пытаясь сочинить адекватную реакцию, Чонин дернулся как от электрошокера, когда Чанёль назвал его имя.       - О чем вы так орете? - раздался от дверей голос.       Кёнсу, только что вернувшийся с прогулки, прошел на середину комнаты, осматривая ее присутствующих. Взгляд его остановился на сидящем, словно на иголках, Чонине, и он присел возле него, просто потому что это было наименьшее из зол. Просто потому что не важно, что происходило в стенах общежития, или за ними, Кёнсу практически всегда принимал сторону Ким Чонина, и сейчас, видимо, думал, что ему снова придется быть той поддержкой, в которой Чонин нуждался.       Чонин сглотнул подступивший к горлу ком. Такая внезапная близость нервировала, особенно если учесть, что он неделями старался ее всячески избежать.       К своему неудовольствию, он так же заметил бледное лицо Сехуна, который так же как и Кёнсу только что пришел с улицы, и даже еще не успел стянуть с плеч курку, теперь стоял, прислонившись боком к дверному косяку.       - Ну, - подал голос Чанёль, который любил быть в центре внимания, - люди требуют зрелищ.       - О ёп твою. - Закатил глаза к потолку Бэкхен.       - Что тут у вас? - раздался из-за спину Сехуна голос Чунмёна.       - О! Вот и наш славный лидер! - заголосил Пак, подрываясь с кровати, и пытаясь с разбегу влететь в тапочки.       - Ничего такого, - Бэкхен снова садиться на кровать, скрещивая на груди руки. - Просто у нас тут наметилась дискуссия на тему внезапно поголубевшего товарища, и пока у нас двое против одного, что это отвратительно и нужно держать член в штанах. Однако Чан вроде и за "красных" и за "белых".       - В смысле? - тормозит Сухо, под несдерживаемый ржач Чондэ.       - Ему, дескать, блевать охота от того, как один парень другого в жопу тычет, - вздыхает Бэкхён, - однако он продолжает утверждать, что ничего против не имеет.       - Э-э-э, - тянет Пак, - ты изворачиваешь факты. Я просто не хочу никого обижать.       - У тебя просто нет своего мнения, - деловито пожимает плечами парень.       - Я не понял, - со всей серьезностью спрашивает Кёнсу, повернувшись к Бэкхёну, - вы вдвоем с Чанёлем голосовали "против"?       Тот кивает.       - А Чонин? - зачем-то спрашивает Сехун, игнорируя самого Чонина, гневно поднявшего на него глаза.       - Воздержался.       - Значит, наш "поголубевший" - это Чондэ? - не скрывая разочарования в голосе, интересуется Сехун. - Я спать. - Не дав никому что-либо ответить, говорит он, и скрывается в коридоре.       - Да не "голубел" я. - Все так же хохочет Чен.       - Тогда нахуй ты смотришь это? - тычет пальцем в сторону погасшего экрана компьютера Бэкхен.       - Скучно, - пожимает плечами Чен.       - Все, я тоже спать. Иначе моя нервная система не выдержит этого пиздеца.       В глубокой тишине, Бэкхен выходит из спальни, не скрывая скептически скривившегося лица.       Все остальные тоже стали расходиться, не обращая внимания на пытающегося обратить на себя их внимание Сухо. Бекхён вообще отмахнулся в дверях своей спальни, дескать, планы на завтра можно послушать и завтра.       Оставшись втроем, Чонин, Кёнсу и Чондэ молчали, притом двое из них пытались не встречаться друг с другом взглядами, сидя рядом, а Чондэ педантично правильно завершал работу компьютера, попутно распихивая по карманам наушники, флешки и прочие примочки. Закончив, он поднялся, до хруста потянувшись всем телом, и зашагал к выходу, останавливаясь в дверях и оборачиваясь, чтобы бросить молчаливым соседям:       - Только громко не шалите, друзья, - подмигнул повернувшим головы на его голос Кёнсу и Чонину он, и вышел, прикрыв за собой дверь.       Чонин невольно перевел взгляд на Кёнсу и тут же пожалел об этом.       Сидящий совсем рядом объект его маниакальных мыслей сканировал его теплым взглядом из-за толстых линз очков.       Бежать. Мелькнувшая со скоростью света мысль в голове Чонина сподвигла его подорваться с места так резко, что у него даже слегка закружилась голова.       - Ты куда? - Кёнсу тоже привстал, поправляя задравшуюся на животе футболку.       Так как Чанёль занял ванную, которому в кои то веки удалось помыться первому, то деваться особенно было некуда, и Кёнсу это прекрасно знал.       - В зал, - отрывисто бросил Чонин, отметив про себя, что уже без охоты даже думает о том, чтобы спуститься в танцкласс. Неужели он себя загонял до такой степени?       - В такой час? - Кёнсу перевел удивленный взгляд с лица Чонина на часы. - Чонин...       - Да, - не дал ему закончить Чонин. - Позанимаюсь полчаса и приду. Как раз душ будет свободен.       И, подхватив со спинки кровати чистое полотенце, Чонин выскользнул за дверь. ***       Танцевать он все равно не собирался. Все равно у него не было сил, да и боли в спине в этот день доканывали больше обычного.       Просто посижу, размышлял сам с собой Чонин, опускаясь на пол, и вытягивая вперед длинные ноги.       Тишина околдовывала. Верхний свет он не стал зажигать весь, поэтому сидя сейчас на полу в полумраке, Чонин чувствовал себя гораздо лучше, чем если бы ему сейчас пришлось репетировать, двигаясь под музыку до седьмого пота.       Что с ним не так? - этот вопрос, набивший оскомину, не давал покоя. И с каких пор все полетело в тартарары? Например, его самообладание. Никогда раньше Чонин не позволял себе вольностей вроде тех, на которых ловит сейчас свое воображение. Все эти картинки, из разряда 18+, с его одногруппником в главной роли,.. он что, сходит с ума? И как вот так в одночасье можно стать педиком?       А в том, что Чонин стал именно одним из "этих", он почти не сомневался. Сомнения только у него были насчет того, почему это случилось именно сейчас, ведь с Кёнсу они знакомы уже давно, и раньше он, Чонин, никогда ничего подобного не замечал за собой, что говорило бы о его одержимости Кёнсу. Или все-таки было?.. Было, а Чонин не замечал? Ведь в том, что он стал одержим, он был почти уверен. Ну хоть в чем-то он был уверен в этой ситуации.       - Что теперь делать? - вопрос в пустоту.       Все-таки он танцевал. Не знал как долго, не замечая усталости, понял только, что дыхание уже почти на исходе, когда после очередного прыжка вверх, приземлился не на ноги, а распластался всем телом, чудом не ударившись лицом о паркет. Благо инстинкты взяли свое, и трясущиеся руки удержали голову от встречи с полом.       Чонин вытащил наушники и отшвырнул подальше айпод, перевернувшись на спину и раскинув в стороны руки. Пол приятно холодил мокрую горячую кожу.       Чонин прикрыл веки, тяжело и загнанно дыша через рот. Он не помнил, когда в последний раз так уставал после тренировки.       - Что ты делаешь? - послышался откуда-то справа голос Кёнсу.       Чонин повернул голову и посмотрел на стоящего в нескольких шагах от него парня. Было трудно разглядеть черты его лица из-за неяркого света ламп, но Чонин отчетливо видел его силуэт: тот стоял, скрестив руки и ноги.       - Что ты с собой делаешь, Чонин? - снова подал голос Кёнсу, и Чонин увидела сквозь мокрые пряди волос, лезущие на глаза, как тот неодобрительно покачал головой.       Это почему-то взбесило Чонина больше, чем если бы Кёнсу просто забил на него. Да, так ему и надо было продолжать делать: просто не обращать никакого внимания на Чонина, и подождать пока тот сам во всем разберется. В себе, например.       - Отвали, Кёнсу, - Чонин нехотя поднялся, не обращая внимания на протесты измученного тела, и сел, вытирая пот с лица трясущимися пальцами.       - Что, прости? - голос Кёнсу стал ближе, как будто парень сделал шаг в его сторону.       - Не подходи, - Чонин предостерегающе выставил ладонь. - Я серьезно. Черт, хён, прости иди спать, а я скоро приду, ок?       - Нет, не ок. - Зло бросил Кёнсу. - Я уже задолбался видеть тебя в таком состоянии.       - Добро пожаловать в клуб, - Чонин наконец нашел в себе силы подняться на ноги.       - Что. С. Тобой. Не. Так. - Кёнсу решил докопаться до истины этим вечером... то есть ночью. Или докопаться до Чонина.       - Все в порядке. Я же сказал, - в самом деле сколько можно приставать к нему с этим вопросом. - И было бы еще лучше, если бы ты ушел. Сейчас.       Чонин развернулся лицом к Кёнсу, и встретился с его недоуменным взглядом.       Ну а чего ты еще от меня ждал, хён?       - Черт возьми, Кай, - обреченно покачал головой Кёнсу, опустив взгляд, - я совсем перестал тебя понимать.       Фраза про клуб снова была готова сорваться с языка Чонина, когда он вовремя остановил себя, решив не повторяться, и закусил губу от разочарования, пронзившее его как огнем.       - Ты никогда не называешь меня этой кличкой. Не когда мы наедине.       - Я думал, тебе не понравится, если я буду тебя так называть, - пожал плечами Кёнсу.       - Ты прав, - с секунду пожевав в раздумьях нижнюю губу, ответил Чонин, - мне не нравится.       - Тогда я рад. - Кёнсу посмотрел на него в упор.       - Что это значит, хён?       - Только то, что я сказал.       То есть он хотел позлить его специально? Если так, то у него прекрасно это вышло.       - Если мои слова хоть как-то.., если я хоть что-то смогу сделать, чтобы ты подумал над своим поведением...       - Над "своим поведением?" - Чонин не удержался от едкого смешка. - О боги, хён. За кого ты меня принимаешь? - за долбанного школьника, сорвавшего урок?       Кёнсу нахмурился.       - А себя? - Чонин продолжал глумиться, найдя легчайший выход для своего накопившегося негатива: наказать виновника всех его бед. Хотя бы словесно. - Кем ты представляешь себя? Старостой? Или учителем? Тебе не кажется, что это попахивает кое-чем?       - Тебе не кажется, что ты немного не в себе? - парирует Кёнсу, покрепче обхватывая себя руками.       Что такое с Чонином? Он всего лишь беспокоился о нем, и поэтому спустился, чтобы попросить его отдохнуть. Ссора с младшим не входила в его планы.       - Немного - это еще мягко сказано, - съязвил Чонин, отвернувшись от Кёнсу так, чтобы тот не видел его лица.       Ему все еще было жарко, а по венам, словно разгоряченный жидкий металл, струился адреналин, уже никак не связанный с танцами и внезапным падением. Все дело было в нем - в Кёнсу. И стоя так близко к парню, Чонин уже с трудом мог себя контролировать, чтобы не сорваться на нем по полной.       - Лучше тебе правда уйти, хён, - почти устало.       Пожалуйста, пожалуйста, просто уйди. Оставь меня, как я тебя.       - Я не понимаю, Чонин.       Я тоже.       - Тебе и не надо.       Отвернувшись от Кёнсу полностью, Чонин прошагал в ту сторону, куда предположительно отправил айпод. Просто для того, чтобы не стоять столбом.       Холодные пальцы, больно вцепившиеся в руку не дали отойти далеко.       - Мы не разойдемся по кроватям вот так просто. - Уверенно проговорил Кёнсу у него за спиной. - Пока не поговорим.       - Мне нет дела до всех этих разговоров, -Чонин попытался высвободиться из цепкого капкана.       - Господи, какой же ты трус. - Кёнсу сам разжал хватку, отпустив руку парня.       - Что, прости? - Чонин развернулся на пятках, внезапно оказавшись так близко к Кёнсу, что мог рассмотреть каждую пору у него на носу, и даже то, как за секунду до того как стать испуганным, его взгляд был полон... презрения?       - Ты слышал. - Кёнсу сделал шаг назад, чураясь подобной близости, но теперь уже пальцы Чонина вцепились в его плечи.       - Назвал меня трусом? - Чонина слегка потряхивало от сдерживаемых эмоций.       Где-то на задворках оставшегося здравого смысла, красной лампочкой мигала надпись "отпусти его", но свечение ее становилось все тусклее по мере того, как сильно завладевало телом возбуждение, вперемешку со злостью.       - Думаешь, трус, которым ты меня назвал, смог бы поцеловать тебя, как я тебя сейчас поцелую?       И перед тем, как со всей силы смять губы стоящего напротив парня, Чонин успел прочитать в его взгляде испуг, который наверняка отразился и в его собственном.       Но Чонин для себя все решил: он не отступит назад. Только не теперь.       Я только попробую. ***       И он попробовал.       Сперва он ничего не понял, просто сжимал плечи Кёнсу так сильно, целовал губы так властно, словно боялся, что если сбавит хоть чуть-чуть свой напор, то Кёнсу оттолкнет его, обязательно оттолкнет.       В голове все бухало, в ушах звенело, словно тысяча фейерверков только что разорвало прямо рядом с ним, и он оглох. А может это конец? Раз все ощущения словно взбесились, значит все происходящее сейчас неправильно, и, то, что так долго подкидывало ему фантазия - все это блажь? Просто прихоть гормонов.       Но губы продолжали целовать, а пальцы сжимать чужое тело, которое было так же напряжено сейчас, как у Чонина.       Ему нужно остановиться. Но как заставить себя, ведь вопреки разуму его тело просто вопило о продолжении.       Прочувствовав наконец момент, Чонин перестал действовать с таким напором, и поцелуй из яростного превратился в глубокий.       Кёнсу ничем не препятствовал ему, позволяя кусать свои губы, а языку Чонина проникнуть к нему в рот. Сперва несмело, потом уже более инициативно, Чонин придвинул Кёнсу к себе еще ближе, вжимаясь в него всем телом, одну руку положа тому на затылок, а вторую удерживая на спине.       Все это походило бы на обычный поцелуй между двумя любовниками, если бы руки Кёнсу не висели вдоль тела, как две безжизненные плети.       Почувствовав легкое головокружение, Чонин разорвал поцелуй, распахивая мутные глаза. Кёнсу по-прежнему стоял, смежив веки. Его губы припухли и поблескивали от слюны, грудь часто вздымалась как и у самого Чонина, у которого слега кружилась голова и тряслись руки от коктейля эйфории и странности происходящего.       - Скажи что-нибудь, - хрипло выдохнул Чонин, в лицо Кёнсу.       Но тот лишь медленно помотал головой из в стороны в сторону, все так же с закрытыми глазами.       - Почему? Считаешь меня больным ублюдком?       Вопрос и самого Чонина нехило резанул по ушам. Что если Кёнсу ответит "да"?       Кёнсу наконец открыл глаза, в которых Чонин даже если бы и хотел, то не смог бы ничего прочесть - они просто были темными.       - Н-нет, - Кёнсу не с первого раза удалось овладеть голосом. - Наверное нет.       Он попытался убрать руки Чонина, все еще удерживающие его за талию.       - Почему?       Неужели Кёнсу тоже хотел этого?       Болван. Ведь он ответил на поцелуй!       Кёнсу еще раз отрицательно помотал головой.       - Тогда что?       - Ты поэтому был такой странный?       - Был? - Чонин нахмурился, стараясь совладать с рвущимися наружу негодованием и нетерпением. - Черт, Кёнсу! Ты ответил на поцелуй!       - И что? - как бы между делом спросил парень, слегка наклонив набок голову.       Такое его поведение настораживало.       - А ты поцеловал меня.       - То есть... То есть ты этого хотел? Чтобы я поцеловал тебя.       - Нет, наверное нет, ведь мы же друзья.       Тогда я вообще нихера не понимаю! - хотелось крикнуть Чонину. Но он промолчал, как всегда насилуя свой мозг ненужными предположениями.       Вдруг одна догадка с быстротой и яркостью кометы просвистела у него в голове.       - Или быть может тебе просто захотелось пососаться с парнем? А кто это будет - плевать?       - А что если так?       Чонин дернулся, все еще пытаясь что-нибудь рассмотреть в глубоком взгляде Кёнсу. Но как бы он ни был глубок - он был пуст. Словно в колодец глядишь.       - Так ты у нас по мальчикам, хён? - гадкая усмешка, а у самого такое состояние словно пнули в живот.       - Что-то не припомню, чтобы ты был против минуту назад, когда запихивал мне свой язык в глотку.       - Охуеть.       Чонин отшатнулся от стоящего напротив парня, по привычке запуская всю пятерню себе в волосы.       - Кто ты и что ты сделал с моим другом?       - Разве так себя ведут с друзьями, Чонин?       - Заткнись! - шипение. - Не смей превращать меня во что-то мне непонятное.       В мозгу снова мелькнула мысль, от которую Чонин споткнулся бы, будь она материальна.       Что если Кёнсу целенаправленно мучил его, Чонина. Своими взглядами, жестами, словами. Что если это все он, он ловко манипулировал им, сводя с ума, чтобы потом вывернуть все на изнанку, извратить, представить все в ином свете.       От этой внезапной догадки Чонина затошнило. Он согнулся пополам, упираясь руками в колени, открыв рот и часто-часто дыша.       Кёнсу не так прост.       - Что с тобой?       И он все еще рядом.       - Ничего. Не подходи. - Сдавленно проговорил Чонин, все еще пытаясь не проблеваться.       "Что с тобой?" Голос, пропитанный заботой. Как раньше. Вранье?       - Ты обманул меня, да, хён?       - Выглядишь неважно. - Констатировал Кёнсу. При этом говоря все еще своим заботливым голосом. - Давай, я помогу тебе подняться наверх. Или, - добавил он, видя, как Чонин отшатнулся от него при этой просьбе. - Или схожу позову кого-нибудь.       - Не надо. - Чонин медленно разогнулся, все еще делая осторожные глубокие вдохи. - Я сам.       - Как знаешь, - Кёнсу уже привычно пожимает плечами. - Все же то, зачем я сюда спустился - я сделал. - Ты сейчас приведешь себя в порядок и ляжешь спать. - Пояснил он вопросительно-посмотревшему на него Чонину.       После этого развернулся и медленно вышел за дверь, оставляя Чонина одного. ***       Никогда раньше Чонин не чувствовал себя таким сломленным. Никогда раньше его так сильно не рвало.       После очередного спазма в желудке и порции желчи, с отвращением выплюнутой, казалось, что на дне унитаза уже покоится его душа.       Чонин не помнил как долго еще простоял там, в пустом и полутемном танцевально зале, полностью пропитанный запахом парня, который оказался вовсе не тем, за кого он, Чонин, его принимал; заново промокший, но уже холодным потом, с гулко бьющимся сердцем и рвотой, поднимающейся по пищеводу. С трудом добежав наверх, успев включить свет для того, чтобы склониться над унитазом, и прострадать над ним энное количество времени.       Разбудить самых чутких одногруппников, позабыв закрыть за собой дверь. И выслушать кучу разных предрасположений от озабоченного здоровьем каждого из мэмберов лидера; различные версии предполагаемой болезни: от пищевого отравления, до стресса.       И хотело только одного: чтобы все, нахрен оставили его в покое.       Почувствовав наконец, что желудок опустел, Чонин поднялся с холодного кафельного пола, в последний раз (как он глубоко надеялся) нажал на слив, и принялся стаскивать с себя мокрую майку дрожащими руками.       В щели притворенной двери мелькнул глаз Чанёля.       - Я все еще здесь, приятель. Чтоб ты знал.       - Ок, - выстрадано отозвался Чонин, расправившись и со штанами.       - Я не подглядываю, ничего такого, - продолжил Пак, - просто вдруг тебя придется выносить, ну знаешь. Если почувствуешь слабость - кричи, я не буду спать.       От того, что друг сейчас видит его в таком состоянии Чонину было хоть и не очень приятно, но радовало, что кто-то был на его стороне, что кто-то был рядом.       - Спасибо, - наконец сказал Чонин прежде чем включить воду в душе.       - Для чего еще нужны друзья, так?       Чонин хмыкнул, но Пак его наверное не услышал из-за шума воды. Сил на то, чтобы как-то по-другому ответить Чанёлю, не было. Отмыть бы себя от блевотины и доползти до постели - вот все, о чем сейчас думал Чонин.       После того, как Чонин яростно оттер свое тело мочалкой, ну, насколько ему хватило сил, он вдруг осознал, что ему сейчас придется спать в одной комнате с Кёнсу. Там все пропахло его запахом, который теперь ассоциировался у Чонина с грязным предательством. Что если его снова стошнит?       - Что он так долго? - во внезапной тишине до него из-за двери донесся как всегда недовольный голос Сехуна. - Может ему снова плохо?       - Все нормально, - после минутной заминки произнес Пак. Он уже одевается.       Это было сомнительное заявление. Так как те вещи, что были на Чонине до этого теперь годились только в стирку, поэтому он за неимением ничего другого укутался в полотенце.       - Мы войдем? - спросил Пак, уже наполовину открыв дверь.       Чонин кивнул. Почему нет.       - На, - Сехун кинул ему прямо в руки чистые штаны, которые Чонин кое-как поймал, из-за боязни выпустить из рук полотенце.       - С каких пор ты стал таким щепетильным? - прыснул Чанёль, когда Чонин в упор поглядел на него прежде чем стянуть с бедер полотенце.       - Нам отвернуться? - улыбнулся Пак, отчего получил кулаком в плечо от Сехуна.       - Сухо-хён оставил тебе на кухне какие-то таблетки, - сказал О. - Принести?       - Нет, - прохрипел Чонин, щелкая резинкой спортивных штанов.       Единственную таблетку, какую бы он сейчас хотел принять - ту, после которой напрочь отшибает память.       - Ты это, - замялся Пак, - может все-таки к врачу? Ну серьезно, краше в гроб кладут!       "Я в норме" - привычно хотелось отмахнуться Чонину, но он лишь прошлепал босыми ногами к умывальнику, и, не глядя в зеркало, напился холодной воды из-под крана.       - Ты в порядке? - спросил Сехун, словно читая его мысли.       Чонин посмотрел в глаза сначала одному, потом другому другу в глаза. Оба были не на шутку встревожены его состоянием, и это тронуло его сердце. Он ответил если не то, что чувствовал на самом деле, то хотя бы то, что было правдой:       - Нет. Но буду. ***       Это была тяжелая ночь. Чонин просыпался каждый час, словно чего-то опасаясь на подсознательном уровне, но в комнате было тихо, лишь раз Чанёль тоже проснулся и сонным голосом спросил, все ли в порядке. Видимо Чонин кричал.       Ему не было страшно, просто нервное потрясение, которое он ощутил за раз, снесло ему голову. Из-за этого он не мог расслабиться и всю ночь нормально проспать, хоть и безумно устал.       Наутро его разбудил Сухо и поинтересовался его самочувствием. Чонин ничего ему не сказала по поводу того, что он заснул пару часов назад, но видимо он все еще паршиво выглядел, так как лидер сказал ему оставаться в постели и отдыхать.       Чонин был ему благодарен, и, как только он отошел от него, тут же провалился в сон.       Проснулся он ближе к вечеру, с головной болью - наверное спать так долго все же вредно для организма, как и не спать сутками, что он в последние дни часто практиковал.       Сев в постели, он оглянулся: шторы были закрыты, свет не горел, лишь за дверью слышались приглушенные звуки, говорившие о том, что он в общежитии не один. Это успокаивало.       Чонин и сам не мог понять, с чего ему чего-то бояться. Несколько недель он, как одержимый, сторонился людей, а теперь ему было спокойней на душе, если рядом с ним кто-то был.       Он потянулся, и руки его тут же метнулись к животу, который отчаянно забурлил. Возможно, что как раз это-то и разбудило его. Голод. Чонин не помнил, когда в последний раз ел - наверное тогда же, когда и все остальные, но вот вчера его хорошенько так вывернуло на изнанку, поэтому нужно было подзаправиться.       Выбравшись из постели, он запоздало подумал о причине его вчерашнего плохого самочувствия. Был ли сейчас Кёнсу где-то здесь?       С одной стороны Чонин надеялся, что да - хотелось прояснить пару вещей, но с другой, и он все более склонялся к ней, по мере того, как собирал по комнате свои вещи и натягивал их на себя, - он надеялся больше никогда не видеть Кёнсу.       Глупо. Они были повязаны. Отношениями, контрактом, обязательствами.       В комнату вошли без стука, Чонин только успел кое-как заправить постель, попросту накрыв сверху подушки и смятой простыни одеяло.       Это был Кёнсу.       - Проснулся? - не вопрос- утверждение. - Включи свет, пожалуйста, у меня руки заняты. - В руках у него был большой поднос.       Чонин, заставив себя отмереть, просто сделал как было велено.       - Спасибо, - Кёнсу прошел к кровати Чонина и поставил поднос с едой на прикроватную тумбочку.       - Я могу ходить, - сказал Чонин после того, как пауза подзатянулась.       - Мне не сложно.       Чонин надеялся, что сейчас он уйдет, но у Кёнсу видимо были другие планы. Он сел на кровать Чанёля и принялся рассматривать неловко-стоящего Чонина.       - Ты разве не голоден? - осведомился Дио.       За Чонина ответил его желудок, проурчав на всю комнату, почуяв запах еды.       Кёнсу вел себя так, будто ничего не было, хотя Чонин не мог не отметить, что та нотка наглости, появившаяся вчера и с которой теперь говорил с ним старший, никуда не исчезла.       Чонин решил не заморачиваться на этот счет. По крайней мере сейчас. Он с жадностью набросился на еду.       - Что я сегодня пропустил? - спросил он, когда первый голод уже отступил и он сделал перерыв, чтобы запить тушеные ребрышки колой.       - Ничего особенного, - отозвался Кёнсу, глядящий в свой смартфон. - Репетиция и запись на радио. Сказали, что ты занят, - добавил он, оторвав взгляд от экрана телефона и переведя его на Чонина.       - Угу, - кивнул тот, запихнув в рот полпорции риса. Слово "спасибо" застряло где-то в глотке, но тут же спустилось вниз по пищеводу вместе с могучим глотком еды.       - Тебе противно на меня смотреть? - Кёнсу не заметил, как Чонин оказался рядом, все еще пялясь в свой телефон. - Или это твоя новая стратегия?       - И ты говоришь это мне? - уголки губ Кёнсу слегка приподнялись вверх, когда он, отложив телефон на покрывало, посмотрел в лицо стоящего рядом с ним Чонина.       - Чонин, тебя рвало вчера почти час после того, как ты меня поцеловал. Так что не тебе задавать подобные вопросы.       - Кхем, что ж. Очень великодушно с твоей стороны?       Кёнсу нахмурил брови.       - Что, не нравится? - поддел его Чонин.       Теперь, когда он поел и выспался, то чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера. Да блин гораздо лучше, чем за всю неделю!       Чонин наклонился к сидящему на кровати Кёнсу и приблизил свое лицо вплотную к его, вдыхая носом его аромат, словно проверяя свой желудок на прочность.       - Вот и меня бесит, когда ты так самодовольно со мной разговариваешь. - Отчеканил он, глядя прямо в глаза Кёнсу.       - Не боишься, что тебя снова вырвет? Или это доставляет тебе извращенное наслаждение? - с вызовом спросил Кёнсу.       От такой внезапной близости с Чонином его щеки раскраснелись. А может его раззадоривала перебранка.       Чонин теперь ничего не мог сказать наверняка, если дело касалось До Кёнсу. И это бесило.       - А может ты хочешь снова сделать это? - Кёнсу игриво изогнул бровь, которая тут же исчезла за темной челкой. - Поцелуй. Я говорю о поцелуе.       Чонин отодвинулся от парня, тот смотрел теперь на него снизу вверх и это, черт возьми, не могло оставить его равнодушным.       - Может это ты этого хочешь, Кёнсу?       - А я и не отрицаю.       От подобной наглости у Чонина свело челюсти. Он судорожно вдохнул пару раз через нос, чтобы успокоится. Было куда лучше, когда он просто боялся, что о нем подумают другие люди, от того, что он хочет поцеловать парня.       - Ах да, - картинно спохватился Кёнсу, при этом его лицо снова приняло непроницаемый вид, а глаза словно опустели. - Тебе же было настолько противно после, что те...       - Да, блять, меня вырвало. - Прошипел Чонин сквозь зубы. - Вывернуло на изнанку после того, как мой язык побывал в твоем грязном рту. Что, тебя так греют подобные воспоминания о том, как ты кому-то облизывал рот в ответ?       - Лучше заткнись, Чонин.       Руки Кёнсу сжали в кулаках покрывало.       - Ты же так хотел поговорить за правду, Кёнсу.       - Куда же делось твое "хён"? - язвительно переспросил Кёнсу. - Или хёнов не хотят оттрахать прямо на жестком полу после того, как насильно поцелуют?       - А тебе так хочется быть оттраханым, хён? Я могу это устроить.       Чонин и сам не знал, в какую степь его понесло, но остановиться он уже не мог, глядя в раскрасневшееся лицо Кёнсу, взгляд которого словно "ожил" и пылал праведным огнем. И весь этот огонь был обращен против него, Чонина.       Приятная истома пролилась по венам, разгоняя кровь. Видимо он и правда извращенец.       - Не обещай того, о чем потом можешь пожалеть, - многозначительно проговорил Кёнсу, глядя прямо в глаза Чонину.       - Так у тебя что, уже кто-то был? - ошарашенно спросил Чонин.       - Не твое дело. - Кёнсу отвернулся, разрывая зрительный контакт.       Это не понравилось Чонину.       - Не отворачивайся, когда я с тобой разговариваю. -Прозвучало несколько грубо, и Чонин тут же добавил: - Пожалуйста.       - Тебе же противно смотреть на меня.       - Мне было страшно смотреть на тебя, - поправил его Чонин, усаживаясь на пол возле кровати Чанёля. - Я боялся того, что мог почувствовать, когда смотрю на тебя, когда ты рядом.       - Почему?       - Не знаю. - Чонин пожал плечами, как это сам часто делал Кёнсу. - Наверное мне было страшно, что... что я могу влюбиться в тебя, хён.       Наконец он произнес это вслух и не кому-нибудь, а непосредственно человеку, из-за которого у него было столько геморроя.       - А сейчас? Тебе противно, страшно?       Чонин с минуту помолчал, обдумывая, но в голове, как назло, было непривычно пусто.       - Я не знаю, хён.       - Понятно, - что-то в голосе Кёнсу заставило Чонина поднять на него взгляд. Но глаза наткнулись лишь на взъерошенную макушку.       - Это плохо? - спросил Чонин, рассматривая эту макушку.       Кёнсу повернулся и вопросительно посмотрел на него.       - Ну, то, что я не знаю стыдно мне или нет от того, что ты мне нравишься.       - А разве я тебе нравлюсь, Чонин?       - Наверное... Я бы не стал целовать кого-то, если мне он не нравится.       Особенно, если это парень, - хотел добавить Чонин, но промолчал. Он просто рассматривал свои пальцы, боясь встретиться с пустым взглядом Кёнсу. Почему-то очень не хотелось разочаровывать его своими ответами.       - Хм, - Кёнсу чуть сместился на кровати, откидываясь назад и упираясь на руки. - Думаю ты должен это выяснить, Чонин. Прямо сейчас.        - Чего? - Чонин повернул голову назад.       - Давай, - Кёнсу пригласительным жестом кивнул Чонину, указывая на кровать. - Давай, а то я передумаю.       - Ты хочешь, что бы я... - Чонин поднялся с пола.       - Поцелуй меня.       Дважды Чонина просить не надо было. Он осторожно опустился на кровать на колени, разместив ноги Кёнсу между своих сев и ему на бедра. Кёнсу очень соблазнительно смотрел сейчас на него из-под полуопущенных ресниц.       - Никогда, никогда, никогда не думал, что другой парень может выглядеть так соблазнительно. - Прошептал Чонин, дотрагиваясь костяшками пальцев до лица Кёнсу и проводя ими вниз по щеке. - Ведь это так странно... Ты носишь брюки, и я ношу брюки...       - У тебя есть член, и у меня есть член. - Губы Кёнсу скривились в усмешке. - Заткнись, Чонин, прошу.       - Ладно. - Просто ответил Чонин, и накрыл его губы своими.       Почти сразу протолкнув язык в рот Кёнсу, Чонин стал жадно целовать парня, отчего тот простонал и опустился на кровать, положа затекшие руки на спину младшего.       Чонин начал возбуждаться от мокрых звуков, с которыми их губы и язык сталкивались друг с другом, от тихих стонов Кёнсу, которые волновали его все больше и больше, от того, как он уже сам стал прижиматься к телу парня, вжимая того в матрас, жарко целуя и заставляя глотать свою слюну.       - Черт, и почему с тобой всегда так? - спросил Кёнсу, когда они решили ненадолго оторваться друг от друга и перевести дух.       Чонин все еще лежал на нем сверху, но чтобы Кёнсу было не тяжело, переместил вес своего тела на руки, разместив их по обе стороны от головы парня.       - Как "так"? - переспросил Чонин, голова которого как и вчера слегка кружилась. Только на этот раз ему из-за этого не было так хреново.       - Это не поцелуй, - Кёнсу томно улыбнулся. Чонин не знал, что тот так умеет. - Это почти секс. Точнее еще немного и был бы им, - добавил Кёнсу, облизнув губы.       Чонин не знал, что на это ответить, поэтому только хмыкнул. Раньше с ним такого не бывало. Нет, он возбуждался, конечно, целуя девчонок, но чтобы так, чтоб аж крышу сносило, да еще так быстро - никогда. Видимо у Кёнсу такое тоже впервые.       - Ты как? - спросил Кёнсу через некоторое время.       - Меня не тошнит, если ты об этом, - признался Чонин.       - Тогда может хочешь продолжить?       - Но...       Чонин бы с радостью зацеловал Кёнсу до смерти, но тот факт, что они были не одни в общежитии в данный момент никак нельзя было отмести.       - Не парься, - прервал его размышления Дио. - Я запер дверь.       - Когда? - удивился Чонин.       - Когда ты воротил от меня нос, поглощая еду.       - Я не...       - Забей, - отмахнулся Кёнсу.       Чуть приподнявшись на кровати, он, вцепившись пальцами в футболку Чонина, стал тянуть того на себя.       - Я хочу еще.       - Блять, - только и смог выдохнуть Чонин, когда розовый кончик языка Кёнсу коснулся его собственных губ, смочив слюной. - Какой ты развратный.       - Тебе нравится?       - Я покажу тебе как мне нравится, - прохрипел Чонин, стискивая в объятьях тело Кёнсу, вырывая из него стон, который тут же отозвался у него волной жара в паху.       - Давно бы так, - прошептал Кёнсу, покрывая поцелуями крепкую шею, пока Чонин задирал на нем футболку, попутно даря его коже смазанные влажные поцелуи. От этих прикосновений тело Кёнсу покрывалось мурашками, а сам он то и дело сводил коленки вместе, чувствуя не отпускающее возбуждение.       - Хочу тебя, - прошептал он, блаженно закатывая глаза, когда Чонин добрался до его сосков, осторожно лизнув один.       - Подожди, - Чонин чуть отстранился, мутным взглядом смотря на распластанное тело под собой. -Ты же в курсе, что я не...       - Никогда не трахался с парнем, - кивнул Кёнсу, открывая глаза, - знаю. Не волнуйся на этот счет. Что бы ты ни сделал - мне все понравится.       Не уверен, - подумал про себя Чонин, но вслух говорить как всегда ничего не стал.       Вместо этого он стянул с себя футболку и расстегнул молнию на джинсах, чтобы ничто не давило на возбужденный член, оставив их держаться лишь на пуговице.       - О, да, - глаза Кёнсу озорно блеснули, а руки сами потянулись к обнаженному торсу Чонина. - Как я давно хотел это сделать, - пробормотал он, вжимаясь пальцами в смуглую кожу.       Чонин накрыл бледную руку своей, стиснув в пальцах. Мысль о том, что Кёнсу тоже хотел его, но сдерживал себя до сих пор, неимоверно возбуждала.       Сидя сверху Кёнсу, Чонин не мог не почувствовать, как тот был возбужден. Чужой член упирался в его собственный, и Чонин, поддаваясь какому-то животному порыву стал сначала медленно и как-то неуверенно тереться об него. Но увидев, как Кёнсу забился под ним и заметался, кусая губы, ускорился, с силой вжимаясь в бедра.       - Чонин, стоп, стоп... подожди. - Ладошка Кёнсу легла Чонину на грудь и слегка надавила. - Ты же не хочешь, чтобы все быстро кончилось? Еще немного и я солью.       Чонина бросило в жар.       - Да, да. Ты прав. - Он с неохотой привстал и чуть сместился с парня.       - В сексе с парнем все не так, как с девушками. - Чуть отдышавшись, произнес Кёнсу. - Самое сладкое - то, что до. Ты понимаешь?       Чонин кивнул. Кажется до него начало доходить. Он-то по привычке хотел побыстрее кончить и отвалиться в сторону, не понимая, что куда приятнее сдержанно ласкать друг друга.       - Придется подучить тебя самоконтролю, - улыбнулся Кёнсу, так же приподнимаясь на кровати. - Помоги мне, пожалуйста, раздеться.       - С удовольствием, хён.       Стянув с Кёнсу футболку, Чонин поцеловал его в плоский живот.       - Тебе больно? - спросил Кёнсу, взглядом указывая на заметную выпуклость в джинсах Чонина. Тот кивнул.       Возбуждение уже делалось болезненным.       - Тогда думаю сегодня обойдемся без проникновения, - как бы между прочим заметил Кёнсу. - Ты еще не готов.       Чонин хотел возразить, что еще чуть-чуть и он заткнет его грязный рот, как вдруг ручка двери с бешенной скоростью заходила ходуном. Оба парня замерли.       - Успокойся, - Кёнсу прошептал, положив свою прохладную ладонь на плечо Чонина. - Дверь закрыта.       - Что такое? - раздался за дверью голос Чанёля. - Он закрылся... Чонин! - стук. - Ты там?       - Ты уверен, что он там? - Сехун.       - Конечно, кому еще там быть? - Чанёль снова постучал.       - Придется ответить. - Шепнул Кёнсу. - Скажи, что занят.       - Может он спит?       - Нет. Свет-то горит.       - А Чанёль прямо Шерлок, - ухмыльнулся Кёнсу, поудобнее устраиваясь на подушках "Шерлока".       - Тогда там наверное Дио.       - Нет. - Снова отметает идею Сехуна Чанёль. - Я только что видел его на кухне.       - Беру свои слова назад, - скептически выгибает бровь Кёнсу.       - Чонин-а!       - Давай, ты же знаешь, что он не отстанет.       Чонин знает. И ему становится немного стыдно. Возбуждение немного спало, и теперь он мог более-менее соображать.       - Все нормально, Чанёль, я скоро выйду.       - Почему ты заперся? Ты куришь?.. Мы никому не скажем. Я тоже хочу!       - Ты там один? - почему-то спрашивает Сехун.       - Да! Что за вопрос такой? - спрашивает Чонин, переводя взгляд на Кёнсу, который взглядом как бы говорит, мол, нормальный такой вопрос.       - Ты змея душишь? - пронзительно шепчет Пак.       - Да нет же, нет! - Кажется терпение Чонина на грани.       - Точно, душит, - Пак явно адресует это высказывание Сехуну. - Ок, бро. Только не на моей постели.       - Выходи. - Говорит Сехун. - Когда закончишь... свои дела.       - Стыдоба. - Тянет Чонин, откидываясь на спину.       Кенсу же выглядит расслабленным.       - Они точно что-то подозревают. По крайней мере Сехун. Тебя разве это не напрягает, хён?       - Меня больше напрягает, то, что нам придется начать все заново.       - Но ведь в сексе с парнем главное не быстро кончить, - Чонин тут же перекатывается обратно, залезая на полураздетого Кёнсу. - Тем более, когда ты вот так лежишь подо мной весь такой доступный, то у меня пробки вылетают.       - Хм, моя, слава богу, на месте, - закусывает нижнюю губу Кёнсу, касаясь смуглых плеч кончиками пальцев.       - Чего? - непонимающе смотрит на него Чонин.       - Так, не обращай внимание, - Кёнсу снова тянет Чонина на себя. - Я все жду, когда же ты снова превратишься в того зверя, который накинулся на меня вчера ночью.       - Я думал, что тебе не понравилось. - Чонин поцеловал Кёнсу за ушком, от чего тот судорожно втянул в себя воздух сквозь приоткрытые губы. - Ты стоял безжизненный, словно кукла.       - Я просто охуел тогда, вот и все, - руки Кёнсу спустились на задницу Чонина и сжали.       - Значит, - отрываясь от алебастровой кожи Кёнсу, Чонин провел пальцами от его шеи до пупка, и ниже, забираясь под кромку черных джинсов, - Значит, хочешь снова ощутить себя во власти дикого зверя?       Что-то такое появилось во взгляде Чонина, от чего у Кёнсу подогнулись бы колени, если бы он стоял. Он лишь сглотнул, согласно кивая и постанывая, когда проворные пальцы Чонина в один присест освободили его от ненужных вещей, оставив лишь джинсы болтаться в районе колен.       - И что с этим делать? - Чонин взглядом указал на возбужденный член Кёнсу, лежащий у того на животе.       - Если хочешь - полижи, но будет лучше, если ты подрочишь нам обоим. - Сквозь вдохи проговорил Кёнсу.       - О боже, - Чонин аж закатил глаза, стягивая с себя джинсы прямо с трусами. - Какой развратный мальчик.       - Твой мальчик, - решил подхватить Кёнсу, впиваясь взглядом в член Чонина, раскачивающийся прямо перед ним из стороны в сторону.       - Вы готовы, дети? - улыбнулся Чонин, привычно беря в руку свой член.       - Заткнись, - прошептал Кёнсу, ахая, когда его сочащийся смазкой член оказался в теплой шершавой ладошке Чонина. - Да... Теперь соедини их вместе и дрочи, как делаешь это обычно.       - Боюсь, надолго меня не хватит, - простонал сквозь зубы Чонин, когда их члены соприкоснулись, удерживаемые его рукой.       - Меня тоже. - Кёнсу, во все глаза смотрел на то, как старательно Чонин надрачивал, помогая себе и второй рукой.       Грудь его ходила ходуном от сдерживаемых всхлипов и стонов.       - Подожди, - Чонин остановился под разочарованным взглядом Кёнсу, - давай сменим позу, у меня затекла спина. Прости.       - Да, конечно, - Кёнсу с готовностью подтянул коленки к груди попутно стаскивая с ног джинсы.       Чонин пододвинулся ближе, беря в руку свой пенис, как вдруг взгляд его уткнулся в одно место. Точнее в попу Кёнсу.       - Ч-что это? - заикаясь спросил он у порозовевшего вмиг парня.       - Ничего особенного, - отмахнулся Кёнсу, - просто анальная пробка.       - Анальная??       О, мать моя, женщина.       - Тебя это пугает? - Кёнсу склонил голову на бок, как делал всегда, когда его что-то всерьез волновало.       - Нет. - Сквозь плотно сжатые челюсти прошипел Чонин, не сводя взгляд от аккуратной округлой втулки черного цвета, украшавшей задницу хёна. - Можно потрогать?       - Ни в чем себе не отказывай.       Мутным взглядом Дио следил за тем, как рука Чонина тянется к его заднице, аккуратно обводя пальцами края пробки.       - О, блять, - стонет Чонин, принимаясь снова дрочить оба члена в почти яростном темпе, вызывая какой-то нечеловеческий скулеж у Кёнсу. - Блядский мальчик. - Пыхтит Чонин, чувствуя, что еще чуть-чуть, и он просто взорвется оргазмом, забрызгав стены.       - Твой мальчик, - стонет Кёнсу своим обалденным голосом.       - Мой мальчик. - Повторяет Чонин, надавливая большим пальцем на головку своего члена и пачкая, со сдерживаемым рычанием, грудь и живот Кёнсу, который от такого развратного зрелища следует за ним, еще сильнее забрызгивая себя семенем.       - Так что, - после того, как они обтерлись салфетками и оделись, приведя оскверненное ложе Чанёля в надлежащий вид, Кёнсу, собрав обратно все тарелки на поднос, посмотрел на Чонина. - Ты теперь считаешь меня извращенцем?       - Это мои слова, хён, - Чонин ерошит волосы на макушке, пытаясь прийти в себя.Странно, но впервые после э-э-э силовой нагрузки, спина не болела.       - Вид у тебя обалдевший.       - Скорее охуевший.       - Есть разница?       - Еще какая. - Ухмыляется Чонин. - Блять. Я теперь все время о ней думаю.       - Ты про пробку? - сразу догадываться Кёнсу. - Если будешь таким же необузданным и в сексе, то когда-нибудь дам тебе с ней поиграть. Когда она будет во мне. - Многозначительно добавил Кёнсу.       - Жду не дождусь, - прохрипел Чонин, оттягивая ворот футболки.       - Вот теперь у тебя действительно охуевший вид. Помоги-ка, открой дверь, - попросил Кёнсу, подняв поднос.       - Хён, а она большая? - полушепотом интересуется Чонин, обходя Кёнсу и открывая дверь.       - Теперь я могу с точностью сказать, что она размером с твой член. - Ухмыляется Кёнсу. - Скорей бы почувствовать его на ее месте.       - Оттрахаю, как последнюю шлюху, - шипит Чонин в самое ухо Кёнсу, прижимая того к стене.       - Буду ждать с нетерпением ~