parachute

Чимин совсем не уверен, что ему надо вставать вот так каждое утро, за несколько часов до рассвета, ходить по до тошноты знакомым местам и задыхаться вдруг слишком тяжелым воздухом. Но он продолжает и думает, что Юнги бы не одобрил. Бурчал бы, говорил, что глупо, вставал бы вместе с ним и шел по улицам, мрачно выкуривая по нескольку сигарет - "от этого должна быть какая-то польза". Чимину больно, но он думает. Все слишком глупо, запутанно, глубоко неправильно и больше похоже на диагноз - зависимость. Это даже поэтично, думает Чимин, когда ему снова сигналят, и он обнаруживает себя застывшим посреди дороги, это же поэтично настолько, что можно идти и делать из себя Анну Каренину, и плевать, что в историях слишком много различий - конец можно сделать одинаковым. Он читал эту книгу: не потому что ему было интересно, просто это то единственное, что Юнги забыл у него дома и Чимину было надо. И вот это вот дикое надо, как ломка, - Чимину надо ходить по этим местам, чтобы током по нервным окончаниям и воспоминаниями по темечку, - нездоровая херня. Чимин спускается в метро, когда время близится к отметке "опаздываю", и носки его кед очень депрессивно смотрятся над рельсами, завораживающе и кульминационно. Чимину даже жаль, что нет никого кроме него, кто мог бы оценить это зрелище. Он отходит подальше от путей, вжимается спиной в плитку и очень хочет не быть. И у Чимина явно очень разные истории с Карениной, потому что по ступенькам сбегает Юнги, и Чимина замечает сразу, и даже сбегать не думает. Нездоровая херня.