Воспоминания последних лет. Капитолина Крейн

— Это было после 71-х Игр. Все слышали о том, что предыдущий распорядитель был смещен с поста, и ждали вестей о том, кто займет его место. Сенека к тому времени уже достаточно долгое время был среди распорядителей. Он хорошо знал свое дело, и поэтому я предположила, что должность предложат ему. В тот вечер мы все вместе смотрели очередную программу, связанную с Играми. Кажется, это был выпуск о знаменитом Бениссио — лучшем модельере Капитолия, который одевал трех победителей три года подряд. Говорили, что именно его наряды принесли счастье тем людям. Так вот… Мы смотрели эту передачу, когда раздался звонок в дверь. Сенека никого не ждал, ко мне никто так поздно не приходил в гости. Тем не менее, мы открыли. На пороге стоял довольно полный мужчина с бумагами в красной папке с гербом Капитолия. — Мистер Крейн, рад вам сообщить, что только что совет принял решение, и вы назначены главным распорядителем 72 Голодных Игр, — сказал он и передал папку моему мужу. Сенека взял ее и замер на пороге.- Желаю удачи, мистер Крейн. Мужчина удалился, а я затащила Сенеку обратно в квартиру, поскольку он завороженно смотрел на заветную папку. Из его рассказов я знала, что все мечтают получить ее, однако в этот вечер удача улыбнулась именно моему мужу. — Вот видишь? Я же говорила — твоя служба не прошла даром, — я улыбнулась супругу, когда он поднял на меня ошарашенный взгляд.- Ты рад? — Лина, это же повышение, — сказал он.- Я счастлив, Лина! Я смогу опробовать некоторые свои идеи на практике! Я улыбнулась. Если он называл меня «Лина», то значит, точно был счастлив. В следующую минуту Сенека подхватил меня на руки и закружил. Его маленькая мечта — воплотить некоторые идеи в жизнь — уже шла к тому, чтобы сбыться. По этому поводу мы устроили небольшой обед. Через час началась атака по т-у. Сначала Сенеке звонили родные и друзья, потом — сослуживцы, а потом каким-то образом добрались и репортеры с журналистами. Хорошо, что был механизм, с помощью которого можно было блокировать нежелательные звонки. Следующим утром мой муж ушел на работу. Через полчаса он позвонил и сообщил, что согласно некоторым условиям, он около трех месяцев поживет в выделенной ему квартире. — Милая, я не хотел бы этого делать, но меня обязывают, — объяснил мне ситуацию Сенека. — Я все понимаю, — отозвалась я.- Ты шел к этому очень долго, так что работай спокойно. Я все понимаю и принимаю. Не беспокойся, мы с детьми найдем себе занятия и будем ждать тебя. — Как же я рад, что у меня есть ты, — сказал супруг. Я чувствовала в его голосе облегчение. Другая на моем месте, возможно, начала бы истерику, но не я. Я знала, что для мужа важна его работа и нужно его поддержать в его начинании. Да, я не любила Игры, как и прежде, но из уважения и любви к Сенеке я закрывала глаза на его работу. Это было не сложно, потому что о том, что происходит на работе, он никогда не говорил. Это было первым из запретов при работе распорядителя. Начались недели без Сенеки. Дети весьма скучали, но старались не капризничать слишком сильно. Все же они с ранних лет приучались к ограничениям. Довольно часто мы посещали некоторые мероприятия и давали интервью. Это было весьма… тяжелое время. Когда почти все время проводишь с кем-то, потом трудно перестроиться. Постоянно есть ощущение, что чего-то не хватает. Тянешь руку за чем-то, что тебе раньше уже протягивали, а потом через несколько мгновений понимаешь, что нужно сделать на пару движений больше. И так три месяца. Сенека старался чаще звонить по т-у, чтобы услышать наши голоса, сказать, что все хорошо. Это были первые его Игры в качестве главного распорядителя. Он не разочаровал руководство, ибо он обеспечил такое зрелище… В том году шоу вышло незабываемым. Мой муж смог придать Играм изюминку. Зрелище с его помощью словно немного ожило. Знаете, перед этим был словно застой в шоу. Многие говорили, что все стало предсказуемым. Но мой Сенека изменил это, народ воспрял духом. Да, это была его работа — сделать шоу из гибели, — вздыхает Капитолина, глядя словно в никуда.— У него действительно был изобретательный гибкий ум. Вспоминая об этом, я стараюсь не думать о том, что за этой его работой стоит. Знаю, это ужасно, но… Мы все там не думали о том, что таит в себе это шоу. А мне так было проще. Я закрывала глаза, что мой муж губит чьих-то детей. В это время я почти перестала смотреть Игры. Кажется, в тот момент и произошел мой перелом в восприятии окружающего. Окончательный, бесповоротный. Это был сложный период, когда мне нужно было думать о семье, но было трудно справиться с тем, что в моей душе и голове многое стало бесповоротно меняться. Выход был один — принять изменения, но никогда об этом вслух не говорить. Ради тех, кого я люблю. Итак, я понимала, что его успех… и благо, и горе. Благо было в том, что наша семья возвысилась еще больше, гонорар мужа за эту игру позволил приобрести квартиру для сына и часть средств вложить, чтобы была некая финансовая подушка для семьи. Наша семья получила на многое карт-бланш. Мы могли позволить себе лучшее, от нас взамен требовалась только небольшая реклама. Появилось много друзей, хотя конечно это громко сказано. Из новых друзей потом остался с нами только один. Плутарх Хэвенсби. Забавно, правда? Но тогда его роль не была в нашей жизни такой большой. Горе для нашей семьи было в том, что от Сенеки ждали продолжения. То есть… Было ясно, что еще несколько раз он встанет также на пост Главного распорядителя. Соответственно, от него уже заранее начали ждать таких же интересных и незабываемых решений для Игр. На паре интервью его напрямую спрашивали, есть ли уже задумки для следующих Игр, если вдруг предложат снова все организовать. Сенека тогда очень хитро вывернулся. Возвращение к посту Главного распорядителя значило новые испытания для нас. И мы не знали, сможем ли мы продержаться, не разобьет ли это нас. Точнее, не знала я, Сен был уверен, что справимся. Еще я боялась, что работа заберет его у нас и в свободное время. Что хуже… Я опасалась за жизнь мужа. Как я уже говорила, одного слова было достаточно, чтобы исчезнуть из Капитолия. И если исчезновение простого человека никто бы не заметил, то мы бы в этом случае попали бы в большую западню. Еще из минусов… Возросло количество завистников. Журналисты не уставали нам досаждать, порой вообще не своевременно. Это все вносило большее напряжение в и без того неспокойное существование. В принципе, в тот момент, после Игр, налаженная жизнь начала менять русло основательно. Нам было несколько тяжело перестроиться снова. Бывало, что мы не понимали друг друга, как будто за время расставания мы потеряли умение общаться друг с другом. Только придуманная схема с монеткой смогла сгладить углы. И, конечно, же дети. Они растворили наши ссоры собой и своими действиями. Дочери научились немного управлять отцом, за что им от меня немного попадало, но зато стоило им состроить смешные мордашки, как весь негатив как рукой снимало. У них так забавно это получалось, что невозможно было удержаться от смеха. Марк к тому моменту начал проявлять интерес к медицине, поэтому в то время он часто рассказывал нам что-то особенно интересное. В самый пиковый момент, когда висела напряженная тишина, он подавал голос и выдавал что-то на свой взгляд крайне интересное. Это тоже действовало отрезвляюще. Потом были 73 Игры. Сенека снова занял пост главного распорядителя. Эту разлуку мы перенесли проще, поскольку наконец смогли найти компромиссы. Исчезло чувство неопределенности, потерянности. Нам с мужем было легче, потому что мы договорились, как все это пережить. Мы незримо поддерживали друг друга, и это тоже помогало нам. К тому же, мое время, кроме работы, заняли новые дела детей. Марка мне приходилось часто возить к Элен. Сын всерьез тогда взялся за изучение медицины. Сесилия решила пойти по моим стопам, а Оливия на тот момент была в сильных раздумьях, я обязана была помочь ей выбрать для себя дело. Мне приходилось узнавать обо всем, для всех троих. К тому же нужно было не перепутать информацию и ничего не забыть, что поначалу со мной иногда случалось. Ливи на полном серьезе тогда обиделась за пропуск одного из мероприятий. Неделю молчала, общалась только с помощью письма или через брата с сестрой. Потом, наконец, остыла и простила, а я постаралась исправиться. — Это все случилось одновременно? — небольшое уточнение. — Нет, это не было прям одновременно, просто… До этого как-то все нивелировалось и распределялось между нами с мужем. После его ухода снова на работу мне приходилось все успевать самой. Помимо этого нельзя забывать о журналистах, друзьях, приемах, о работе. Иногда по вечерам я валилась с ног от усталости, редкие дни выпадали спокойными. Держалась ради мужа и детей. Могла бы истерить как обычная капитолийка, но я решила, что это будет лишним. Помощь со стороны я почти не привлекала. Не хотела тревожить родню, да и все же это было не смертельно. Когда система немного наладилась, стало проще. Иногда Элен, чтобы не усложнять все, оставляла Марка у себя в гостях, сын, впрочем, не возражал. Его увлечение медициной было велико. Сейчас я могу сказать, что это было крайне правильно позволить ему этим заниматься. Тогда у меня были сомнения, но сейчас я вижу, что это воистину его дело, — женщина немного отходит от основного повествования, но тут же возвращается. Да, действительно, она очень привязана к своим детям, особенно к сыну, как мне и говорили.- Ох, прошу прощения. Я немного отвлеклась. -В тот год… Мы еле как выкроили время, чтобы уехать отдохнуть на окраины. Только наша семья и никого лишнего. Это были счастливые три недели. Последние счастливые. Мы тогда уехали на так называемые «дачи». Там было много свежего воздуха, настоящая природа. Детям там очень понравилось, хотя Марк все порывался вернуться в город, чтобы продолжить занятия с Элен. Девочки нашли увлекательным изучение растений, которые находились на участке. В книгах по истории они нашли интересную статью про «гербарии». Воодушевившись этим, они активно собирали листочки и цветочки, а после закладывали их в книги, которых там было не так много. Ох, сколько потом мусора пришлось вытряхивать из книг! Но не скрою, для них это было весьма познавательно и занятно. У нас был просто потрясающий отпуск. Но что самое главное, там вокруг нас не было давления. Никого лишнего, на нашем участке только мы. Даже вездесущие журналисты туда не могли добраться. Капитолина грустно вздыхает. Эти воспоминания явно расстраивают ее и заставляют заново все переживать, но все же… Она собирается с духом и продолжает. — На те три недели мы забыли обо всем. Уютный домик, хорошая погода. Тогда все сложилось так счастливо. Мы с Сенекой словно вернулись в медовый месяц. Также расцвели наши чувства. Иногда, мы оставляли детей втроем, а сами на час или два уходили вглубь сада, где как юнцы целовались и баловались. Было так хорошо… Ничто не тревожило. Тогда мы впервые за два года действительно отдохнули от всего, расслабились и душой, и телом. Три недели… Словно сон. Время там промелькнуло так быстро. После нам пришлось вернуться в привычную жизнь Капитолия. Шумную, кипучую, яркую… В чем-то и бестолковую. В этот момент мы подходим к самому болезненному вопросу из всех. — А дальше… Случились 74 Голодные Игры? — осторожно говорю я. Капитолина усмехается. — Именно. Случились 74 Игры, — говорит она, подчеркивая слово «случились».- Ненавистный год.