Война и Любовь

Как сейчас помню его лицо… Его руки, пальцы с накрашенными ноготками, какого они были цвета? Розовые? Красные? Что-то в этой цветовой гамме, верно… Лак еще был такой облупившийся, знакомой фирмы, он говорил название, хвалился тем, что лак стоил довольно дорого и ему он достался почти задаром… Потому он и не стирал его долгое время, экономил. Он экономил лак, но не все остальное. Распылялся на слова, на действия. На взгляды. Я был у него не первым, и это больно укалывало. С каждым он вел себя точно так же. Каждому говорил марку лака, что у него на ногтях, и каждому облизывал десны. Нет, это не укалывало… Это бесило. Каждую ночь я смыкал руки на его шее, а он хрипло смеялся и просил еще. Ему нравилось, как я злюсь, нравилось, как ненавидяще рычу, нравилось все во мне. Второго такого, как он, невозможно было отыскать на всем белом свете. Любил ли я его? Не знаю. Он единственный, о ком я думал так. - Я собираюсь убить одного человека сегодня. Он поднял голову, недоуменно щурясь на меня. Его накладные ресницы слабо дрогнули. - Убить?.. В его маленькой красивой головке даже не вязалось это слово. Убивать. Убить. Убитый. Хотя он вертелся почти в той же сфере, что и я. Почти. - Убить, - я кивнул и поманил его к себе, усаживая к себе на колени. Последнее время мы редко занимались сексом… Хватало обычных разговоров, касаний, объятий. Я получал с них такое же удовольствие, как и от оргазма. - Он что-то натворил? – твоя невинность бесила почище твоей развязности. Но мне нравилось. - Натворил. Задолжал кое-кому большую сумму… - положив руки к нему на колени, я зарылся носом в чистые, пушистые волосы. Волосы, насколько мне было известно, его родные. Не нарощенные, не парик, именно его. Его маленькая гордость. - А он тебя… - он поерзал, - он тебя не тронет, же? Ты же сильнее его? Да? Я рассмеялся. - Конечно, не тронет. Я сильнее. Он расслабленно выдохнул и прижался, расстегивая пуговицы на моей рубашке. Одну за другой, своими тонкими пальцами. - Тогда я не буду волноваться… Слушай-слушай, там вышла новая палитра у Суисайд Бьюти! Она огромная и там есть фиолетовый! Мне же пойдет фиолетовый? Улыбнувшись, я слушал его трепет о новой косметике, которая ему была нужна позарез, нужнее еды и воды. Его с самого детства научили, что без косметики он всего лишь бледная и пресная на вкус кукла. - Тебе безумно пойдет фиолетовый. Запнувшись, он посмотрел на меня и звонко рассмеялся, губами прижавшись к моей щеке. - Ты такой милый сегодня! Хочу целоваться! Его улыбка тронула и меня. - Твое желание – закон. Накрыв его губы своими, я закрыл глаза. Хотелось сохранить этот момент в жизни как можно дольше. Момент спокойствия и мира. Интересно, мы бы могли завести семью? Если бы я набрал денег с заказов и выкупил его… Мы бы поселились в уютной квартирке на окраине города, завели бы собаку и кошку, просыпались каждый день в объятьях друг друга и засыпали в них же… Но сначала. Я бы дал ему имя. У кукол не было имен. Лишь порядковые номера. У него был номер Сто Тридцать Семь. Глупо звать любимого человека… Эй, Сто Тридцать Семь, иди ко мне, я хочу тебя обнять!.. Потому я не звал его никак. Он. Просто Он. Было ли имя у меня? Нет. Я такая же кукла, просто использовался немного для другого. Наш странный мир слишком тесен для нас двоих. Отстранившись, он тихо всхлипнул. Время кончилось, о чем прозвенел будильник на прикроватной тумбе. Он звенел каждый час, предупреждая о том, сколько осталось и сколько денег нужно еще доплатить. У меня не было еще на один жалкий час. - Мне пора… - Я буду ждать тебя снова! Приходи завтра! Завтра же тебе выдадут зарплату? Твоя невинность бесила почище твоей развязности. Но мне нравилось. Я мотнул головой. Вроде как Да, а вроде и Не знаю. Он расстроенно вздохнул и отпустил меня из своих рук, на прощание неловко погладив по щеке. - Я все равно буду ждать… В моем кармане лежал конверт с фотографией до боли знакомой. Что ты натворил, Сто Тридцать Седьмой?.. На какую палитру ты потратил эти деньги? Любил ли я его? Он странно смотрел на дуло пистолета, приставленного к его милому лобику. Перед тем, как уйти, я по привычке обыскал тело. Нашел маленькую коробочку с надписью: «Моему милому убийце Шестьдесят Третьему». В коробочке лежали часы. Шестьдесят третий – это мой номер. Любил ли я его?