Часто случалось так, что у Валеры даже не спрашивали разрешения. Каморка, гримерная, туалет, квартира(надо же, как обычно), гости, кинотеатр, общественный транспорт.
Получилось так, что парням пришлось ехать в автобусе до дома после репетиции, и, как назло, маршрут у них один. Оба, расплатившись, прошли в глубь салона, Равдин собрался садиться где-то в середине возле центральных дверей, но внезапно его дернули за рукав и потащили к самым последним сидениям. Дима подтолкнул парня к окну и сел рядом. Валера в некотором удивлении уселся и повернулся к окну. В автобусе было холодно, он наклонил вниз голову и укутался до носа в шарф, доставая телефон и решив провести время в нем. Сейчас парень точно говорить не хотел, да и не с этим человеком. Дима сделал все идентично так же, правда иногда поглядывал на друга. Ехать еще примерно полчаса, Валера даже думал засыпать. Глаза слипались, голова не думала. Он стал искать в сумке наушники, но, только в нее нырнув, почувствовал чужую руку на своем колене. Дима слегка задрал пепельного цвета пальто парня, двигаясь выше по ноге Валеры, просто поглаживая ее. Тот вытащил нос из сумки и посмотрел на Диму. — Что ты делаешь? — как можно тише проговорил Валера, рядом никого не было, но всего в паре мест от них так же, как и когда-то Равдин, засыпали мужчина с женщиной. Губы Русанова искривились в излюбленной ухмылке, которая, кажется, никогда не сползала с его лица с постоянным надменным выражением. Темные глаза были устремлены в телефон, в них не было ни намека на то, что он слушает Валеру. Парень почувствовал, как Русанов поднимается выше, затем меняет положение руки и уже сжимает внутреннюю часть бедра ноги Равдина. Тот сглатывает и все еще смотрит на друга. Дима коротко облизывает губы, увлеченно листая ленту, будто ничего не происходит. В тот момент, когда Русанов открыто гладит промежность Валеры, у последнего в руке звонит его телефон. Он шумно выдыхает, на экране высветилось "Миха". Черт. — Алло, Мишань, в чем дело? — зря. Можно было начать разговор по-другому, хотя, Дима бы все равно начал издеваться. Парень, еще шире улыбаясь, прикусил нижнюю губу и сжал у Валеры между ног. "Сученыш", – пронеслось у последнего в голове, он зажмурился, пытаясь прийти в себя и не обращать внимание на все манипуляции друга, а затем отвернулся к окну. Мимо проносились горящие столбы, вывески магазинов; на остановках стояли такие же укутанные в теплые шарфы уставшие люди, которые поскорее хотели домой, 11 вечера субботы как никак. Он слушал все, что говорил Стогниенко, иногда слышались голоса остальных ребят на фоне. И почему-то Валере захотелось спросить то, что совсем не относилось к делу, которое пытался донести до парня Миша. — Вы... Вы еще репетируете что ли? — Равдин на автомате, после новой порции издевательства от Димы, облизал нижнюю губу, стараясь говорить четко, но при таких действиях язык заплетался, а дыхание сбивалось. В крови был адреналин от риска быть замеченным, слишком уж Равдин паникер, и Дима это прекрасно знает. — Успокойся, — кажется, будто Русанов и не говорил ничего, так отдаленно это слышится. Он поворачивается к парню, а затем смотрит на его руку, чувствуя, как пальцы Димы расстегивают ремень брюк Валеры. Пару ловких движений, и он уже проводить рукой по всей длине сквозь ткань трусов Равдина. По телу мурашки от ледяных прикосновений, когда Дима резко поднимается вверх, сжимая в кулаке край рубашки, вытаскивая ее из штанов и проходя по животу Валеры, парень сглатывает, все еще слушая Мишу. "Да, да, но я тебе совсем о другом говорю...". А дальше некий туман в голове. — Прекрати, — так же чеканит Валера, прекрасно зная, что его друг не остановится. Сейчас он задумывается, почему Русанов ему все еще друг, а, точно, Дима так сказал. Вопрос отпадает сам собой, когда Равдин вспоминает свою беспомощность, пока в это время Дима ловко, не взирая на то, что ему мешает серое застегнутое пальто Валеры, проводит пальцами по коже, спускается ниже, сжимает еле выпирающую тазобедренную кость. Но так медленно, и, сука, специально же. Дима еле слышно усмехается, а затем делает еще хуже для Равдина в такой ситуации. Парень начинает тихо постанывать, с каждым разом все громче, при этом вернувшись к уже вставшему органу Валеры, лаская его через трусы. — Мм... Ах, Дима..., — теперь уж было понятно, что он дразнит Валеру, а тот лишь сгорает от стыда, когда его друг чуть ли не кричит на весь автобус, — боже, Дима! — на парней оборачиваются те самые мужчина и женщина, ошарашено глядя на них. Того, что Русанов почти дрочит своему другу, не видно. Он подставляет кулак ко рту и смеется, краем глаза замечая реакцию Равдина. Тот так же глупо и испуганно смотрит на людей, те отворачиваются, но Валера только сильнее краснеет. Он еще раз думает о том, что хотел бы все это прекратить, но потом понимал, почему по 2 причинам этого еще не произошло. 1 – Дима никогда не даст такому случиться, 2 – Валере от части все это нравится, и он без этого не сможет. Можно смело утверждать, что для Русанова трахать парня, так над ним издеваться и не считаться с его мнением — по сути определенный наркотик. Для Равдина же дозой является адреналин, который он получает при всех этих стычках и перепихах в необычных местах. — Ты кончишь или продолжим в лифте? — обычная для Русанова откровенность всегда удивляла Равдина. Он вновь сглатывает, и только вспоминает про телефонный разговор. — Прости, Мих, совсем голова не варит... Давай я тебе позже позвоню? — слышится смех, Валера понимает, что ребята на том конце все слышали. Пиздец, — не принимай шутки Русанова как что-то серьезное, Миш, — засмеялся Равдин как можно правдоподобнее. Вроде поверили. Звонок завершился, Валера кинул телефон обратно в карман, заметив, что их остановка следующая. — Руки убирай, или мы поедем дальше? — огрызнулся парень, чувствуя, как Димина рука сразу выскальзывает из джинс и ныряет в карман. Валера застегивает ремень и впервые хвалит себя за любовь к пальто чуть выше колена. Он выпихивает Диму с сиденья и выходит следом. Интересно, видно ли его стояк, вроде и нет.***
До дома они идут молча, Валера наконец нашел наушники и шел в них, слушая любимую музыку. Русанов смотрел под ноги, держал руки в карманах и был в шарфе по самый нос. Была полная темнота, улицы освещались лишь редкими фонарями. Неизвестно, как Диме, но Равдину было ужасно холодно. Он буквально дрожал, пока шел, и Русанов заметил это. Непривычно для самого себя, парень обнял за плечо друга, прижимая к себе сильной хваткой и не давая высвободиться. — Не выебывайся, — цедит Дима, а потом опять молчит, пока они идут до подъезда.