Я не одинок. У меня есть они.

– И ты считаешь это крутым, хорошим, модным? Ты вообще о чем думаешь? Ты не пойдешь на эту свою сходку.– мама сказала это просто, не тихо и не громко, а абсолютно обычно, как говорит обычные фразы, а я уже начал медленно сползать по стене. Меня мутило не от того, что мне запретили идти на сходку, мне стало реально плохо от того, что мать с отцом знают, что я курю, знают, что я стал увлекаться наркотиками (это и было-то всего пару раз), что мне, кажется, нравится парень. Они знают все, даже то, что я хранил в самых дальних уголках моей темной души, то, что я не рассказывал даже Майки, которому доверяю больше, чем себе. Я лег, но не закрыл глаза. Все еще тошнило. Шалил сахар, но мне было невмоготу вставать и идти за глюкометром, и я ждал привычных галлюцинаций. Хотя какие еще галлюцинации? Сегодня на свадьбе у родственников я нажрался так, что, кажется, стоит только колоться и питаться салатами в течение еще недель трех. Снова вошла мать, держа в руках свою записную книжку. — Вот, сюда пиши все свои пароли от социальных сетей, чтобы я знала, с кем ты общаешься. Да-да, даже от Твиттера.— сказала она строго, когда я взглянул на нее, выводя букву «Т». Я все еще пребывал в шоке, так что даже не подумал, что стоит написать хотя бы один пароль не верно. Мама снова ушла, а я лег стол, сложив руки и положив на них голову (да, прямо как в школе). Несмотря на пятницу, мне было нечего делать. Единственный друг, который всегда был со мной, — компьютер — умер вчера. Я решил скачать одну единственную игру, в которую не играл вот уже несколько лет, но с ней, естественно, загрузилось адское количество вирусов. И все мои программы, неудачные скромные рисунки, тонны фотографий и еще больше музыки — все провалилось сквозь винчестер и улетело в прекрасное далеко. И забрало с собой комп. Уроки – нет, надо давать себе отдых. Я начал перебирать все, что случилось со мной на этой неделе. Я провалил вступительные экзамены в лицей, поступить в который было для меня мечтой. Я понял, что мне нравится парень. Я не знаю, нравлюсь ли я ему, но в любом случае, мы хорошо дружим. Я крупно поссорился с Майки. Только из-за того, что он вечно подчиняется родителям и полностью их оправдывает, стараясь доказать мне, что я не прав, когда спорю с ними. Я был в коме и вышел из нее с трудом, хотя быстро оклемался. Нет больше компьютера. Моего любимого, лучшего, своего. Я так сдружился и полюбил его за эти два с половиной года. Кто-то скажет, что любить вещь — странно и глупо, но я так не считаю. Ладно. Теперь то, чего я не смог осуществить. Не получилось перекраситься в красный. Я не могу быть в гармонии даже с любимым цветом. Я, опять же, не поступил туда, где мечтал быть. Не рассказал ему, что он мне нравится. Забросил гитару. Идет уже второй месяц, как я перестал играть. Кажется, я размышляю об этом не просто так. Будто привожу аргументы к какому-то действию, убеждая себя сделать это. А холодно ли на улице? Будет ли больно? Будет. Хотя какая разница. Это будет последнее, что я почувствую. Причина. Я не знаю ее. Просто навалилось все и сразу. Нет чего-то конкретного. О чем я буду жалеть? О путешествиях, в которых мы были с родителями, о том, что в прошлом году рассказал одной девушке о своих чувствах, но она все равно меня отвергла. Да, верно, мне жаль, что это все исчезнет, как только я переступлю подоконник. Но минусов больше, чем плюсов, так что надо просто стать свободным электроном. И атом станет положительным. Без меня. Нет, я хочу умереть молодым и красивым. Надену черные джинсы и любимую футболку с «Нирваной». Да, я выгляжу шикарно. Стоит попрощаться. Из кухни пахнет беконом и картошкой. Мой любимый ужин. — Оу, что у нас сегодня? , — весело спрашиваю я у мамы. — Наггетсы и картошка, — она отвечает так же обычно, как и всегда. Как хорошо, что она не напоминает про наш разговор. –Отлично! , — я быстро целую ее в щеку и бегу в комнату Майки. Как всегда пусто. Ну ладно. Он знает, что я люблю его. Я совершенно не чувствую беспокойства. Наверное, я еще не понял, что я собираюсь сделать. С усмешкой залезаю на подоконник. Холодно. Во время полета будет еще холодней. И все-таки меня беспокоит, где Майки. Ладно. Мне пора. Я открываю окно, жадно вдыхаю морозный воздух. И отогнав все мысли, легко отталкиваюсь от подоконника, летя вниз. –Джерард! , — короткий возглас, который я успеваю услышать во время полета. И темнота.

***

Тяжело дышать. Наверное, на мне лежит что-то громоздкое. Я пытаюсь подняться и удивляюсь, что не больно. Я ведь прыгнул с седьмого этажа. И неужели я цел? На мне лежит Фрэнк и всхлипывает. Мой любимый Фрэнки, что он тут делает? Я делаю неловкое движение, пытаясь похлопать его по спине, но понимаю, что все-таки не вышел сухим из воды. То есть из окна. Руку сводит жгучей болью. И ноги. Хорошо, если я отделался только рукой и ногами. Фрэнк резко поднимает голову с моей груди и смотрит на меня, широко раскрыв глаза. Рядом садится Майки. Позади него – Рэй. Все молчат. –Я всегда поддержу тебя. –Я всегда буду защищать тебя. –Я всегда буду с тобой. Я не разобрал, кому принадлежала какая из этих фраз. Я просто почувствовал себя в безопасности. Я не одинок. У меня есть они. Зачем мне о чем-то беспокоиться, если у меня есть они? Так что все, что мне оставалось сделать — просто отключиться от мира сего и утонуть во сне в руках друзей, поддерживающих меня.