Спокойной ночи

Тик-так. Тик-так. Тихие щелчки стрелки часов, степенно отсчитывающей секунды, словно молотом бьют по воспаленному сознанию. Мог бы достать, давно разбил бы. В глазах на секунду темнеет, а когда проясняется — обнаруживаю себя лежащим на жесткой кровати. В панике упираюсь слабыми руками в когда-то белую простынь и вновь принимаю сидячее положение. Нельзя лежать. Сил нет никаких. Мысли часто обрываются на середине, перескакивают с одной на другую, но одна четко отпечаталась в мозгу. Нельзя спать. Нельзя. Ни при каком условии. Они только этого и ждут. Во рту пересохло — сейчас пить хочется даже сильнее, чем спать. Пытаюсь сконцентрироваться и остановить блуждающий взгляд на кувшине с водой. Но это кажется невозможным: глаза беспорядочно двигаются, взгляд все время перескакивает с одного места на другое, задерживаясь лишь на долю секунды. Впрочем, я и так знаю, что он там, на колченогой тумбочке. Да и движение немного бы взбодрило меня. Решено. Осторожно встаю и, держась за стену, постепенно, шаг за шагом переставляю непослушные ноги. Кафельный пол колышется под ногами — и кто сказал, что это твердая опора? Господи, но даже он сейчас мне кажется вполне удобным для сна. На грани слышимости — тихий шепот. Стоит всего лишь прилечь, закрыть глаза и… Голова дергается от звонкой пощечины, ладонь и правая щека ноют, но веки испуганно распахиваются. Успел… Но я опять был близко. И чем дальше — тем чаще это случается. В который раз мелькает отчаянная мысль: больше не могу. Но должен — иначе мне конец. Последний шаг. Под веки словно насыпали песка, невидяще шарю руками по деревянной поверхности в поисках стакана. Натыкаюсь на него тыльной стороной ладони — грохот и звон разбитого стекла. Матерюсь и, плюнув на все это, пью прямо из кувшина. Руки дрожат, стекло стучит о зубы, большая часть воды пролилась мимо рта на висящую на мне мешком рубашку. Все равно. Повторяю пройденный путь, только в обратном направлении, попутно стараясь обходить остатки стакана. Их потом уберут, не буду тратить на это силы. Вновь принимаю ставшее уже привычным положение. Затылком опираюсь на холодную стену. Тик. Сколько я уже не сплю? Так. Перевожу взгляд слезящихся глаз на круглые часы над дверью — единственное мое развлечение. Тик. Я словно под действием экстази: все вокруг такое же медленное и кружащееся. Так. Вот только мне ни черта не весело. — Ну и долго ты еще будешь сопротивляться? От неожиданности вздрагиваю всем телом. Для взбудораженных долгим отсутствием сна нервов это кажется слишком тяжелым испытанием: от избытка эмоций начинаю судорожно икать. Задерживая дыхание, пытаюсь успокоиться. Я в безопасности. Пока я не сплю, я в безопасности. В безопасности… Возле правого уха раздается скрипучий смех. Я знаю, что если обернусь, никого не увижу. Но при мысли, что на этот раз они могут показаться, становится еще страшнее. Снова легкий смешок — теперь слева. Одним движением забираюсь под одеяло и закрываю рот ладонью, чтобы не закричать от охватившего меня ужаса. Но все тихо. Больше я их не слышу. В моем укрытии царит полумрак, из-за чего веки, словно магниты, с неимоверной силой тянутся друг к другу. Нет, так еще хуже! Выбираюсь из-под колючего клетчатого одеяла, готовый в любой момент накинуть его обратно. Но, кажется, они решили оставить меня. Пока. Тик-так. Не спать. Тик-так. Не спать. Тик-так, не, тик-так, спать, тик-так, тик-так, тик-так! Не замечаю, в какой момент начинаю биться головой о стену в такт оглушительным щелчкам секундной стрелки. Запоздало спохватившись, останавливаюсь и ощупываю пульсирующий затылок. Заметив красное пятно на пальцах, криво усмехаюсь. Даже странно, что меня не остановили. Помню, на второй день меня посетила мысль о самоубийстве. И не раз. Но они каждый раз не давали мне закончить. — Бесполезно. Снова этот голос. Он нигде и одновременно везде — я не могу выявить источник! Я вскакиваю со своего места: оно мне больше не кажется безопасным. Гудящая лампочка над головой — единственный источник освещения — начинает раскачиваться из стороны в сторону. Тени беспорядочно плывут по стенам, искажая привычные предметы, создавая нечто, отчего я боюсь не сдержать выпитую воду внутри. Стараюсь в них не вглядываться. Лучше вообще не смотреть, выколоть глаза! Может, это меня разбудит? Может, так этот кошмар закончится? Пожалуйста, разбудите меня, разбудите!!! — Ты и сам знаешь, что тебе не уйти. Зачем тянуть время? Зачем страдать? Просто закрой глаза, и все закончится. Где? Где вы?! — Ты сам нас позвал. Не сопротивляйся. Истерично всхлипываю и мотаю головой. Нет, нет, нет, нет… Оставьте меня! — Хватит! — окрик, словно хлыстом, бьет по сознанию, раздается звук лопнувшего стекла, и свет резко гаснет. Меня прошибает холодный пот, сердце стучит как бешеное, ноги словно ватные. Я оседаю мешком на пахнущий хлоркой пол и судорожно хватаю ртом морозный воздух — температура в комнате резко упала на несколько градусов. В голове кроме дикого страха только полная обреченности мысль: они здесь. И теперь они не уйдут, пока не получат желаемое. Горло сперло, пытаюсь закричать, но выходят лишь хрипы. Помогите… Помогите! Щеки касается нечто склизкое, дымчато-черное, скользит вниз и начинает оборачиваться вокруг шеи. — На помощь! — визгливо кричу, срывая связки, и бросаюсь в ту сторону, где, насколько помню, должна быть дверь. Через три шага натыкаюсь руками на шершавую поверхность. Лихорадочно обшариваю пальцами стену — ну же, где она? Где она?! Искомая ручка нащупывается немного левее. Крепко хватаюсь за нее и судорожно дергаю вверх-вниз. Не открывается! Почему она не открывается?! — Помогите! Помогите! Я здесь, выпустите меня! Склизкие щупальца обвивают кольцами мои руки и отрывают их от двери. Хочу закричать, но голос сорван. Нет, это еще не конец! — Пока я не сплю, вы мне ничего не сделаете. Слышите?! Вы мне ничего не сделаете! — еле слышно хриплю я, но меня понимают. Скрипучий многоголосый смех режет слух. Хватка на моих руках исчезает, но я знаю, что они еще здесь. Я чувствую их присутствие. — Ты же сам нас позвал? Почему теперь сопротивляешься? — впервые в их голосах слышу эмоцию. Недоумение. Я не звал вас! НЕ ЗВАЛ! Это был всего лишь прикол! Глупый розыгрыш, что если произнести наоборот имя недавно умершего человека три раза, то он захватит твое тело, стоит только заснуть. Обычный детский розыгрыш! Просто глупая страшилка — для нормального человека она звучит, как бред сумасшедшего! Откуда я мог знать, что это правда?! Еще и повторил это несколько раз, чтобы показать, что это ерунда… Дебил! Идиот! Придурок!!! Сгустившуюся темноту прорезает прямоугольник света. Щурясь, я прикрываю ладонью заслезившиеся глаза. На пороге замерла черная фигура. Помощь? Меня услышали? Я спасен! Бросаюсь к выходу, но дорогу мне преграждают полупрозрачные тени. Свет проходит сквозь них, но я теперь отчетливо их вижу. Каждую черту. Их множества глаз, отражающих мое лицо, их множество ртов, пускающих липкие слюни по всему телу. А тело… В его дымке то проступают, то исчезают лица, и в них я узнаю свое. От ужаса волосы буквально встают дыбом. — Максим, что с вами? — на грани сознания слышится голос врача. Тени, словно передразнивая его, произносят мое имя на несколько голосов и приближаются. Медленно. Скользя толстыми щупальцами по полу и оставляя бурые дорожки. Их вид настолько не укладывается в моей голове, что я сомневаюсь, реальны ли они? Может, это просто бред измученного бессонницей разума? Но запах гнили, ударивший в нос, вполне реален. Я пячусь и пячусь от них. Нет, этого не может быть. Не может быть! Ногу пронзает жуткой болью. Упав на копчик, вижу, что из ступни торчит здоровый кусок разбившегося стакана. Поморщившись, выдергиваю его — кровь тут же начинает обильно литься из раны, оказавшейся глубже, чем я думал. А они совсем рядом. В многочисленных бездонных глазах вижу свое отражение и жажду. Жажду занять мое тело. Понимая всю бесполезность дальнейшего сопротивления, встаю, опираюсь на стену и, приволакивая раненую ногу, прыгаю в сторону двери. Но путь мне опять преграждают. Выход так близко… Осталось всего несколько шагов! Вижу сквозь их уродливые тела смазанную тень. Доктор, словно и не заметив препятствия, подходит ко мне. Они не могут его остановить? Я спасен! Сознание затапливает волна надежды и облегчения. — Помогите мне, — умоляюще шепчу я. — Конечно, я помогу. Вы ведь за этим к нам и пришли. Не волнуйтесь, — мужчина подходит ко мне и обнимает, успокаивающе поглаживая по спине одной рукой. Я не вслушиваюсь в его слова — он поможет, это главное. Тут я замечаю, что второй рукой доктор подает какой-то знак…  Санитары заходят мне за спину, пытаюсь вырваться, но объятия доктора становятся жестче. А я слаб, слишком слаб, чтобы их разорвать! Сорочку бесцеремонно задирают, чувствую укол в ягодицу. — Нет… — из последних сил я хватаюсь за шприц и выдергиваю его. Но поздно: он уже пуст, а я ослаблено повисаю в крепких руках. Санитары укладывают меня на кровать и умело перевязывают рану. — Вам надо отдохнуть. Поспите, и все пройдет, поверьте мне. Спокойной ночи, — ласково произносит врач, и меня оставляют одного. Словно дожидаясь этого момента тени закружились вокруг меня, беспорядочно касаясь своими щупальцами и споря, кому я достанусь. Неужели, это конец? Нет, я хочу жить! В голову приходит совершенно безумная мысль. Надавливаю на рану и из последних сил вожу по стене пальцем, испачканным в крови. Три слова… Мне надо написать всего три слова… Они определились. Щупальце приближается и, словно пробуя, скользит по губам. Ужасно противно, но на рвотный рефлекс не хватает сил. Как же я устал… Рука падает на кровать, глаза закрываются. Чувствуя, как щупальце устремляется внутрь меня, проваливаюсь в сон.

***

— Наташ, глянь, а тут какая-то фигня написана. Кажись, кровью, — окликнула одна женщина другую, указывая пальцем на надпись. Пациента выписали, теперь нужно привести палату в порядок — чем они и занимались. — Не могу, я занята, — тяжело опустив ведро с водой, ответила вторая и начала мыть полы. Но вскоре, не выдержав, оперлась на швабру и заинтересованно спросила: — А что написано-то? — Мискам. Мискам. Мискам, — с готовностью прочитала женщина. — И что это значит?  На грани сознания послышался скрипучий торжествующий смех.