Наперегонки

- Тебе не кажется, что пора заканчивать? – его голос звучал ровно, словно речь шла не о моей жизни или о существовании, или как еще можно было назвать мои необычные побегушки. Я воззрилась на собеседника, явственно ощущая леденящий страх, что стоило мне отвести взгляд и он в очередной раз устроит мне очередную подлянку, чтобы наконец достигнуть цели. Моего страха не мог разогнать и тот факт, что мы находились в довольно оживленном летнем кафе. Впрочем, о чем это я? По воле персоны, что величественно восседала напротив, нас не замечали и столик наш обходили стороной даже назойливые официанты. И зачем я только согласилась на эту встречу? В глубине души я надеялась на перемирие, а мне ставили ультиматум… - Нет? – робко поинтересовалась я. Мой голос снова звучал непривычно: с хрипотцой, с иными более глубокими оттенками, что совершенно не вязались с Александрой Антиповой, девятнадцати лет от роду. Или же ввиду известных обстоятельств я не имела никакого права рассуждать о себе подобным образом, цепляясь за данное мне некогда имя? Сейчас я была Снежаной. Да-да, именно Снежаной, и мне на днях исполнилось двадцать пять, у меня были довольно обеспеченные родители, которые купили мне не только квартиру, машину, но, подозреваю, и диплом, и даже жениха. Однако счастливой себя при наличии всех этих благ Снежана не чувствовала, иначе я к ней, так сказать, не подселилась бы. Богатые тоже плачут, ведь так? Мужчина, сидевший передо мной, вздохнул. Как мне показалось, устало. Обычно так вздыхал Сергей Петрович, мой преподаватель по высшей математике, когда сталкивался с не менее высшей степенью кретинизма, что материализовалась в определенных нерадивых студентиках. Внешнее спокойствие мужчины, казалось бы, ничем нельзя было пробить, но его выдавали глаза: на фоне обычного мерцания, к которому я уже успела привыкнуть, в них то и дело вспыхивали золотистые искорки. Недобрый знак. Мимо проходили люди, не обращавшие на нас ровным счетом никакого внимания. Хотя имей они возможность лицезреть моего собеседника, то, наверное, давно бы свернули шеи, глядя на него, или невзначай делали бы селфи с ним на заднем плане. Подозреваю, его бы приняли за обычного позера, за мрачного гота, за вжившегося в роль косплейщика - за кого угодно, но только не за того, кем он являлся на самом деле. - Смею напомнить, что кое-кто благополучно должен был покинуть этот мир уже шесть месяцев как. Таковы правила. Поверь, я очень не люблю исключения из них. - А они бывали? – вмешалась я, мысленно удивляясь собственной смелости, которая больше отдавала наглостью, чем отвагой. Наверное, это Снежана на меня так влияла. В конце концов, мне оставалось два дня пользоваться ее, так сказать, гостеприимством, а потому ее душа начинала проявлять себя. - Нет, ты первая, - пояснил мужчина, однако все с тем же многозначительным спокойствием добавил: - Но можешь мне поверить, последняя подобная промашка. Я верила, но иначе не могла. Отчаянно цепляясь за возможность, которая была изначально мне предоставлена, скрываясь от своего преследователя, теперь я не могла вот так просто сдаться. Ведь все это было не просто так? Да, я устала, иногда отчаивалась, но отступить уже не имела права. - Задумайся сама. Зачем тебе все это? Для чего? Или ты считаешь верным то, что запросто можешь позаимствовать чужое тело? Тебе бы понравилось оказаться на месте всех этих людей, у которых ты крадешь неделю жизни? Не стоит считать себя безвинной жертвой, а меня злобным антагонистом. У каждого из нас свой долг. Выжидающе глядя на меня, но замолчал, будто щедро предоставляя возможность прямо на месте подумать над его словами. Я могла понять его версию происходящего, но не принять ее. Одно дело – обсуждать чью-то историю, смакуя детали, другое – быть ее непосредственным участником, когда стирается, как оказалось, весьма условная грань между правильным и ошибочным. Кто и в чем мог меня упрекнуть? Впрочем, неужели я ожидала услышать что-то иное от Жнеца?