— Знаешь, что такое "Довести до суицида"?..

Шел декабрь две тысячи пятнадцатого года. Я взглянул в окно. На улицах моего района не было даже луж от растаявшего снега, хотя градусник показывал ноль градусов. Настолько было тепло. В данный момент я болен. Я простудился из-за слякоти этого месяца. В соц.сети ВКонтакте сейчас мне никто не пишет, не считая друга по работе в одной группе. В ФейсБуке я вообще редко бываю. А про Тумблер и Твиттер вообще молчать можно. А именно из-за этих вещей одиночества я пребываю в глубочайшей депрессии сейчас. Иногда голос в моей голове нагнетает обстановку. Он говорит делать то, что мне не хочется. Он приказывает. Пытается управлять мной. Да, у меня раздвоение личности, как вы могли подумать. Психолог прописал мне какие-то таблетки, что я постоянно принимаю. Но они не помогают. Верно говорит интернет — от психических заболеваний нет лечения. Я пытаюсь выговариваться своему соседу по комнате и это помогает ненадолго забыть про проблемы. Сегодня я должен был идти на работу. Но мигрень взяла свое. Я поднимаюсь с кровати и направляюсь к ванной комнате, где достаю из аптечки градусник. Засовывая его себе под руку, а точнее около подмышки, прижимаю ближе к горячей коже. Ложусь на кровать и просто жду, засекая десять минут. Когда я достаю градусник и грустно вздыхаю от увиденного "38.8", в коридоре квартиры слышится дверной звонок. Я нехотя натягиваю свитер и джинсы, и поскорее выхожу из квартиры в коридор этажа, открываю железную дверь, ведущую к лифтам и прерывисто вздыхаю от неожиданности: передо мной стоит Винсент Вилльям, старый охранник пиццерии, в которой я работаю. Его каким-то образом еще не сняли с должности, чему я всегда удивляюсь, когда вижу его. Но больше меня сейчас волнует то, что он явился ко мне. Я оглядываю его и тихо охаю: он весь в синяках и царапинах. Мои нервы в который раз сдают на пустом месте и я обеспокоено вскрикиваю: — О Господи, Винсент! Что случилось с тобой?! Откуда все эти раны?! — дрожащими руками я прижимаю его руку к себе, смущаясь и краснея. Он весь в царапинах, а я обязан их продезинфицировать. Сглатывая, я веду его в квартиру, не давая даже и слова сказать. Находясь в моем доме, я закрываю дверь на щеколду и вздыхаю. — Джер, я в порядке... Прекрати беспокоиться обо мне, как о ребенке. — Винс хватает меня за руку и прижимает к себе, когда я уже направляюсь быстрым шагом в ванну за аптечкой. — Не тебе решать, что я ДОЛЖЕН делать, а что нет. — я вырываюсь, смущаясь и краснея. Такой маленький, хрупкий парнишка, шестнадцати лет отроду, а уже решает: "Заботиться или нет". Глупо, не правда ли? Винсент вздыхает и крепко прижимает меня к себе, мурча в ухо. Я же потихоньку начинаю задыхаться, крякая и квакая: — П-пусти... Вин-нс... Ты... З-а-а-адница... — ТВОЯ задница!~ — подыгрывает он, хихикая и ослабляя хватку. Я же глубоко вздыхаю и тихо начинаю шипеть, в точности повторяя кота. — Посмотри на себя, малыш!~ Настоящий кот!~ — ««Настоящий КУСАЧИЙ кот. Он о тебе ничего не знает, верно? Лжец.» — Винсент, отпусти. — «Посмотри на себя, мерзавец.» — Винс... — «Такое дерьмо, как ты не должно было даже рождаться.» — Нет, котенок, не пущу. ~ — «В Р Е Ж Ь Е М У» Я вскрикиваю и не сдерживаюсь. Вертясь, я наконец выпутываюсь из объятий Перпла и врезаю ему смачную пощечину. Фиолетовый пошатывается и шокировано на меня смотрит. На его глазах начинают блестеть слезы. — ДОИГРАЛСЯ?! — я яростно вскрикиваю и топаю ногой, — ТЫ БЫ ХОТЯ БЫ РАЗ МЕНЯ ПОСЛУШАЛ! НО НЕТ! ЗАЧЕМ СЛУШАТЬ ТАКОГО СЛАБАКА, КАК Я! ПРАВИЛЬНО, ДА?! Мой правый глаз вновь меняется, а я все еще кричу на Винсента, забивая его в угол, словно собака котенка. Я кричу, пока голос не срывается и я не начинаю сипеть. Хочется орать еще и еще, чтобы до его пустой головы наконец дошло. Я открываю было рот, но он тут же перебивает меня: — Я все понял... Прости, я заходил проведать тебя. Мне следует уйти. И с этими словами он отпирает дверь и уходит, хлопая ей. Мне становится адово стыдно и обидно. — «Молодец. Теперь последнее в моем плане.» Я невольно вздрагиваю от голоса в голове. "Какой еще план?.." — «У М Р И.» "Теперь ясно, какой план..." — Но зачем? В смы... То-есть... А смысл?.. Почему? Из-за чего?.. — голова кружится. Я прохожу к кровати и сажусь на нее, опуская голову. — «Ты все испортил.» — Да... Я знаю... Я все испортил... — «Он больше не хочет видеть тебя.» — Не хочет... — «Ты ему не нужен.» — Не нужен... — «У М Р И.» — Хорошо... Я умру. *** Спустя неделю. Пиццерия имени Фредди Фазбера. — Майк? Зачем ты звал меня? — Винсент удивленно является в офис охранника, поправляя свои каштановые волосы и заплетая их в хвост. — Джереми. — А что с ним? Ну болеет пацан и что с того? — Ты хотя бы новости смотришь или газеты читаешь, придурок?! — Шмидт кидает на стол перед сероглазым недельную газету, где на первой полосе огромными, жирными буквами виднеется надпись "Сегодня в своей квартире был найден труп Фицджеральда Артур Джереми, шестнадцати лет отроду. Продолжение статьи читайте на странице четыре...". Винсент промолчал, пустым и отрешенным взглядом буравя надпись. — В тот день к нему приходил только ты... ОТВЕЧАЙ, ЭТО ТЫ ЕГО УБИЛ?! — Это было самоубийство, Майк. Я виновен лишь в том, что он СДЕЛАЛ это. — Значит косвенно ты все же убил его, да?! — Шмидт продолжает добиваться своего, чувствуя, как слезы жгут глаза. — Нет, Майк. Это было самоубийство. — Да ты хоть знаешь, что такое "Довести до суицида"?! Знаешь, сколько ответственности на тебе и твоей совести лежит за это?!.. — Знаю, Майк. ТЕПЕРЬ знаю. — холодно отвечает Винсент и, разворачиваясь, уходит из офиса. *** Майкл сидит на своей кровати. Вокруг него разбросано не меренное количество фотографий. На всех либо он и Джереми, либо только Джереми. — Это я, Майки... — охранник сгибается, вытирая рукавом рубашки вновь выступившие слезы. Теперь он слышит голос его лучшего и уже умершего друга, который беспрерывно вторит: — Это я, Майки. Это я...