Письмо к тебе.

Это невозможно терпеть. - С таких мыслей обычно начинался день Дмитрия, приехавшего в гости к родителям на две недели. Вот уже пятое утро просыпаясь ему было тяжело встать с постели, на него словно давила неведомая сила, непостижимая усталость, что не давала и глаз разомкнуть. И каждое Божье утро ему приходилось волей - не волей вставать, хоть выходил из своей тесной комнаты он только к обеду, но работу начинал с 8-ми утра. Приезжал, чтоб отдохнуть, природа - освежает и помогает, но даже в этом уголке, подальше от города, Дмитрий не мог найти себе утешения и получалось всегда так, что спать ложился только к полуночи. Голова его гудела, сильно отдавало в правый висок. Юноша нехотя поднимается, накинув мягкий, покладистый халат на нагое тело и не спеша передвигается по комнате взад - вперёд, скрестив руки за спиной. Весь его лик полон какой-то угрюмости и задумчивости. Вы спросите меня; а в чём же собственно дело? Ах, если бы я мог ответить вам, если бы... Мой друг пишет мне раз за вечер, скажу, мы давние друзья и если в разлуке - постоянно пишем письма. Хоть доходят они не так быстро, но эти мысли и переживания на бумаги и, вот, в руках излитые чувства чернилами и пером, так и душой писавшего. С раннего детства мы знаем друг о друге, знаем все тёмные и светлые стороны, мы словно одно целое, не отделимое, между нами такая прочная связь, что ни один секрет не встанет между нами. Чтож, я отвлёкся, прошу простить. А дело, господа, в том, что его сильно влечёт к одной даме, что вот-с с полгода поселилась в доме напротив. Звать-то её Ольгой, да чертовка ещё та! Дмитрий клянётся, что испытывает ней только желание овладеть ею, но чувствую я, что тут что-то не так. Два дня... два дня - и друга не узнать. В его письме я нахожу мысли сумасбродства, порой тайного безумства и даже тёмных фантазий, а ещё больше неимоверной тяги к Ольге. Думал я, что это временно, пройдёт, как всё проходит, но никогда так сильно я не ошибался.

- от лица Игоря, друга детства Дмитрия Григорьевича. ***

Сидя в гостиной семьи Раевских, он то и дело постоянно ёрзал на диване, ощущая неловкое чувство и взгляд со спины. Как же он волновался. Как же неспокойно. Знал, знал он, Ольга смотрит, наблюдает. Уже с полудня сам не свой, будучи приглашенным на чай весь на взводе который час, метался по дому, как неприкаянный. В нём было то ледяное спокойствие, то ярое желание отказаться и запереться в комнате, то вихрем ворваться в дом к милой Ольге, чтоб только увидеть эти нежно-зелёные глаза, наполненные тишиной и отвагой, той самой отвагой, такой ощутимой и горькой. Как же ему было неспокойно. Как же тяжело было усидеть под её пристальным взглядом. Вот она, подходит бесшумно и плавно, в движениях чистая грация, изящная красота. Как же он любил, когда она в безмолвном молчании передвигалась по дому, порой обронив слово, но ему не важно - её мягкая поступь, ровные и неспешные шаги - вот то диво, на которое он мог любоваться часами. "Она богиня! Она богиня! - Не раз в своём письме описывал так возвышенно Дмитрий Ольгу. Рядом опускается чашка, в которой плескалось маленькое чайное озеро, а посреди белеет лодка - лепесток ромашки. Всё в душе Дмитрия пело, в глазах неистовый огонь, движения резки и даже порой неаккуратны. И в то же время сейчас чувствовал он себя подавлено, словно прижали к стенке. Атмосфера вокруг обоих необыкновенная - безгласная, уединённая и время, казалось, текло так медленно, что минута сравнялось бы с часом. Дыхание у сына Офицера порою было не ровным, прерывистым, что показывало его волнение. А Ольга? Ольга сидела молча, наблюдая за этим с полуулыбкой, дожидаясь точки соприкосновения, когда молчать станет просто невыносимо. Ей, как-будто, нравилось мучить бедного Дмитрия, следить за его мучениями. Она ведь с первой встречи поняла,что он её желал. Так сильно, так страстно... Мужчины иногда слишком предсказуемы, а нам, женщинам, не играть ли на этом? - Медленно проносились мысли в её головушке, эхом отзываясь после. И всё же на щеках её алел румянец, хоть скрыть это она и пыталась, а то смущение, внутреннее смятение можно заметить, если научиться слушать, научиться видеть то, что так охотно люди пытались упрятать от чужих глаз. - Ольга! - Вдруг Дмитрий срывается с места, волчонком вскочив от нетерпения. В нём была решимость, было напорство, что встретилось удивлением в взгляде девушки. Хоть она и знала, что кто-нибудь из них не выдержит, но чтоб так... ах, она была поражена!

*** продолжение следует!