=== ===
Было утро. Уже не слишком раннее, потому что хозяева квартиры успели привести себя в порядок, собраться на работу, и неспешно завтракали, сидя друг против друга за маленьким столом так, что их колени почти касались. Словно в кафе. — Да почему нет? — Врач сказал, что тебе нужно воздерживаться от анального секса хотя бы три недели. Только одна прошла. — А я хочу! Я с ума сойду, если не кончу хоть раз сегодня! — Тогда как насчёт петтинга? — Ненавижу это! Просто рук мне не хватит, чтобы кончить. — Откуда тебе знать, ты ведь так ни разу и не дал мне попробовать. — Прекращай умника из себя строить. — Кёнсу, разве не отличный способ проверить? Парень задумался на некоторое время, отпивая уже несколько остывший напиток из чашки. — Ладно, — наконец пробурчал он себе под нос. — Что ты сказал? — Ладно! Всё что угодно, лишь бы эти мучения прекратились! Бэкхён хихикнул в кулак, за что немедленно получил пинок чуть ниже колена. — У меня есть условия. — Парень мечтательно улыбнулся после того, как потёр ушибленное место. — Что… — Ты будешь чистеньким, — заявил он. — Я всегда «чистенький». Бэкхён улыбнулся. — Ну, это на всякий случай. И наденешь чулки. — Да ты спятил! — Спятил. — Бэкхён устроил локти на столе, на ладони опустил подбородок и уставился на слегка оторопевшего парня. — И мы оба знаем из-за кого. Кёнсу тоже уставился на него, не зная, как справляться с бурей чувств, резко нахлынувших на него после таких, казалось бы, простых слов. — Ой, балбес… — протянул он чуть погодя. — Ты наденешь чулки, Кёнсу. — Грёбаный фетишист. — Я тоже тебя люблю.=== ===
Это была довольно забавная история на самом деле. Ещё в то время, когда парни значились «врагами» и постоянно друг друга подкалывали, Кёнсу называл Бэкхёна истеричкой (что, между прочим, было недалеко от правды), а сам Бэкхён считал его слишком женственным для парня, уверяя, что тому пойдёт любая одежда, которую носит лишь слабый пол. Кёнсу терпел, терпел, а потом психанул и решил доказать, что в словах Бэкхёна нет ни капли правды, наглядным образом — надеть на себя эту самую одежду. Но почему-то выбор пал не на что-нибудь, а именно на чулки. Кёнсу ужасно загорелся этой идеей и, кажется, перестал соображать, очнувшись уже в определённом отделе женского магазина. Тут ему стало и дурно, и душно, и до ужаса неловко, но отступать было слишком поздно. Ляпнув что-то консультанту вроде того, что его сестре нужны чулки на выпускной, но она не успевает за ними сходить, Кёнсу быстро выбрал подходящие по размеру и поспешил покинуть злосчастный магазин. В ближайшее время должна была состояться вечеринка, на которой строго-настрого запрещалось появляться в обычной одежде (по замечательному стечению обстоятельств одним из инициаторов этой идеи был именно Бэкхён), которую парень и выбрал днём «икс». Собираясь, он надел свободную белую рубашку с укороченными рукавами, которую заправил в короткие чёрные шорты из кашемира с подтяжками, и главный элемент — плотные чёрные чулки. Критично осмотрев себя в зеркале, Кёнсу не смог понять, что думает о себе в таком облике, и решил: «Будь что будет». По пути к нужному месту Кёнсу всё рассуждал: «Какого чёрта я вообще должен кому-то что-то доказывать?!» Но Бэкхён достал его так сильно, насколько это было вообще возможно, выпил все соки, заставил думать о себе чаще, чем о ком-либо другом, а потому вопрос шёл даже уже не об ущемлённой гордости, а спокойной жизни, на которую парень надеялся по прошествии вечера. Как же он ошибался. Все собирались в небольшом клубе, арендованном только для их закрытой вечеринки; найти Бэкхёна не составило большого труда: вокруг него всегда скапливались люди, к тому же он был очень громкий, особенно когда развлекался. Кёнсу не спешил. А потому, прежде чем подойти ближе, стал наблюдать за парнем. Кажется, Бэкхён вообще не заморачивался с костюмом: наверняка эту кигуруми-белочку дома использовал вместо пижамы. Внезапно парень крутанул головой, словно пытаясь найти кого-то, и нашёл, когда столкнулся взглядом с Кёнсу. Лицо его исказила коварная улыбка, а в глазах загорелась искра. Чувствовать себя жертвой ужасно. Но именно ею себя почувствовал Кёнсу в тот момент. Бэкхён не стал его звать, не подошёл сам — лишь подмигнул и вернулся к оживлённой беседе. Наверняка он тоже решил, что торопиться некуда. Полтора часа пролетели незаметно, и Кёнсу бы, возможно, забыл о своей истинной цели на этот вечер, если бы несколько подвыпивший голос не провозгласил: — А сейчас устроим конкурс на лучший костюм! Участвуют все желающие. Судьями будут парни из креативного отдела — хоть какое-то им наказание за то, что заставили нас поломать головы над тем, что сегодня надеть. Шутку ведущего оценили, и по залу прокатился гогот. Для мероприятия выделили всю площадку на сцене, что имелась в зале клуба, которую со всех сторон весьма оперативно окружила толпа. По центру установили стол — для судей, даже соорудили таблички с их именами, среди которых было «Бён Бэкхён». Кёнсу всего лишь было интересно — участвовать он не собирался, но ему удалось встать во втором ряду. Сзади него послышался шёпот вперемешку с приглушённым хихиканьем, но парень решил не обращать внимания. «Какое мне в конце концов дело», — успел подумать он, прежде чем услышал: — На счёт «три» выталкиваем его. И, как только Кёнсу услышал «три», его мощным толчком отправили чуть ли не на середину площадки. Оторопевший парень пару раз огляделся, словно не веря, что его больше не зажимают со всех сторон людские тела, а потом поднял взгляд на судей, а точнее на Бэкхёна — так уж получилось, что именно он оказался напротив. Бэкхён же смотрел не на него, а словно в пустоту долгие пару минут, за которые шум толпы заметно стих. Все чего-то ждали. Вдруг он поднялся и посмотрел Кёнсу прямо в глаза. — Уходи, — ледяным тоном скорее приказал, чем попросил парень. — Почему это? А-а, не нравится лицезреть доказательство своей неправоты? Я больше не намерен терпеть твои шуточки. — Уходи, — с той же интонацией повторил Бэкхён. — Сейчас же. — Эй, Бэк, что ты себе позволяешь? С чего вдруг я должен ухо… — Кёнсу, — это уже вмешался его друг, Пак Чанёль, что тоже был судьёй и тоже встал, — уйди. Тебя ведь по-хорошему просят. Уйди, пока… — Что «пока»? — Просто уходи. Тут абсолютно все повернули головы в сторону Бэкхёна, который протяжно заскулил. Кёнсу заметил, что он ещё и мелко дрожал. — Господи, за что?! — снова проскулил парень и пулей вымелся из главного зала. — Не надо за ним ходить, — коротко ответил Чанёль на повисший в воздухе вопрос о том, что же делать со сбежавшим. Но с чего это Кёнсу стал бы слушаться кого-то? Бэкхён его ужасно взбесил своей выходкой. «Уходи» эхом звучало в голове, и парень, едва Чанёль отвлёкся, незаметно покинул помещение тем же путём, что и Бэкхён ранее. Из коридора вело не так много дверей; пораскинув мозгами, Кёнсу свёл варианты совсем до минимума: туалет или улица со стороны чёрного выхода. Туалет был гораздо ближе, а потому Кёнсу решил проверить сначала его. В довольно просторном помещении оказалось светло и очень чисто. У раковины, боком к Кёнсу, обнаружился сбежавший, который продолжал умывать лицо водой, не заметив бесшумно вошедшего парня. Вскоре он с этим закончил, перекрыв кран, зажмурился и помотал головой из стороны в сторону. Затем поднял голову и уставился в своё отражение, прищуривая глаза. Кёнсу, всё это время почему-то боявшийся даже вздохнуть, пошевелился, и Бэкхён сначала скользнул по нему взглядом в зеркале, а потом резко обернулся и ошарашенно уставился на него. — С тобой всё в порядке? — Весь пыл Кёнсу испарился, как будто его и не было. — Почему… — Бэкхён выпрямился и двинулся в его сторону. — Почему, Кёнсу?.. — Что почему? Бэк, что с тобой? Ты меня пугаешь. Бэкхён всё приближался, судорожно бегая глазами по верхней части тела Кёнсу, словно боясь остановить их на чём-нибудь. Будучи в метре от ничего не понимающего парня, он скользнул взглядом вниз, порывисто вздохнул, опустился на колени, прикрыл веки. Кёнсу застыл. — Как же так, Кёнсу? — Он зарылся пальцами обеих рук в свои густые волосы и схватил их, оттягивая вниз, при этом ладонями закрыв почти всё лицо. — Я ведь пытался сопротивляться. — Откинул голову назад. — Вроде даже неплохо получалось. Так почему? — Он отнял руки от лица и взглянул вверх. — Из-за тебя, Кёнсу, рушится всё. Он прикрыл глаза, чтобы, опустив голову, вновь их распахнуть. На его губах показался кончик языка, скользнувший от одного уголка рта к другому, его руки обхватили колено Кёнсу, а сам он приблизился к краю капроновой материи, чтобы жарко выдохнуть: — Мне плевать, что ты парень. — Он провёл кончиком носа от верхней границы чулка до кромки шорт, слегка втягивая воздух. — Моим чувствам абсолютно плевать. Я больше не могу сдерживаться, — снова горячим дыханием по коже, на которой мгновением позже он сомкнул губы. Кёнсу пробило током, благодаря чему он разом выпал из своего оцепенения. — Ты совсем умом тронулся?! — Он вырвал свою ногу из слабого захвата и отступил назад. — Может быть, совсем. — Бэкхён глупо улыбался, продолжая разглядывать чужие ноги. — Сколько нужно было выпить, чтобы так мозг поплыл? — У Кёнсу начиналась истерика. Бэкхён недоумённо посмотрел на него, а потом расхохотался, поднимаясь на ноги. Разница в росте у них была совсем небольшая, но Кёнсу всё равно приходилось приподнимать голову, чтобы смотреть Бэкхёну прямо в глаза, если он стоял близко. Стоп. Когда это его успели прижать к стене? — Отойди. Кёнсу упёрся обеими ладонями в плечи парня напротив, но тот вдруг оказался удивительно сильным: даже на миллиметр не отодвинулся. Постояв так немного, словно наслаждаясь своим превосходством, Бэкхён протянул руку к лямке от подтяжек, слегка оттянул и потёр между большим и указательным пальцами, а затем двинулся вдоль лямки вниз, к поясу, чтобы, едва добравшись до него, провести большим пальцем по кромке шорт и крепко схватить этой рукой за пояс сбоку. Кёнсу мигом попытался снять с себя ладонь, но Бэкхён, перехватив его руку у запястья, приблизил её к своему паху, при этом качнув бёдрами навстречу раскрытой ладони. У Кёнсу, который взглядом проследил за рукой, непроизвольно расширились глаза: костюм кигуруми был мешковатым и скрадывал фигуру Бэкхёна, но его ткань оказалась достаточно мягкой, чтобы в полной мере почувствовать неслабое возбуждение. Кёнсу уже собирался поднять голову, как его ухо опалило неровное дыхание: — Это только твоя заслуга. Алкоголь тут ни при чём. Бэкхён снова толкнулся, уже увереннее, и отпустил руки, видимо, желая перехватить Кёнсу по-другому, но он воспользовался этим моментом, чтобы оттолкнуть Бэкхёна от себя, наградить звонкой пощёчиной и сбежать. Кажется, вначале им двигало любопытство. С Бэкхёном было интересно, потому что никогда наверняка нельзя было сказать, что он собирается вытворить. И пускай его проделки порой доставляли кучу хлопот и привлекали к Кёнсу не особенно нужное ему внимание, это было весело и оставляло внутри тепло. Однако Бэкхён никогда настолько не нарушал личного пространства, знал меру, что также Кёнсу нравилось. Но не сейчас. И, как только до Кёнсу дошло, что Бэкхён не собирается останавливаться, им овладел страх. Страх перед неизвестностью. Страх перед тем, что могло случиться, вырвись плескавшееся на дне затуманенных глаз на свободу. Или оно успело вырваться? «Этот засранец сказал, что ему плевать, парень я или девушка! Он, чёрт возьми, собирался… поставить засос? Да? На моём бедре. С ума сойти. Этот гадёныш ещё и возбудился!» — Теперь уже Кёнсу одолевала злость, едва «опасность миновала». — «Почему? Какой бес в него вселился?» — продолжал недоумевать парень, уже вновь оказавшись в главном зале. Стоило ему окинуть взглядом помещение, чтобы оценить обстановку (он понятия не имел, сколько времени провёл в туалете), как встретился глазами с напарником Бэкхёна. Тот посмотрел на Кёнсу с облегчением, но секундой позже сдвинул брови к переносице и, сжав кулаки, стремительно направился в его сторону. Глаза Кёнсу расширялись по мере того, как он осознавал, что этот самый человек просил его никуда не ходить. За сегодняшний день ему изрядно надоело чувствовать себя жертвой, но прямо в тот момент очень хотелось позорно сбежать, желательно в бомбоубежище, или хотя бы выкопать ямку, чтобы зарыться в неё на ближайшие… Ну, сколько там этому парню нужно было, чтобы остыть? «Надо было бежать на улицу, а не сюда», — последняя мысль, посетившая голову Кёнсу до того, как друг Бэкхёна схватил его за локоть, оттаскивая в сторону. — Какого чёрта ты творишь? — зашипел он. — Как ты узнал? — Узнал что? Кёнсу уже откровенно раздражало происходящее. — Что у него... — Чанёль замялся, внимательно глядя на провинившегося Кёнсу сверху вниз. У них разница в росте была вполне ощутимая. Кёнсу смотрел, приподняв голову, прямо в его глаза своими широко раскрытыми, не имея совершенно никаких догадок, что же там «у него». — Ну? — У него фетиш на чулки, — наконец выдавил из себя парень. — Что?! — Хорош разыгрывать спектакль!.. — Кёнсу всё ещё ошарашенно пялился на Чанёля. — Погоди, ты не знал?! — Конечно, я не знал! Откуда бы мне стало о таком известно? — Я потому и удивился. Но тогда зачем? Зачем ты это надел? — Чтобы никто не сомневался, что такие вещи мне не идут. Пришла пора Чанёлю уставиться на Кёнсу. А потом он как-то странно хихикнул, бросил: «Но они тебе идут, вообще-то», и, кажется, собрался уходить. Но резко передумал, снова хватая за локоть, который уже начинал болезненно ныть, и, притягивая к себе, выдохнул на ухо: — Чтобы ни единой душе об этом, понял? Кёнсу, это не шутки. У него не болезнь, конечно, но о таком знать каждому вовсе не обязательно. — Выдохни, приятель. Я как рыбка. — Свободной рукой Кёнсу приблизился к лицу и схлопнул пальцы около рта, словно что-то закрывая. Или расплющивая. Парень недоверчиво поизучал его лицо пару мгновений, а потом всё же отстранился. С вечеринки Кёнсу предпочёл смыться до того, как появился Бэкхён. Ему надо было подумать. Хорошо подумать.=== ===
Корпоратив был в пятницу, а в понедельник Бэкхёна отправили в командировку, но ни на выходных, ни за пять дней, что его не было, Кёнсу не смог для себя решить, что думает обо всём этом. К концу рабочей недели он пришёл к выводу, что ему даже не нужны извинения от парня — только ясность и внятные объяснения, а не шёпот в пьяном бреду на ухо. Бэкхён, вероятно, думал примерно в том же направлении, потому что, вернувшись до завершения рабочего дня в пятницу и заглянув в офис, чтобы отдать первые отчёты начальнику, нашёл Кёнсу и попросил о встрече. Ехали они молча на машине Бэкхёна, которую тот, видимо, оставил на стоянке офиса на время своего отсутствия. Тихий Бэкхён — непривычный Бэкхён, Кёнсу понятия не имел, что делать и тем более что говорить, и всю дорогу переваривал единственную фразу, произнесённую парнем, как только они сели в автомобиль: «Я соскучился». Погрузился в мысли настолько, что задремал, и, прежде чем разбудить его, слегка потрепав за плечо, Бэкхён пару минут полюбовался им, уже выйдя из машины и открыв дверь со стороны Кёнсу, когда они добрались до нужного места. — Ты, кажется, очень устал. Я не буду тебя долго задерживать, — с улыбкой произнёс он, радуясь, что может наблюдать широко раскрытые от небольшого удивления глаза Кёнсу: спросонья он всегда не сразу осознавал происходящее. Ночь уже полностью вступила в свои права, но городу было всё равно: миллионы огней горели на мосту впереди и за рекой, около которой решил припарковаться Бэкхён. — Мне здесь очень нравится, — подходя к перилам, признался он. Его длинноватые волосы обдувал ветер, раскидывая пряди в произвольном порядке по лбу, а глаза блестели, когда он повернулся к Кёнсу, прямо смотря на него, и парень не мог поручиться, что озорные искорки в них были только из-за огней. Отвести взгляд не получалось, да и не хотелось. — Ты невероятно красивый, Кёнсу. — Бэк, я не совсем понимаю… — Ты будешь со мной встречаться? Вот так вот просто. Словно спросил, который час. Бэкхён смотрел на него, едва улыбаясь, был абсолютно спокоен, но явно ожидал ответ. А у Кёнсу программа выдавала ошибку и не имела ни единой возможности выйти из цикла, потому что условия не выполнялись. Чёртов Бэкхён придумал свои правила, о которых Кёнсу понятия не имел, но, чтобы двинуться дальше, их полагалось принять во внимание. Бэкхён, прикрыв глаза, шумно вздохнул, спустя пару минут так и не услышав ничего в ответ; подошёл ближе к Кёнсу, постоял рядом, потупив голову, тронул его ладонь своей, ощутив, как она вздрогнула от прикосновения. Но не отстранилась. Бэкхён медленно поднял голову одновременно с тем, как окончательно вложил руку Кёнсу в свою, мягко поглаживая большим пальцем внешнюю сторону кисти. — Ты не боишься. Это был не вопрос, но Кёнсу всё же осторожно мотнул головой из стороны в сторону. И снова — глаза в глаза. — Но не отвечаешь. — Я не знаю, что тебе ответить. — Так мне помочь тебе решить? Чуть приподнятые брови в немом вопросе. Бэкхён всё так же держал его за руку, согревая своим теплом, а Кёнсу всё так же не думал о том, чтобы освободить её. — Или решиться? — Хищная улыбка украсила его лицо. Кёнсу таки вырвал ладонь из чужой, чтобы сжать в кулак и стукнуть Бэкхёна по руке, из-за чего тот отшатнулся, отступив на несколько шагов назад. — Ты прикалываешься что ли? — Возмущения на его лице было хоть отбавляй. Бэкхён прыснул, развеселившись от такого зрелища, но, поймав уже суровый взгляд, обещающий жестокую расправу, прекратил смеяться и вновь подошёл к Кёнсу, покачав головой. — Нет, и не думал. Кёнсу сложил руки на груди и со скепсисом посмотрел на него. — Кёнсу, перестань. Но парень лишь отошёл назад, оперевшись спиной на перила, и отвернул голову в сторону. Зря. Бэкхён вмиг сократил разделяющее их расстояние до минимума, зацепившись за прохладный металл по бокам от Кёнсу руками, и, так как тот даже не шелохнулся, прошептал прямо в ухо: — Чтоб ты знал: раздражённый, ты меня заводишь больше всего. Не дав парню и секунды опомниться, он припал поцелуем к ямочке за ухом, мигом почувствовав сопротивление. Абсолютно бесполезное: Бэкхён прижался к нему всем телом, руками и туловищем зафиксировав верхнюю часть, а ногами — низ. Кёнсу, к тому же, помог ему тем, что сам опрометчиво отошёл к перилам да ещё и руки себе скрутил. Единственное, чем мог более менее управлять Кёнсу — голова, которой он крутанул сразу, как Бэкхён отстранился. — Что ты себе позволяешь? — Он ещё раз поёрзал в своих оковах и случайно задел бедром пах Бэкхёна. Там стояло. — Я люблю тебя, Кёнсу. — Дыхание парня было жарким, и он уже успел несколько раз облизнуть губы. — Я чувствую, — Кёнсу специально снова проехался ногой по ширинке чужих штанов, — насколько сильно. — Ну, если ты думал, что, предлагая встречаться, я имел в виду только прогулки за ручку по парку и походы в кино, то ты слегка ошибся. — Бэкхён ухмыльнулся. — Какой же ты засранец. Бэкхён рассмеялся, уткнувшись Кёнсу в плечо лицом. Потом он, не поднимая головы, отстранился, слегка, но Кёнсу смог наконец опустить руки. — Не представляешь, насколько я боялся, что ты больше не захочешь со мной разговаривать, не захочешь меня видеть. Кёнсу его чуть обнял, успокаивая. Они постояли так в тишине какое-то время. Воздух вокруг остывал, ветер холодил открытые участки кожи. Бэкхён выпрямился, удерживая Кёнсу за плечи. Тот внимательно смотрел на него, а затем решил признаться: — Я боюсь. Сейчас. Я понятия не имею, что ждать от всего этого. С тобой хорошо, тепло, весело, но я никогда не думал о том, чтобы… встречаться. Бэкхён убрал с его плеч ладони и осторожно накрыл ими скулы Кёнсу. — Давай попробуем. — Парень провёл подушечками больших пальцев от носа к внешним уголкам глаз. — Если ты позволишь, я избавлю тебя от твоих страхов. — Он перевёл взгляд на губы Кёнсу, снова посмотрел в глаза. Кёнсу едва заметно кивнул. Бэкхён шумно втянул воздух через нос и приблизился к лицу парня, согревая его своим дыханием. Сначала он приласкал его нижнюю губу, чуть оттягивая и наслаждаясь мягкостью кожи, затем перешёл к верхней, не торопясь целуя и её, вернулся к нижней, но Кёнсу внезапно отстранился. — Если ты будешь вести себя со мной, как с девственной шестнадцатилетней школьницей, я с тобой даже целоваться не буду. Бэкхён выпал в осадок от такого заявления. — Я думал, ты боишься. — Я боюсь вовсе не этого. — Бэкхён даже не попытался скрыть своего удивления. — Ой, балда… Кёнсу сам притянул его, обнимая за шею, и поцеловал, оттягивая нижнюю губу и проходясь языком по кромке зубов. Бэкхён намёк понял и приоткрыл рот, позволяя сделать поцелуй глубже, слаще. Руки его незамедлительно оказались на пояснице Кёнсу, пальцы пробрались за пояс штанов, чтобы вытянуть из-под него рубашку. Стоило ему коснуться тёплой кожи на спине своими прохладными пальцами, Кёнсу слабо простонал, наслаждаясь контрастом температур, и отклонил голову назад, позволяя Бэкхёну скользнуть языком ещё глубже, а сам зарылся пальцами в его волосы. Как они добирались до квартиры Кёнсу (потому что та оказалась ближе), не запомнил ни один, ни второй. Зато на утро у Кёнсу не осталось сомнений, что в постели с Бэкхёном тоже будет хорошо, а Бэкхён в свою очередь убедился, как сильно заблуждался в нём, считая тихоней и порождением невинности. Ага, как же. Всё-таки в тихом омуте водятся только черти. Красивые такие и до сумасшествия соблазнительные. Тем же утром Бэкхён нашёл и чулки, ставшие последней каплей для закончившегося терпения парня, которые он хранил в красивой коробочке по сей день.=== ===
С тех пор прошло уже три года, за которые Бэкхён перебрался в квартиру Кёнсу, более просторную и обжитую, потому что Кёнсу, в отличие от него, предпочитал проводить свободные вечера дома. Вернувшись с работы, как это обычно бывало, раньше Бэкхёна, Кёнсу переоделся и взялся за приготовление ужина. Готовка всегда расслабляла: стоять в красивом передничке, напевать под нос одну из многочисленных песен из своего плейлиста, пока вокруг становится всё больше приятных запахов, распаляющих аппетит, — потрясающе. Несмотря на то, что Кёнсу затея казалась дурацкой и он не верил, что из неё выйдет что-нибудь путное, парень с предвкушением ждал вечера. Новые ощущения всегда ему нравились, собственно поэтому парень не уставал экспериментировать, вовлекая в свои авантюры и любовника, который против них никогда ничего не имел (ну ещё бы). Плита наконец была выключена — оставалось лишь вымыть посуду, сервировать стол и ждать уже совсем скорого возвращения Бэкхёна. Чтобы не терять времени, Кёнсу решил сходить в душ и подготовиться. Гладковыбритые ноги — это не сложно и даже не странно, как было, когда Кёнсу решил попробовать в первый раз. У Бэкхёна тогда крышу снесло основательно, поэтому Кёнсу решил, что будет позволять себе такие шалости время от времени. Если Бэкхён любил пользоваться гелями и шампунями с различными фруктовыми запахами и мог полчаса выбирать, чего же ему на этот раз больше хочется (при этом спрашивая у Кёнсу, зачем жизнь с ним так жестока), то у Кёнсу вариант был всегда один: мята. Холодная, ядрёная, освежающая, как горная река. Кёнсу успел закончить с водными процедурами и даже вновь одеться, когда входная дверь щёлкнула, и он с накинутым на голову полотенцем пошёл встречать своего парня. — Я дома, — с улыбкой произнёс Бэкхён просто потому, что рад был здесь оказаться. — Я вижу, — привычно хмыкнул Кёнсу и подошёл ближе, чтобы обнять уже успевшего снять пальто и разуться парня, положив голову ему на плечи. Полотенце сползло с Кёнсу, и капли с его волос теперь расползались пятнами на рубашке Бэкхёна и бежали медленными ручейками по шее. — Ты мокрый. — А ты холодный. — Согреешь? Не дожидаясь ответа, Бэкхён наклонился, чтобы слизнуть собравшуюся убежать под ворот футболки очередную каплю, провести кончиком носа линию от ключицы до впадинки за ухом, одновременно вдыхая свежий запах мяты. Он знал, что его любовник балдеет от этих прикосновений, и Кёнсу предсказуемо вздрогнул, стоило Бэкхёну мягко там поцеловать. Затем он повторил поцелуями линию челюсти, добрался до подбородка и через секунду уже сминал полные губы, одной рукой придерживая Кёнсу за шею, а другой прижимая его к себе как можно ближе за пояс. — Мне теперь даже жарко, — со звонким чмоком оторвавшись от любимых губ, заметил Бэкхён и прижался лбом ко лбу Кёнсу. — Я не могу вовремя остановиться, ты же знаешь. — Знаю. — Короткий, но нежный поцелуй. — Иди уже руки мой. — Никуда я не пойду. — Бэкхён потянулся за новым поцелуем. — Значит, побежишь. Кёнсу ловко выбрался из обнимающих его рук и, оказавшись за спиной Бэкхёна, сильно пнул его в сторону ванной. — Эй! — Ты потом сам жаловаться будешь, что есть хочешь. Бэкхён состроил глубочайшую обиду на лице, но послушно пошёл умываться. А через три минуты сидел перед Кёнсу за тем же маленьким, но невероятно уютным столом; при желании можно было легко дотянуться ладонью до чужого колена, двинуться рукой выше… И получить ложкой по лбу. — Ешь. — Я бы с удовольствием съел тебя. — Сегодня утром ты уже отказался. Бэкхён нарочито медленно облизнулся. — Я не школьница, чтобы на это вестись. — Но тебе нравится. — Доедай лучше быстрее. Потом Бэкхён поблагодарил Кёнсу за ужин, поцеловав его в щёку, ненадолго вышел, чтобы вернуться с маленьким пакетом в руках. — Это тебе, — обратил он внимание Кёнсу на подарок и отправился в душ. Кёнсу сначала навёл чистоту на кухне и лишь потом, оказавшись в спальне и присев на край кровати, удовлетворил своё любопытство. И тут же метнулся к дверям ванной, чтобы даже вода не помешала услышать находящемуся там человеку: — Ну ты и засранец, Бён Бэкхён! Из-за двери послышался грохот. «Так ему и надо», — решил Кёнсу. В пакете лежали белоснежные чулки с ажурной вставкой и такое же белое нижнее бельё. Мужское, слава Богу. Кёнсу не стал больше терять времени.=== ===
Стоя под расслабляющим после рабочего дня потоком воды, Бэкхён всё думал о своём плане. О том, что всё должно было быть безупречно. За всё проведённое вместе время Кёнсу ни разу не позволил сделать себе минет или что-то в этом духе, считая это извращённым видом удовольствия, которое не способно было выдержать конкуренцию с настоящим. Он ещё в студенческие годы перестал «снимать напряжение» с помощью руки и руководствовался правилом: «Либо ты уламываешь кого-то на полноценный секс, либо признаёшь поражение перед тем фактом, что ты неудачник. А неудачникам не положено испытывать оргазм». Бэкхён пытался его переубедить, но, заработав несколько синяков в процессе, прекратил. Сегодня ему представилась ещё одна возможность. Он не мог её упустить. Процесс размышлений прервал крик Кёнсу, и не ожидавший такого Бэкхён дёрнулся, смахнув с полочки бутылку шампуня, что неминуемо приземлилась на его ногу. Но привыкший к каждодневным потасовкам с Кёнсу парень лишь широко улыбнулся в предвкушении. Из ванной комнаты, обернув полотенце вокруг бёдер, он отправился прямиком к холодильнику, чтобы достать из него циллиндрическую пластиковую коробочку. Поместив её в ведёрко со льдом и прихватив это с собой, парень двинулся в спальню. Это была довольно просторная комната, такая же уютная, как и всё в квартире. На стенах в ней — фактурный грунт цвета мокрой тёмной гальки, на окнах напротив двери — плотные изумрудные шторы, благодаря ним даже при ярком солнце комнату окутывал мрак; большую часть правой стены занимали «живые обои», изображающие морские волны, ближе к окну у этой стены — высокий шкаф из крашенного в серо-синий дуба, напротив расположилась того же цвета двуспальная кровать без спинки; пол укрыл ворсистый и мягкий песочного цвета ковёр, а потолок… Кёнсу ненавидел белые потолки, в этой комнате он был небесно-голубого цвета. В целом обстановка напоминала морской берег, что безумно нравилось обоим обитателям квартиры. Едва переступив порог комнаты, Бэкхён краем глаза заметил развалившегося на кровати Кёнсу и благоразумно отвёл взгляд в сторону, чтобы найти в себе силы дойти до столика сбоку кровати и оставить на нём ведёрко. Кёнсу спокойно ждать не стал: поднявшись с постели, он подошёл к парню вплотную сзади и обнял руками, легко пробежавшись пальцами по торсу Бэкхёна. — Что это? — спросил он, имея в виду принесённое Бэкхёном, и медленно и мягко поцеловал в шею у самых корней волос. При этом его пальцы уже настойчиво боролись с узлом полотенца. — То что тебе понравится. — Бэкхён даже не думал его останавливать. Им обоим нравились прикосновения. Наконец полотенце бесшумно свалилось на пушистый ковёр, а пальцы Кёнсу продолжили исследовать тело Бэкхёна. — Хочу тебя. — Кёнсу поцеловал левое плечо. — Очень хочу, — еле слышный шёпот и новый влажный поцелуй у впадинки между ключицей и шеей, — хён. — Поцелуй почти у самого уха и лёгкая улыбка — Бэкхён напрягся и шумно втянул воздух. «Хён» действовало на него безотказно, и Кёнсу отлично об этом знал. Бэкхён аккуратно снял с себя руки Кёнсу. — Отойди. Я хочу посмотреть на тебя. Парень послушно сделал несколько шагов назад, выйдя на середину комнаты, а Бэкхён прикрыл веки и развернулся. Долго медлить не стал, вздохнул, раскрыл глаза. И застыл. Бэкхён, конечно, фантазировал, пока выбирал бельё для Кёнсу, но его воображение не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел наяву. На алых губах — он явно их покусывал, пока лежал — расцвела нежная улыбка; одной рукой Кёнсу небрежно зачёсывал густые и несколько отпущенные смольные волосы назад — единственное тёмное пятно на его теле кроме глаз, другую устроил на поясе, легонько теребя указательным пальцем резинку хипсов. Ниже пояса находилось личное безумие Бэкхёна. Он не смог бы вспомнить, когда начал капать слюной на открытую часть бедра между верхним краем чулка и тем, что выше. Не сказал бы, почему сходит с ума при виде стройных ног в мягкой ткани. Зато с уверенностью бы ответил, что его рассудок окончательно помутился именно в тот момент, когда он впервые увидел Кёнсу в шортах. С тех пор его не покидала мысль о том, чтобы каким-нибудь образом заставить парня надеть на свои великолепные ноги чулки. А оно вон как вышло. Чёрная ткань в сочетании с белоснежной (без преувеличения) кожей возбудила в мгновение ока. Однако жажда экспериментов его парня передалась и самому Бэкхёну, поэтому сегодня на Кёнсу — белые высокие чулки, шелковистость которых, казалось, можно было почувствовать даже взглядом. Они обнимали ровными краями молочные бёдра, захватив в плен стройные ноги, но при этом не скрывая ни чётких линий коленных чашечек, ни острых выпирающих косточек у лодыжки, на которые у Бэкхёна был особый фетиш. Чуть выше них, вокруг самой узкой части ноги, — нежная ажурная вставка, только подчёркивающая идеальные линии лодыжки. Окончательно добили парня мило поджатые пальцы ног Кёнсу, которыми он время от времени перебирал ковровый ворс. Кёнсу был прекрасен. Он знал об этом, и от этого становился прекрасен ещё больше. — Боже, Кёнсу… — всё, на что хватило очарованного парня. Бэкхён смотрел на него с нескрываемым обожанием, в то время как наливался кровью и вставал его член, красивый, не очень длинный, но достаточно толстый — самый лучший для Кёнсу, который с удовольствием наблюдал, как реагирует на него его любовник. А тот, кажется, совсем не обращал на это внимания, закончив пожирать взглядом стройные ноги Кёнсу и уставившись теперь на его губы, которые тот вновь прикусил. Терпеть сил больше не было, и он позволил себе подойти к парню и обхватить его плечи ладонями, слегка поглаживая. По-прежнему не сводя глаз с пленительных губ, он приблизился к ним своими так, что теперь дыхание у них было одно на двоих. В их паре поцелуйным маньяком был Кёнсу, поэтому он первый не выдержал и потянулся к Бэкхёну. Но тот не позволил, и губы Кёнсу едва мазнули по его собственным. Затем он, словно извиняясь, провёл языком по чужой верхней губе, но целовать вновь не стал. Вместо этого Бэкхён вдруг поднял потерявшего бдительность парня на руки. — Ты с ума сошёл?! — Это ведь риторический вопрос? — Способность говорить наконец вернулась к Бэкхёну. Он опустил Кёнсу у нижнего края кровати так, чтобы он полностью мог поместиться, лишь согнув ноги в коленях, и облизнулся, вновь принимаясь разглядывать. Однако теперь в ход он пустил свои руки: начав с груди, которой трепетно коснулся холодными пальцами, вызвав у Кёнсу судорожный вздох, двинулся вниз, прочертив невидимые полоски большими пальцами на солнечном сплетении, напряжённом животе, вокруг уже заметно вставшего члена и дальше, по внутренней стороне бедра. Кёнсу дышал уже неровно, но молчал, наблюдая за действиями Бэкхёна, приподнявшись на локтях. Он ещё днём решил, что полностью отдастся во власть партнёра, хотя было безумно интересно узнать, что же задумал Бэкхён. Тем временем пальцы Бэкхёна уже добрались до шелковистой ткани чулка, остановились на несколько секунд, чтобы поводить вдоль границы, и всё-таки двинулись дальше. У щиколоток парень вновь остановился, задумчиво поглаживая выпирающие косточки, и, видимо решив что-то для себя, наклонился к правой ноге, языком провёл от основания мизинца к середине ступни, слегка пощекотал свод стопы и поднялся вверх, к косточке; обхватил её губами, чуть-чуть прикусил, мгновенно услышав тихий стон, обвёл косточку несколько раз языком, пока ткань полностью не намокла, поцеловал напоследок ещё раз и отстранился. В глазах его горело безумие. Такому Бэкхёну не то что хотелось — невозможно было не подчиняться. Бэкхён заполз на кровать между ног Кёнсу, слегка приподнял его и подтянул к изголовью. Лицо его снова оказалось в непозволительной близости от лица Кёнсу. Целоваться хотелось страшно. — Пожалуйста… И Бэкхён поцеловал. Жадно, глубоко, он ловил губы Кёнсу, словно от них зависела его жизнь, сплетал свой язык с языком младшего, будто обещал никогда его не оставлять. Кёнсу обнял его ногами, прогнувшись в спине, и повис, прижимаясь как можно ближе. Чтобы у Бэкхёна не осталось сомнений в том, насколько сильно он возбуждён, Кёнсу пару раз проехался своей эрекцией по животу Бэкхёна. — Сделай с этим… что-нибудь. Я больше не выдержу… — Разрывать поцелуй совсем не хотелось, но внизу уже болезненно ныло, а Бэкхён как будто забыл о своём обещании. — Обязательно. Кёнсу снял с него ноги, и Бэкхён поднялся, удерживая равновесие теперь только на коленях, предоставив парню потрясающий вид на свой полностью вставший член. Затем правым коленом он переступил через левую ногу Кёнсу и потянулся к прикроватному столику; вынул баночку из ледяных кубиков, едва начавших таять, снял крышку и поставил рядом с Кёнсу на тёмно-синюю простынь. Одеяло Кёнсу заблаговременно убрал на кресло. — Йогурт? — Да. Замороженный. — Персиковый? — Потому что тебе он тоже нравится. Кёнсу уже сгорал от любопытства. — Зачем? — Всё тебе расскажи. Пелена чуть спала с глаз Бэкхёна, и в них снова играли озорные искорки, обещавшие Кёнсу очередные приключения. — Расслабься. — Он улыбнулся. — Только с твоей помощью. Бэкхён немного спустился вниз и вновь устроился между ног Кёнсу, при этом разведя их довольно широко и лаская их взглядом. Погладил с внутренней стороны бёдра и склонился к всё ещё находящемуся в плену белья члену. — Признайся, что когда-то давно тебе кто-то настолько неумелый сделал минет, что ты просто не решился попробовать ещё. Кёнсу молчал. Тогда Бэкхён поцеловал член у основания, и Кёнсу слегка вздрогнул. — Я умею, — он поцеловал чуть выше, — и буду мучить тебя долго. Левой рукой Бэкхён обхватил правое бедро Кёнсу, кончиками пальцев пробравшись под резинку белья, дразня чувствительную кожу, жаждущую прикосновений, второй рукой потянулся к баночке. Языком провёл по всей длине члена до головки, поцелуями спустился обратно и коварно улыбнулся, услышав вскрик. Кёнсу, что, раскинув руки, с первых мгновений лежал с прикрытыми глазами, не мог видеть, как измазанные в белёсой массе, похожей на мороженое, пальцы приближались к его животу. Кожу обожгло холодом, и по телу пробежали мурашки, сменившиеся приятной негой внизу живота, что возбудило ещё больше. Бэкхён порисовал пальцами узоры, пока йогурт не растаял, затем уже начал подносить руку к своему рту, желая попробовать десерт, но передумал и потянул её к губам Кёнсу; обнял четырьмя пальцами за щёку, а большим измазал рот. Кёнсу внимательно на него посмотрел. — Ты же сам говорил, что всегда чистый. Палец Бэкхёна чуть надавил, и Кёнсу послушно обхватил его губами, позволил протолкнуть его дальше, облизал, чувствуя приятный вкус с кислинкой. Невинный внизу, где девственно белые чулки обнимали молочную кожу стройных ног, и развратный наверху, где проворный язык продолжал ласкать палец, несмотря на то, что йогурт уже был слизан. Зрелище было потрясающее. Бэкхён осторожно потянул палец обратно, и Кёнсу с влажным чмоком выпустил его. На секунду Бэкхёном овладело желание припасть к пленительным губам горячим поцелуем, от которого в ушах зазвенело бы, а голова пошла бы кругом. Но нет. Не так быстро. Бэкхён отпустил лицо Кёнсу и растёр оставшуюся на пальце слюну по члену, склоняясь над ним. Потёрся носом о мошонку, обнял губами ствол, немного втягивая, провёл языком по всей длине, вновь с нажимом поцеловал, потёр правой ладонью и опустил её на бедро, заметно надавливая на кожу около входа. Кёнсу наблюдал из-под полуопущенных тёмных ресниц и не мог объяснить себе, что чувствует. Бэкхёна ему хватало всегда, поэтому руками догоняться не приходилось, и эти ощущения оказались неожиданно-приятными для него. Бэкхён был прав: у Кёнсу случился неудачный опыт и повторять не хотелось. Совсем. Но теперь до Кёнсу начало доходить, что он, возможно, ошибался всё это время. Тем временем ткань его хипсов уже сильно намокла от слюны Бэкхёна и потемнела, с головки его члена начала сочиться смазка, которая тоже оставила след на ткани, а Бэкхён всё продолжал. Мысль о том, что желанную кожу Кёнсу и его разделял всего лишь тонкий слой ткани, сводила парня с ума, распаляла аппетит; взгляд его снова стал безумным и совсем тёмным, в чём убедился Кёнсу, когда Бэкхён наконец оторвался от его члена. — Кёнсу-я… Он подтянулся чуть выше, опалил горячим дыханием нежную кожу на животе, чуть ниже солнечного сплетения, влажно поцеловал, зачерпнул пальцами новую порцию йогурта и провёл белую линию там же, где только что оставили невидимый след его губы. В этот раз Кёнсу всё видел, но очередного вскрика сдержать не смог. Бэкхён продолжил исследовать его живот губами вперемешку с пальцами, доставляющими из достаточно большой баночки новые порции сладкого и холодного йогурта, который он чуть погодя слизывал языком. Он хотел слышать своего парня. Хотел убеждаться снова и снова в том, как много удовольствия тот получает. И Бэкхён слышал. Когда прикусывал кожу над пупком, запускал свой язык в ямочку и опалял горячим дыханием, а затем наполнял небольшое углубление мороженной массой. Когда едва ощутимыми, но не менее приятными поцелуями спускался к поясу хипсов, вновь кусал живот, заставляя кожу в этом месте чуть краснеть, и снова — йогурт, чтобы Кёнсу мог ощутить контраст температур, приносящий дискомфорт лишь вначале, из-за чего он каждый раз вздрагивал, а затем становившийся настолько приятным в сочетании с ласками языка Бэкхёна, что парень стонал снова и снова. Кёнсу больше не мог удерживать себя на локтях. Вместо этого он откинулся на подушки, закрыв согнутой рукой лицо, а пальцами другой зарывшись в волосы Бэкхёна, не направляя — лишь наслаждаясь гладкостью шёлковых прядей, мягко перебирая их и слегка массируя подушечками пальцев кожу головы. Бэкхён с нажимом оглаживал левый бок Кёнсу: от верхней границы чулка, проходя пальцами по аппетитной заднице, которой в этот раз полагалось гораздо меньше внимания, чем обычно, до поясницы, а иногда и рёбер, и обратно. Убедившись, что нижняя часть туловища Кёнсу вся сладкая и липкая, он поднялся выше, набрал снежную массу в рот, дал себе чуть привыкнуть к холоду и сомкнул жаркие и уже красные губы на бледном соске. Кёнсу выгнулся в спине и простонал, зубами прикусив руку, которую мгновением позже убрали. Бэкхён решил, что его язык будет гораздо лучше и приятнее. И Кёнсу охотно с ним согласился, притягивая к себе за шею как можно ближе, принимая изо рта парня уже растаявший йогурт с кусочком персика, что они поделили на двоих. Лаская языком нёбо Бэкхёна и не желая отрываться от его его рта ни на миллиметр, Кёнсу наконец смог позволить себе притронуться к его телу. Спустился от шеи к плечам, провёл ладонью по спине, огладил упругие ягодицы, поднялся наверх, перешёл на грудь и процарапал едва отросшими ногтями тоненькие полосочки, остановившись у напряжённого живота. Обхватил твёрдый член и большим пальцем стёр капельку смазки, но его руку тут же перехватили и отвели в сторону, а когда он снова упрямо потянулся к возбуждению, Бэкхён оторвался от него, посмотрел в глаза и покачал головой. — Почему? — Я не хочу кончать раньше, чем ты. Кёнсу благодарно поцеловал его. — Да мне всё равно. — А мне нет. Бэкхён ещё раз поцеловал его в губы, затем в скулу, у твёрдой линии челюсти, приласкал мочку уха, языком спустился к шее, втянул кожу у пульсирующей венки — первый засос за вечер — из-за чего Кёнсу всхлипнул, и стал поцелуями опускаться вниз по ключицам, груди, не забыв вновь прихватить сосок губами. На животе он приподнялся и встретил глазами взгляд Кёнсу. Бэкхён любил прелюдии, потому что во время них Кёнсу места себе не находил, млел от прикосновений, превращаясь из пылкого любовника в милого уютного мальчика. Кёнсу не смущался, нет, но был настолько искренним в своих желаниях и реакциях, что Бэкхён не мог не упиваться этим. Моменты, когда он встречался с Кёнсу глазами, парень находил особенно сказочными. Глаза были ещё одним его фетишем. Вероятно, именно в глаза Кёнсу он влюбился в первую очередь. Большие и честные — смотря Кёнсу прямо в глаза, соврать было очень сложно. Бэкхён невероятно любил, когда на радужку падал косой луч света — тогда казалось, будто они светятся изнутри. И он тонул в глазах Кёнсу каждый раз, когда их зрачки становились невероятно большими, а взгляд делался совсем тёмным, словно морская глубина. Не разрывая зрительного контакта, Бэкхён провёл ладонями по животу парня, добрался до резинки белья. Кёнсу шумно выдохнул, когда парень аккуратно высвободил его член. Не касаясь уже каменного возбуждения, Бэкхён потянул хипсы вниз, или вернее сказать наверх, потому что Кёнсу послушно приподнял ноги, слегка сжав простынь по бокам от себя. Бэкхён стягивал, поочерёдно целуя то одно бедро, то другое, добравшись до колен, мягко сжал их и помассировал костяшки, наконец до конца стянул бельё и отшвырнул его подальше. — Они тебе больше не пригодятся? — Кёнсу слегка улыбнулся. — Сегодня — нет. Бэкхён развёл колени Кёнсу и наклонился к его промежности. О том, что ему открылся вид на соблазнительное колечко мышц, он старался не думать. Вместо этого коснулся сначала губами, затем и языком мошонки, втянул в рот поочерёдно оба яичка и чуть отстранился, чтобы теперь завладеть гладким поджавшимся мешочком ладонью, и поднял взгляд на Кёнсу. — Посмотри на меня. — Бэкхён мягко поцеловал его колено, которое потом резко прикусил зубами. — Зачем? — Голос парня чуть дрогнул. — Просто… смотри. Продолжая поглаживать левой рукой яички, правой Бэкхён обхватил ствол и направил к своим губам. Кёнсу раскрыл рот от изумления, когда его член почти полностью исчез во рту Бэкхёна. Тот провёл по нему языком, наслаждаясь гладкостью кожи, и выпустил из плена своих губ. — Как ты… Кёнсу не успел договорить, потому что проворный язык облизал головку и спустился вниз до самого лобка, тоже гладкого. Кёнсу действительно подготовился. Бэкхён сходил с ума. Он то облизывал и обсасывал член, расцеловывая каждую фиолетовую венку, при этом помогая себе рукой, что время от времени проходила вверх по стволу и размазывала смазку и слюну Бэкхёна, слегка скручивая член, и возвращалась вниз; то заглатывал по самое основание и принимался ритмично двигать головой. Кёнсу почти сразу понял, почему ему нужно было смотреть. Одно дело просто получать удовольствие, другое — видеть, как его тебе доставляют. Ты словно приобретаешь билет в первый ряд на закрытый показ одного из самых эротических шоу. Кроме того, Бэкхён наслаждался процессом — это было тоже видно — и удовольствие накатывало ещё сильнее. Кёнсу зарылся пальцами в волосы Бэкхёна, сжимая их и перебирая пряди пальцами, отчего парень, вновь взявший в рот, гортанно простонал, послав вибрации по невероятно чувствительному органу. Кёнсу понял, что уже близок к разрядке, и стал двигаться сам, вбиваясь глубже в глотку Бэкхёна. Бэкхён тоже это понял, ухмыльнулся и в самый решающий момент резко сжал член у основания. Кёнсу разочарованно зашипел. Потом вытащил из-за головы подушку и приложил ею по голове Бэкхёна, который издал хриплый смешок — на большее сил не было. — Ах ты… засранец! — Я обещал мучить тебя долго, Кёнсу-я. — Он облизнулся. — Ты мог бы… сделать ещё один… раунд. — О, — Бэкхён выразительно поднял бровь, — так тебе понравилось? Кёнсу часто дышал, всё ещё приходя в себя. — Разве моя реакция — это не ответ? Бэкхён обнажил ровный ряд белоснежных зубов в ослепительной, но тёплой улыбке, которую он дарил только Кёнсу, любившему её до безумия. Волосы Бэкхёна взмокли на концах, по виску с них текла капелька пота; губы его стали до безобразия алыми, но он ещё и проходился по ним языком довольно часто, рвано выдыхая горячий воздух. — Мне тебя слишком мало, чтобы заканчивать так быстро, даже если мы потом повторим. Кёнсу с улыбкой вздохнул и прикрыл глаза. — Иди сюда. Бэкхён заполз на Кёнсу, гостеприимно раскрывшего свои объятия, и прижался своим носом к его, тоже улыбнувшись. — Я люблю тебя, — мягким поцелуем в губы. Кёнсу обнял парня обеими руками и потянулся за новым поцелуем. Ведь действия лучше любых слов, правда? Они целовались медленно и неглубоко, всё ещё приводя дыхание в норму, но не желая отрываться друг от друга. Почувствовав прилив сил, Бэкхён приподнялся на руках и проехался бёдрами по паху Кёнсу, который от неожиданности прикусил губу. Решив, что делает всё верно, Бэкхён повторил движение и ещё, и ещё, ощущая, как с каждым разом внизу становится всё жарче и член Кёнсу вновь твердеет. Парень остался удерживать равновесие на одной руке, а вторую просунул между их телами, чтобы обхватить обе напряжённые плоти, прижавшиеся друг к другу, и стал надрачивать, постепенно наращивая темп. Бэкхён оторвался от пленительных губ и влажными поцелуями добрался до чувствительной шеи, принимаясь оставлять одну метку за другой. Кёнсу прогнулся в спине и заметался на простыни, не зная, куда себя деть от слишком приятных ощущений, в то время как Бэкхён продолжил мучить его уже у ключиц, не прекращая двигать правой рукой. Затем его язык прочертил невидимую дорожку к груди парня, а губы обхватили твёрдую горошину соска, втянули, немного посасывая, и переключились на другой сосок. Бэкхён проделывал эти манипуляции снова и снова, то поднимаясь к алым и мягким губам и даря им восхитительные и глубокие поцелуи, после которых на них блестела капелька слюны, заставляющая разрываться между желаниями смотреть на неё по крайней мере пару вечностей или всё-таки вновь поцеловать губы, которые она украшала; то вновь спускаясь к груди и оставляя на ней всё меньше светлых участков без постепенно наливающихся синевой меток. Он не шутил, когда сказал, что мог бы съесть Кёнсу. Руки его давно сместились на пояс Кёнсу, твёрдо сжимая тазовые косточки. Наконец он стал спускаться ниже, влажно целуя поджавшийся живот, пока не добрался до головки члена, вновь тесно прижавшегося к животу. На этот раз он не стал просить Кёнсу смотреть на него и взял в рот, переходя на быстрый темп почти сразу и помогая себе рукой. Кёнсу было слишком хорошо. Он даже не мог думать о том, где его парень научился так отсасывать. Все его мысли крутились внизу живота, где продолжало скапливаться удовольствие. Бэкхён больше не смотрел на него, уделяя всё внимание только его члену и, кажется, погрузившись в какой-то транс, но по-прежнему наслаждаясь каждым своим действием. Это правда, что Бэкхёну нравилось всё, что он делал. Изредка выпуская член изо рта, он сходил с ума, проходясь языком по всей длине и ощущая на гладкой коже пульсирующие венки. Ощущая, как то и дело вздрагивал Кёнсу от его прикосновений, и слыша низкие стоны, когда игрался с головкой, надавливая на неё языком или прикусывая зубами совсем чуть-чуть, чтобы принести болезненное блаженство. Кёнсу уже был близок к разрядке, когда Бэкхён потянулся к всё ещё холодной белой массе. Зачерпнув немного пальцами, он выпустил плоть, чтобы наполнить йогуртом рот и вновь захватить в плен своих губ член Кёнсу, приласкав горячим языком головку, а затем обрушив на неё холодную лавину, чтобы немедленно услышать громкий стон и хруст позвонков сильно прогнувшегося парня и заглотить плоть по самое основание, принимая жаркое семя до последней капли и нежно поглаживая выпирающие тазовые косточки подушечками пальцев, словно успокаивая. Когда Кёнсу перестал изливаться, Бэкхён медленно отстранился и так же медленно поднял голову. У Кёнсу определённо кончились все силы, но он готов был поклясться, что мог кончить от одного вида плотоядно улыбающегося Бэкхёна, надвигающегося прямо на него и смотрящего прямо в глаза. Из уголка рта его вдруг потекла сперма, что Бэкхён слизнул далеко не сразу, сперва насладившись полностью поверженным выражением лица Кёнсу, и только затем громко сглотнув семя. — Ты вкуснее любого йогурта. — Он снова облизнулся. — И мне всё ещё тебя мало. Бэкхён улёгся сбоку, обняв рукой и перекинув через Кёнсу ногу так, что парень мог чувствовать его возбуждённый член, но Бэкхён всё ещё делал вид, что не обращает на это внимания. Вместо этого, устроившись на плече Кёнсу, он посмотрел на него снизу вверх, сдвинул обнимающую его руку к лицу, чтобы провести большим пальцем сначала по щеке, затем по нижней губе, следуя взглядом за своим пальцем. Потом он посмотрел Кёнсу в глаза, в которых светились усталость, благодарность и удовлетворённость, и потянулся к приглашающе приоткрывшимся лепесткам губ, с которыми слился в долгом тягучем, словно мёд, поцелуе, пока без намёка на страсть. Бэкхён так и лежал на боку, поглаживая левой ладонью лицо Кёнсу. Пальцы другой ладони он переплёл с пальцами своего парня, сформировав некое подобие замка. Кёнсу надоело так лежать, и он перекатился, чтобы оказаться сверху, при этом вторую руку он тоже сцепил с Бэкхёном в замок. Кёнсу надавил языком на нижнюю губу и провёл им по ряду ровных зубов, требуя от любовника больше, но отстранился, стоило Бэкхёну приоткрыть рот, бросил быстрый взгляд в сторону, расцепил руки, переместив их на торс парня, и наконец слился с ним в тысячном поцелуе за этот вечер. Ладони его беспорядочно бродили по телу и рукам Бэкхёна, а язык проникал всё глубже и глубже, сплетаясь с чужим в страстном танце, который не хотел прекращать ни один из парней. Вдруг Бэкхён простонал, а потом ещё и всё-таки звонко оторвался от губ Кёнсу. — Ты что делаешь? — Играю с тобой. — Кёнсу лукаво улыбнулся и поднёс ко рту ладонь, чтобы поочерёдно облизать каждый палец, измазанный в йогурте, который он уже успел частично размазать по телу парня. — Нравится? — А ну иди сюда! — Бэкхён подорвался, и вместе с ним автоматически поднялся Кёнсу, что теперь сидел у него на коленях. Они одновременно потянулись к баночке и устроили настоящую потасовку, так как пытались измазать друг друга и при этом не дать измазать себя. Бэкхён был шустрее, потому, когда он схватил Кёнсу за оба запястья и повалил его на спину, прижав к кровати, на Кёнсу было больше белых подтёков, уже начинающих таять и пускающих охлаждающие ручейки. Однако Кёнсу не собирался сдаваться быстро, потому через несколько секунд он уже переворачивал Бэкхёна, при этом одной рукой набирая ещё немного морозной массы и плюхая сразу всё на чувствительный живот. — Господи, холодно! Пользуясь возможностью, подаренной временно не сопротивляющимся Бэкхёном, Кёнсу начал его щекотать за бока, из-за чего Бэкхён фыркнул и заёрзал под ним, начиная смеяться. — Прек-рати... Кёнсу-я, ты же... ахах, зна-ешь, что я... бо-юсь щекотки… ааааа, да хва-тит!.. Но Кёнсу не унимался, и Бэкхёну пришлось собрать все силы, чтобы подняться и схватить Кёнсу за плечи. — Ну всё, ты доигрался. Бэкхён благоразумно отправил баночку обратно в ведёрко и навалился на Кёнсу с новым поцелуем. Кёнсу ответил, но не оставил желания помучить парня, потому они снова завозились, перекатываясь по кровати. Инициативу перехватывал то один, то другой, но поцелуя они не разрывали, даже когда случайно (или нет) прикусывали друг другу губы. Бэкхён целовал влажно, широко раскрывая рот, и упивался мягкостью губ любовника, посасывая их и проходясь по ним языком. Кёнсу целовал глубоко, не оставляя между губами ни единой щели для воздуха, и даже Богу не было известно, как парни дышали в этот момент, но Кёнсу лишь продолжал изучать рот Бэкхёна, проходясь языком по нёбу, а пальцами зарываясь в его волосы, желая придвинуть парня к себе ещё ближе. Они сплетали ноги, цепляясь друг за друга, и переворачивались, успевая следить за тем, чтобы не оказаться слишком близко к краю кровати. Находясь сверху, Бэкхён вновь усадил их, обхватив парня за плечи, Кёнсу при этом прогнулся, заведя обе руки назад и опираясь на них, а потом неожиданно отстранился и потянулся в сторону йогурта, желая продолжить. Бэкхён, сообразивший, что собирался сделать Кёнсу, двинулся следом за ним, но зацепился за собственную ногу и, резко потеряв равновесие, упал на уже успевшего перевернуться на живот Кёнсу, прижав его своим телом к постели. «Чёрт, как так получилось?» — пронеслось одновременно в головах обоих. Они лежали не двигаясь, приводя дыхание в норму и соображая, как действовать дальше. — Бэк, может… — Нет, даже не думай. — Но у тебя стоит, я же чувствую. — Я не буду в тебя входить. Кёнсу вздохнул и уже собрался выползать из-под Бэкхёна, однако парень внезапно придвинулся вплотную. — Я придумал кое-что получше. Бэкхён заставил парня приподняться и прогнуться и помог ему расставить ноги, после чего Кёнсу почувствовал горячий член, который проехался по внутренним сторонам бёдер. — Иррумация, что ли? — дошло до него. — Этим мы тоже никогда не занимались. — Сегодня вечер снятия всех запретов? — Боюсь, на все у меня сил не хватит. — Бэкхён прижался грудью к спине Кёнсу, поцеловал его плечо и прошептал уже на ухо: — Но от этого ты возбудишься снова, я тебе обещаю. Кёнсу сглотнул, а Бэкхён вновь поцеловал его плечо и отстранился. Настолько, что Кёнсу больше не чувствовал тепла от его тела. Он повернул голову, чтобы увидеть задумчиво разглядывающего его ноги Бэкхёна. — Что-то не так? — Мм, — неоднозначно промычал Бэкхён, приложив указательный палец к губам. — Думаю, нам придётся использовать твои чулки. — Он поднял хитрый взгляд на Кёнсу и чуть улыбнулся. — Сначала их нужно с тебя снять. Кёнсу перекатился на левый бок так, чтобы Бэкхёну было удобнее. Обхватив правое бедро, Бэкхён медленно повёл рукой по ноге, зацепился за край чулка и потянул его вниз, снимая. Внимательно следил, как всё больше светлой кожи открывалось от его действий. У ажурной вставки над лодыжкой он остановился, чтобы погладить пальцами выпирающую косточку, потом тихо вздохнул и окончательно освободил ногу парня. Второй чулок Кёнсу снял сам. Затем Бэкхён заставил его улечься животом вниз, соединив ноги вместе. Кёнсу, облокотившись на матрас, чуть приподнял корпус, чтобы иметь возможность следить за любовником. Бэкхён с явным наслаждением расправил все складки на мягком чулке, сделал из него плоскую широкую ленту. Облизнув губы, едва коснулся кончиками пальцев лодыжки и медленно повёл по гладкой коже вверх, до впадинки под коленом, и улыбнулся шире, почувствовав лёгкую дрожь Кёнсу. Аккуратно обернул обе ноги парня над коленями так, чтобы чулок остался ровным и нигде не помялся, затянул, заставив ноги плотно прижаться друг к другу, и связал концы узлом. Полюбовался проделанной работой и поднял взгляд выше. Мягко, но ощутимо опустил ладонь на спину и, слегка надавливая, двинулся вдоль позвоночника к аппетитным ягодицам. Двумя пальцами скользнул в ложбинку между округлыми половинками, уловил, как сжались мышцы ануса от его прикосновения, и в конце концов добрался до внутренней части бёдер. Оценил, насколько сильно они сдавили его пальцы, и решил, что второй чулок также стоит использовать. Кёнсу млел от приятных прикосновений, пока внутри всё бесновалось в предвкушении. — Нигде не больно? — поинтересовался Бэкхён, когда стянул вторым чулком его ноги немного выше первого. — Ничуть. Давай уже. Бэкхёну и самому не терпелось. Он достал смазку, которая всегда находилась в пределах досягаемости от кровати, выдавил побольше на ладонь и немного погрел, прежде чем просунуть влажные пальцы между плотно прижатыми бёдрами и щедро смазать их. Оставшуюся смазку он распределил по собственному члену и устроился сверху парня. Кёнсу довольно выдохнул, почувствовав твёрдую головку члена, который сначала едва коснулся кожи, а затем плавно проехался между его ногами. Так же плавно Бэкхён подался бёдрами назад и полностью вышел. Попробовал, понравилось. Член шёл туго, мышцы ног до головокружения приятно сдавливали давно требующий разрядки орган. Бэкхён позволил себе опуститься на Кёнсу совсем и уже уверенно толкнулся на всю длину так, что задел нежную кожу, обтягивающую яички. — Ну, как? — выдохнул Бэкхён севшим голосом, наклонившись к уху любовника. Вместо ответа Кёнсу сильно вздрогнул от набежавших мурашек, вызванных дыханием Бэкхёна. Опустив голову на руки, он думал, что это похоже на издевательство, потому что его тело реагировало на имитацию как на самый настоящий секс. Чувствовал горячий ствол пускай и не внутри себя, но настолько близко, будто всё равно был одним целым с Бэкхёном. А Бэкхён, правильно оценивший реакцию Кёнсу, потёрся носом о шею у самых корней волос, прикусил выпирающий позвонок, медленно отстранился и толкнулся снова. — Не останавливайся, — всё-таки выдавил из себя Кёнсу. Бэкхён и не собирался. Он раз за разом раздвигал мышцы ног Кёнсу членом, сходил с ума от ощущений тесноты и всё больше нагревающейся от его движений кожи, при этом не переставая осыпать Кёнсу волной поцелуев везде, куда только мог дотянуться, неизменно прижимаясь своим телом как можно ближе. Кёнсу вздрагивал каждый раз, когда Бэкхён прихватывал губами кожу на шее сбоку и смачивал её кончиком юркого языка, и Бэкхён наслаждался этой реакцией, словно наркотиком, крепко удерживая себя на руках. Иногда приподнимался, перемещал руки на пояс Кёнсу, ощутимо сминал ягодицы и уже откровенно балдел от зажимающих член мышц. Они теряли разум, одновременно желая закончить поскорее и продлить эти ощущения до бесконечности. Бэкхён поднялся, схватил Кёнсу за волосы немного грубо и потянул назад, заставив так же принять вертикальное положение, а затем подтолкнул к стене у изголовья кровати, чтобы через секунду, стоя на коленях, вжимать парня в шероховатую поверхность и продолжать трахать его бёдра. Грубость означала, что Бэкхён окончательно сошёл с ума и уже не остановится, пока не дойдёт до финала. Он уже не целовал, а кусал плечи Кёнсу, сжимая его поясницу до синяков. Оторвавшись от кожи, на которой не осталось ни одного места без укуса, он так же за волосы развернул голову Кёнсу к себе лицом, и парень увидел в его тёмных от расширившихся зрачков глазах, устремлённых на свои губы, столько желания... Можно было кончить лишь от одного осознания того, насколько Бэкхёну хорошо с ним. Кёнсу был готов скулить, но вместо этого, с секунду помедлив, припал к любимым губам, не собираясь больше сдерживать ни одного стона. И он стонал, когда Бэкхён прикусывал его губы до крови, стонал на особенно сильных толчках, когда головка члена приятно ударялась о мошонку, а жар от трения волнами расползался по всему телу. Его собственный член уже налился кровью и ныл от желания. А Бэкхён снова и снова ловил его губы, гортанно рыча, прижимаясь горячим, мокрым от пота и липким от сладкого йогурта телом, от тепла которого Кёнсу плавился и тихо умирал. Бэкхён, продолжая толкаться, скользнул правой ладонью по груди Кёнсу вниз, пока не нашёл почти каменный стояк. Кёнсу возражать не стал. Как бы сильно у него не горело всё внутри, где-то маячило осознание, что без помощи в этот раз он кончить не сможет. Впрочем, сильно стараться Бэкхёну не пришлось. Уже после нескольких толчков в плотно сжатое кольцо его пальцев к возбуждению побежали всё нарастающие волны удовольствия, предупреждая о скорой разрядке. — Я сейчас… сейчас… Хён… Бэкхён впился острыми клычками в шею Кёнсу у пульсирующей венки, и они спустили одновременно, прижавшись друг к другу как можно сильнее, пачкая своим семенем стену. Чуть оклемавшись, Бэкхён принялся осыпать мелкими мягкими поцелуями, словно извинениями, кожу Кёнсу, начав с шеи, перейдя на её середину, спустился по позвоночнику до самой поясницы и обвёл языком обе ягодицы, после чего обнял парня руками за пояс и уткнулся носом в его бедро. У Кёнсу от этих приступов нежности щемило в груди. Он мягко опустил руку на макушку парня и благодарно погладил по волосам, почувствовав, как Бэкхён сжал на нём руки чуть сильнее. Они постояли так какое-то время; потом Кёнсу ощутил на своём бедре что-то прохладное и влажное. Мгновение, и парень понял, что Бэкхён плачет. Он обернулся, взял лицо Бэкхёна в обе ладони, чтобы поднять его, посмотрел в его растерянные глаза своими, полными радости. — Спасибо, — шёпот на грани слышимости, потому что это было только для них двоих, и пальцы на щеках Бэкхёна, чтобы стереть влажные дорожки. В комнате было так тихо, что Кёнсу мог слышать гулкое биение сердца парня, смотрящего на него с никогда не скрываемой любовью. И Кёнсу смотрел на него точно так же, потому что они уже научились общаться без слов.=== ===
Бэкхён спокойно развязал чулки, освобождая Кёнсу. — Они отправятся к чёрным? — Ага. После стирки. — Кёнсу не удивился, когда парень нагнулся и вытащил из-под кровати небольшую коробочку. — Мои сокровища. — Погладив напоследок аккуратно сложенную шелковистую ткань, он устроил белые чулки на крышке коробочки и вернул её на место. После Бэкхён уложил Кёнсу обратно на постель. На вопросительный взгляд лишь оседлал его голени и принялся заботливо растирать и мять мышцы. Пусть Кёнсу почти не приходилось их напрягать — всю работу сделали чулки, они находились в неподвижном состоянии, и совсем бесследно это не прошло. Когда Кёнсу достаточно разомлел, растёкшись на простыни, Бэкхён стёр остатки спермы с них обоих влажными салфетками, за запасами которых они следили так же тщательно, как и за наличием смазки. — Я хочу это доесть, — кивнул Кёнсу в сторону баночки, когда Бэкхён выбросил салфетки и вернулся на кровать. — Понравилось? — парень потянулся к йогурту и устроил его посередине между ними. — От твоего члена я всегда в восторге, ты же знаешь, — ответил Кёнсу, прекрасно понимая, что Бэкхён спрашивал вовсе не об этом. Бэкхён фыркнул и проследил за пальцами Кёнсу, что зачерпнули массу и отправили её ко рту, из которого показался алый язык, слизавший йогурт с характерной кислинкой и парой кусочков персика. Он потянулся за новой порцией, а на его губе повисла капелька растаявшего десерта. Бэкхён нагнулся и слизал её так быстро, что Кёнсу даже не успел среагировать. — Ты испачкался, — решил пояснить свои действия Бэкхён. Вместо ответа Кёнсу ткнул пальцами, успевшими набрать йогурт, в рот не ожидавшего этого Бэкхёна, удивлённо распахнувшего глаза, но послушно принявшего угощение. Они так и продолжили кормить друг друга, пока десерт не кончился. От жара их кожи йогурт расплавился, потому к концу жидкость успевала окутать ручейками ладонь, пока они доносили её до рта. В процессе парни то и дело наклонялись друг к другу, чтобы разделить сладость одной порции на двоих, стараясь захватить языком как можно больше кусочков фрукта. При этом они вытягивали руки в стороны, чтобы не вымазать друг друга, и смеялись, когда в погоне за лакомством сталкивались носами. Ванну им пришлось посетить, чтобы не ложиться спать липкими. Кёнсу зашёл в светлую комнатку первым и сразу включил воду в раковине, но Бэкхён мгновенно пристроился сзади и предпринял попытки урвать приятную влагу вне очереди, отвлекая Кёнсу быстрыми поцелуями в щёку и получая локтем в бок. В итоге Кёнсу развернулся в кольце рук и за шею притянул к себе парня, целуя его, а Бэкхён тем временем, прижав его к раковине, спокойно домыл руки первым. Закончив с этим, он сразу отстранился и даже отошёл к стене, скрестив руки, мол: «Всё, больше не трогаю». Кёнсу слишком давно его знал, чтобы верить, но решил подыграть и отвернулся к раковине. Он услышал копошение сзади себя, затем шум воды из второго крана. Спустя несколько мгновений уже остывшей кожей спины он ощутил мягкое и тёплое прикосновение. Нет, не руки — мокрого полотенца. Это походило на массаж: Бэкхён медленно и с небольшим нажимом проводил полотенцем сверху вниз, избавляя кожу от липких следов. Довольно быстро с этим справившись, он снова намочил ткань, отжал лишнюю влагу. Кёнсу следил за его действиями через довольно большое зеркало напротив. Когда Бэкхён подошёл сзади, они встретились глазами в отражении. Бэкхён перекинул руку с полотенцем через его плечо и с нажимом повёл по ключицам. По-прежнему не отводя взгляд, он чуть приоткрыл рот, провёл нижней губой по шее вверх, к уху, обвёл его по контуру. Продолжая водить мокрой тканью уже по груди, Бэкхён прикусил мочку уха и потянул назад. Кёнсу намёка не понял, поэтому он второй рукой за подбородок развернул его к себе и через несколько поцелуев добрался до губ. Кёнсу смотрел в отражение. Он ясно ощущал более чем приятные прикосновения, но в то же время казалось, будто это происходило с кем-то другим. Когда Бэкхён поймал своим языком его, Кёнсу почувствовал мягкое тепло внизу живота. — Придурок, что же ты делаешь... Бэкхён лишь улыбнулся уголком губ, прежде чем снова поймать ими губы Кёнсу. Он провёл полотенцем в последний раз — от одной тазовой косточки до другой, отложил его, чтобы обеими руками взяться за плечи Кёнсу и наконец просмотреть ему в глаза прямо, не через зеркало. Кёнсу тоже перевёл взгляд, и Бэкхён улыбнулся ему так тепло, что нельзя было не простить ему его маленькие шалости. Ну, только если вы не Кёнсу. — Ай! Ай-ай-ай! Кёнсу-я, стой, я сдаюсь! Сдаюсь, правда!.. — Кёнсу ущипнул его за бок, а потом схватил за ухо и потянул вниз. Как только он Бэкхёна отпустил, тот состроил грустную моську и с драматизмом заявил: — О Боже, что мне делать? Мой искренний порыв чистой любви не произвёл впечатления на любимого! — Он вскинул голову и приложил ладонь тыльной стороной ко лбу. — Ах, как же мне угодить ему? Я буду вечно страдать, пока не смогу найти ответ... Кёнсу прыснул. Бэкхён отнял руку от лица и покосился на него: — Что, не похоже? — Не-а. — Ну... и ладно. — Он вновь приобрёл игривое выражение лица, подошёл к Кёнсу и чмокнул в нос. — Иди, я быстро. — Бэкхён направился к шкафчику, чтобы выудить из него новое полотенце.=== ===
Пока Кёнсу стелил чистую простынь, возвращал пышное мягкое одеяло с кресла на его законное место, доставал чистое бельё им обоим, Бэкхён привёл и себя в порядок и вернулся в комнату, усевшись на край кровати. Поймал подошедшего парня за руку и притянул к себе. Лечь спать, не обняв своего парня, Бэкхён не мог, а потому через пару минут его рука, переплетённая пальцами с чужой, привычно была перекинута через бок Кёнсу. Ногами Бэкхён тоже предпочитал обниматься, а носом он утыкался в шею Кёнсу, вдыхая приятную мяту. — Теперь ты не будешь против, чтобы я делал тебе минет? — Буду. — Что?! Почему? — Недоумению парня не было предела. Кёнсу не отвечал. — Эй, не притворяйся! — Бэкхён потряс их сцепленными руками. — Ты не мог так быстро уснуть! Кёнсу замер с закрытыми глазами и продолжал молчать. Тогда Бэкхён поднялся и перегнулся через тело парня так, чтобы видеть его лицо, а затем нагнулся к нему близко-близко. — Кён-су-я. Кёнсу не раскрыл своих глаз, но всё-таки ответил: — Я буду против, потому что твой член всё равно лучше. — Но… — Но мне понравилось. — Он едва заметно улыбнулся. — Спокойной ночи. Бэкхён просиял. Он улёгся обратно и вновь уткнулся Кёнсу в шею. — Спокойной ночи.