Naturally

Полтора месяца. Они встречаются целых полтора месяца, а она все не может поверить. Не может принять до конца. Отличница и сорвиголова. Диаметральные противоположности. Она и приближаться боится к скейтерским площадкам, а он скорее бросится со скалы, чем хотя бы полчаса просидит за книгами. Никаких точек соприкосновения. Что ее дернуло согласиться? Впрочем, он ее особо и не спрашивал. How you choose to express yourself, It’s all your own and I can tell It comes naturally, it comes naturally… Все получилось само собой. Спонтанно, внезапно, как он любит. И как действует теперь в их устоявшихся отношениях. You follow what you feel inside, It’s intuitive, you don’t have to try It comes naturally… Он не дарит ей цветов, не водит в кино или кафе. По правде говоря, он вообще уделяет ей не слишком много внимания. Тоже мне Ромео. Хотя и Рональдо гораздо больше времени проводил со своими колбами. Да, она их сравнивает. Она хочет понять. В чем природа ее нового чувства? Почему он? Непредсказуемость — вот что такое их отношения. Он живет не мозгами, а какими-то почти животными инстинктами, что взбредет в его безумную голову в следующую секунду — не догадаться, наверное, и самому опытному предсказателю. Она поражается, как Гюнтеру удается всегда быть с ним на одной волне. Ей — нет. И именно поэтому, начав встречаться с ним, она осознает, каким до пресноты обыденным был ее роман с Рональдо. Как в многочисленных мелодрамах: букеты, конфеты, рестораны, танцы, дежурные поцелуи и ласковые словечки. Рутина. Ничего нового. С ним — совсем не так. Фейерверк эмоций, от откровенной злости до эйфории, порой всего в несколько минут — и передохнуть-то не успеть. Он действует, повинуясь некоему чутью — не иначе! — и рутина превращается в ворох неожиданностей. Неожиданно чмокнуть в щеку, неожиданно взять за руку, неожиданно поддержать перед сложной контрольной. Потащить на американские горки или гулять под дождь. Вовлечь в приключения, без которых он не может прожить и дня. И она поддается, открывается, покоряется ему. You are the thunder and I am the lightning Да, в их паре ведет он. Рональдо с ней особенно не спорил, справедливо предпочитая не попадаться под горячую руку. Он же — сущее наказание, бунтарь во плоти, в штыки встречающий любую попытку преобладать над ним. Они ссорятся, сильно, часто, кричат друг на друга, а после не разговаривают дни напролет, как во времена старой доброй вражды. Вот только ненависть больше не вернется. И рано или поздно она приходит к нему, забыв все обиды, послав к чертям собачьим гордость и упрямство. Уступать так уступать. Она научится. Потому что не может без него. And I love the way you know who you are And to me it’s exciting… Да, он не подарок. Не пресловутый Ромео из пьесы, не сказочный принц. Романтика чужда его свободолюбивой натуре. Он не из тех, кто носит своих возлюбленных на руках и обещает достать луну с неба. Он такой, какой есть. Безответственный, бесшабашный, импульсивный, кидающийся в авантюры, как в омут с головой. Хаос сопровождает его повсюду. И он сам это знает. Не притворяется, не лицемерит, не пытается казаться лучше, чем на деле. Проявляет внимание и заботу, как умеет, отбросив слащавости, от которых у него сводит зубы. А ей и не нужно, чтобы он менялся. Она полюбила его таким. When you know it’s meant to be… Иногда она задумывается, не являются ли их отношения очередным вызовом. Что он хочет доказать — себе, окружающим, всему миру? От какого спора не смог отступить? Вдруг он бросит ее, так же непринужденно и легко, как сделал своей? Как бы то ни было, влечение к нему сильнее всякой здравой мысли. Она умирает без его взглядов, голоса, задыхается, не ощущая его. Это настоящее умопомрачение, по сравнению с которым ее влюбленность в Рональдо кажется абсолютным ничем. Во что он ее превратил? Какая разница? Рядом с ним она забывает себя. You have a way of moving me, A force of nature, your energy… Рональдо никогда не проявлял свои чувства на людях. И это казалось нормальным: личное есть личное, оно не предназначено для посторонних, вот окажутся одни — тогда и можно будет расслабиться. … it comes naturally… Он же запросто целует ее в переполненном школьном коридоре, почти не выпускает ее руки, а в классе, хоть и сидит по-прежнему с Гюнтером, может прямо в разгар урока улыбнуться или подмигнуть ей. Она в ответ лишь краснеет. Как дожить до конца занятий? А еще он способен, совершенно не стесняясь, в любой момент прижать ее к первой подвернувшейся поверхности, будь то стена, парта (возрастающая вероятность, что их застукают, его только подстегивает — в общем, неудивительно) или кровать, и не давать воли ее губам, пока сам не захочет. Жарко, властно, ненасытно — такой напор дурманит, плавит, как воск. Не останавливайся… And it takes my breath away, What you do, so naturally… Но бывает он и нежным. Чем удивляет ее и того больше: ладно ботаник Рональдо, но он — взрывной, безрассудный, вечно переворачивающий с ног на голову весь Меллоубрук — откуда в нем столько мягкости? Откуда он знает, как чувствует, что именно нужно сделать, чтобы внутри разом вспыхнули тысячи искр, затопив затем ураганной нежностью? Такой, что и обнимать его мало — хочется в нем раствориться, что от каждого касания губ перехватывает дыхание, и в ее силах лишь исступленно шептать «Люблю… люблю… люблю…» в промежутках между поцелуями. И она готова поклясться всем на свете: в этих словах столько правды, отчаянной и страстной, словно всякое мгновение может стать их последним. Учитывая его образ жизни, это звучит не так уж преувеличенно. Он все время на острие. Там, где важны только скорость, реакция и удача, там, где смерть свистит буквально в дюйме от его спины, а ему иной раз чудом удается уйти от нее. Не без последствий, разумеется. И это то, что пугает сильнее всего. Ее соперницы — опасность и жажда риска. Гораздо более серьезные, чем фанатичка Джеки или красотка Скарлетт. Именно поэтому она особенно любит моменты, когда они наедине, когда он принадлежит ей и только ей, и его не приходится делить с диким желанием острых ощущений. Но оно неумолимо берет свое. Все эти ушибы, растяжения и сотрясения — для него, конечно, пустяки. А для нее страх за его жизнь стал таким же привычным, как закаты и рассветы. Неотъемлемая часть отношений с сорвиголовой. Смешно. И тем не менее она всегда в первых рядах. Ее нутро обмирает, сердце ухает в пятки, в горле набухает горький комок, так хочется зажмуриться, а открыть глаза уже в самом конце, чтобы он, целый и невредимый, подарил ей свою незабываемую улыбку. Но она смотрит, не обращая внимания на страх — он должен чувствовать ее поддержку. Если все получится, посвящу его тебе. Она ни о чем не жалеет. Она боится представить, что было бы, если бы она не ушла от Рональдо. Если бы не призналась наконец ему — да и себе самой — что влюблена, влюблена по уши, и неважно, что в того, кто всегда ее невероятно бесил, вплоть до желания убить любым доступным способом. Теперь она только усмехается, вспоминая те времена. Кто бы мог подумать, что любовь к этому упрямому, необузданному, дерзкому мальчишке, отношения с ним станут самым правильным, самым нужным, самым прекрасным, что есть в ее жизни. Любовь радугой бежит по венам, раскрашивая мир яркими небрежными мазками, она пахнет мятой и мороженым и на вкус такая же, восхитительная до мурашек. Когда он рядом, пропадают все страхи, все сомнения и условности. Он — ее наваждение. И она не знает, что может быть естественнее.  — Мы точно должны торчать здесь весь вечер? — он морщится, поправляя пиджак и с опаской оглядываясь по сторонам. Банкет по случаю юбилея школы был официально объявлен обязательным для посещения. Видимо, таким образом хотели создать массовость, зная, что никто добровольно на подобное мероприятие не пойдет. Для нее это отличный шанс надеть новое платье и вообще показать себя во всей красе. Для него — необходимость целый вечер маяться в неудобном и нелюбимом костюме, а главное, скука смертная.  — Как будто у нас есть выбор, — вздыхает она. — Нам не разрешат уйти.  — Кто сказал, что мне нужно разрешение? — глаза его мгновенно загораются тем самым, стальным пламенем, пронизывающим насквозь, и по ее спине пробегает дрожь, растворившись внутри томительной сладостью.  — Между прочим, за это нам обещали хорошие оценки, — напоминает она, упорно игнорируя непрошеные эмоции.  — У тебя их и так полно, — в его голосе слышится что-то вроде гордости. За нее. Ну как тут сдержать глупую счастливую улыбку?  — А о тебе этого не скажешь.  — И поверь, мне плевать, — коротко отвечает он и тянет ее куда-то за собой.  — Эй, подожди, — она пытается вырваться. — Что ты делаешь?  — Хочу, чтобы ты сбежала со мной.  — С ума сошел? Куда?  — Все равно куда, — он сжимает ее пальцы, переплетая со своими. — Мы будем вдвоем. Только вдвоем, Кендс. Нам никто не помешает. Его слова отдаются внизу живота оглушающим жаром. Дыхание прерывается, голова начинает неистово кружиться. Что он с ней творит? Его губы… руки… забыть обо всем… потерять контроль… Она знает, чего он хочет. Потому что сама уже не может думать ни о чем другом. И он, видимо, заметив ее резко затуманившийся взгляд, ведет за собой снова. Первое, что он делает, оказавшись за пределами школы — избавляется от порядком доставшего тесного пиджака. Она же, только скинув туфли, понимает, как устали ее ноги от высоких каблуков. Впрочем, это занимает ее мысли недолго. Их истосковавшиеся губы сталкиваются, горячо, настойчиво, упоительно. Наконец-то. Он с силой накрывает ладонью ее затылок, притягивая ближе, быстро разбирается с надоевшими шпильками. Волосы рассыпаются по спине, и она не успевает пожалеть о прическе, над которой так много корпела, потому что он тут же собственнически запутывается в них пальцами, заставляя прижаться сильнее… Everything comes naturally, it comes naturally, When you’re with me‚ baby… Она не выдерживает, на полустоне выдыхая его имя. Так хорошо… невыносимо, невозможно, и это наслаждение разрастается, рвется изнутри, ей хочется кричать… нет, нет, нельзя… Надо прекратить, хоть ненадолго. Иначе его огонь сожжет ее дотла. Она отстраняется и встречает его взгляд, что чернее ночного неба над ними. When we collides, sparks fly, Wnen you look in my eyes, it takes my breath away… Рональдо никогда не смотрел на нее так. Никогда ее так не целовал. У Рональдо не хватило бы ни духу‚ ни фантазии предложить ей сбежать с официального мероприятия‚ чтобы провести время вдвоем. Рональдо… да к черту Рональдо! Есть лишь они. Кларенс и Кендалл. Кик и Кендс. Вместе. Здесь и сейчас. Остальное значения не имеет.  — А знаешь что, — вдруг говорит она, поглаживая его плечи. — Научи меня кататься на скейте. Его руки, до этого скользившие по ее талии, застывают, глаза широко раскрыты.  — Ты… серьезно?  — Абсолютно, — она обворожительно улыбается, не отводя взгляда. — Я хочу попробовать. И пусть для этого ей придется собрать в кулак всю свою храбрость. Пусть на нее будут смотреть, как на сумасшедшую, пусть она навсегда простится с репутацией примерной ученицы. Его сияющие глаза и очередной крепкий поцелуй того стоят. Определенно.  — Я везунчик, — шепчет он, тепло и слегка неуклюже касаясь ее носа своим. Она и не думает с ним спорить.