My Secret Friend

Алексу кажется, будто он горит. Его руки полыхают кроваво-красным пламенем, и вообще всё вокруг него такое яркое, слепящее… и прекрасное. Он – Хавок. Он несет погибель всему, до чего дотянется. Всем, до кого дотронется. Отблески света – рубиновые, агатовые, янтарные блики на его коже, проклятый танец разрушения на его лице. Одним мановением руки он обращает города в пепел и людей в ничто. Он лицезреет лик Богородицы. У его Божьей Матери доброе лицо, печальная улыбка и кроваво-красные волосы. Она смотрит на Алекса не так, как проплывающие мимо лица. Маленькие малахитовые черепашки – её глаза, в отличие от неодобрения и жалости из пустых глазниц серой массы, светятся пониманием – пониманием, мать его! хотя Алекс твёрдо уверен, что за все его выходки ему как минимум гореть (или прозябать – это уж как пойдет) в аду… религия ведь учит нас прощать свернувших на кривую дорожку, верно…? Мысли Алекса уплывают куда-то сквозь пальцы, стекают по ставшими в одночасье бесплотными коленкам и исчезают где-то в недрах Земли, а она – воистину Богиня! – улыбается ему своей печальной улыбкой и протягивает ему руку. И ведь Алекс уже морально готов – и гореть, и прозябать не там – здесь, в этом всеми богами забытом ящике Пандоры, где не осталось ничего, кроме вечности и одиночества… … и его мир затягивает ледяной мокрой пеленой.

***

Круги под её глазами темнее безлунных ночей, Чёрного Квадрата и Моргана Фримена*, вместе взятых – дань памяти канувшему в лету здоровому сну. Теперь лучшие друзья девушки по имени Ванда – ламповый свет, литры зелёного чая и пропащие люди, застывшие на краю пропасти между смертью и бессмыслицей, коей когда-то была их жизнь. Из морга в подвале привычно веет холодом. И дело даже не в том, что кто-то забыл закрыть за собой дверь в это царство мёртвых – с теми, кто променял солнечный свет на разговоры с усопшими, такое случается довольно часто, - просто всё это место было пропитано горечью потерь, разбитых надежд и смерти задолго до своего появления. Для больниц, психлечебниц и реабилитационных центров это – норма не-жизни. Круги под её глазами сделали бы честь самым темным из человеческих душ. Её руки озаряются красным. Её руки привычно тянутся к ручке и журналу. Очередную судьбу ввозят вперёд ногами – разбитую и растоптанную, растрёпанную и растерзанную, и морально, и физически. Ванда устало трёт разводы, что образовались на месте глаз. Этот при жизни был довольно симпатичным. При жизни – хотя парень, несмотря на обилие барбитуратов в крови, всё ещё дышит – у нарконавтов со стажем в вечность после первой дозы есть только расстояние от иглы до иглы и неутолимая жажда обезумевшего зверя. Но у него на удивление тёплые руки.

***

Алекса выловили из Северного Ледовитого океана. Или из Сибири. Или из-под кучи пингвинов где-то в Антарктике. Алексу не принципиально – он просто хочет, чтобы чёртов холод наконец ушёл. Желательно, под ручку с жизнью. Алекс воочию лицезреет свою богиню, и ему на миг кажется, будто его всё-таки забыли выловить из его ванной.

***

Красные огни везде и всюду. Они танцуют вокруг Ванды свой чудаковатый танец, прыгают по потолку, отскавивают от пола и стен. Как будто лежащий на койке парень – уже не жилец, уже их собственность. У Алекса глаза демона из Преисподней – воспалённые, выцвевшие и уставшие, как престарелый властитель мира на смертном одре. Ванда лишь отрицательно мотает головой – и ничего не говорит, лишь только смотрит, почти умоляюще.

***

Её волосы – пряная корица, зато глаза – всё те же малахитовые черепашки. Последний раз никто и никогда не просил Алекса жить. Кажется, холод наконец ушел, потому как Алекс отчётливо чувствует, как у него горят уши. Ему кажется, что его богиня если и не видит его насквозь, то мысли читает уж точно. Ему кажется, что в мире скрытого смысла и лицемерия последний раз никто и никогда не улыбался так искренне.

***

Из всех уже давно морально разложившихся на её веку Алекс оказался первым, в чьих глазах Ванда увидела отклик.

***

Она приходит к нему ровно в полночь. Днём она учится в университете на педагогическом, вечером – подрабатывает в супермаркете кассиром. Её зовут Ванда Максимова и ей постоянно не хватает денег на содержание брата-идиотаинвалида. Ей двадцать один и она – первая приближенная Их Величеств короля Недосыпа и королевы Бессонницы. В администрации РЦ уже привыкли к тому, что по нему можно сверять часы: ровно в полночь его можно смело отвязывать от кровати – он становится смирнее божьего агнца. В будние дни он геодезист (и как его только угораздило…?), а по выходным – очередная полубессознательная тушка на полу одного из убогих вшивых притонов, коих на окраине их маленького городка – аки песчинок в океане времени, плюс одна. Его зовут Алекс Саммерс, и последние кровные он просаживает на ширево, потому что он идиот пропащая душа. Ему двадцать восемь и он – постоянный клиент Страны Чудес по сотке за час. Но Красная Королева с хищным оскалом больше не тянет к нему свои костляыве руки из глубин Чистилища – он нашёл её светлую ипостась здесь, в печальной реальности. Вот она, сидит рядом, тихо смеётся над его глупыми шутками про программистов и наливает ему тёплого молока в стакан. Пускай его назовут сентиментальным придурком, но он, кажется, влюбился. Бывают же чудеса в решете на смертном одре, а?

***

Его выписывают ровно через две недели. За которые Алекс обзавёлся впечатляющими мешками под глазами, львиной гривой а-ля «патлатое чудовище» и труднозаживающими волдырями на запястьях – результат бесконечных привязываний его сопротивляющейся тушки к кровати ультрапрочными кожаными ремнями. Терпение никогда не было сильной стороной Алекса, и, когда ему в ожидании Ванды становилось особенно скучно, он начинал вопить так, будто в него в эту самую секунду заселяется сам Дьявол. Из-за чего его поначалу вообще не хотели выписывать. Конец веселью положил доктор Бэннер и его категорично-веское: «Симулянт».

***

Первое же, что делает Алекс по рождении обратно в реальный мир – едет прямиком в единственный в округе универ. Позже он будет со смехом вспоминать, что сумка студентки педагогического Ванды Максимовой, с виду такая невесомая, на поверку оказалась в разы тяжелее его наркоманской жизни.

***

Брат Ванды Пьетро оказывается вполне себе отличным парнем – если не принимать в расчет того, что это из-за его нездорового увлечения стритрейсингом ей приходится пахать без продыху аки проклятой. Алекс с удовольствием врезал бы ему, да ведь и сам тот ещё идиот…

***

Ещё через неделю большая часть его первой после выписки получки идёт на покрытие двухмесячной задолжности за квартиру семьи Максимовых. Алекс теперь тоже живёт с ними – его собственная берлога уже давно конфискована за неуплату. Остатки денег идут на гулянку для троих. Никакого алкоголя, никакого курева, никаких наркотиков – только кока-кола, пицца и – каприз прекрасной дамы для него закон – сладкая вата. На следующее утро Страна Чудес и Реальность меняются местами. Ванда красит волосы в красный цвет.