Суккуб мистера Робинзона

Очередной посетитель появился на Бейкер-стрит в серое зимнее утро понедельника. Совершенно обычное, ничем не примечательное утро с самым обычным туманом за окном и с самым типичным английским завтраком, состоящим из овсянки, тостов с джемом и кофе. Шерлок поспешил выпить кофе, чтобы поскорее вернуться к прерванному опыту по сравнению пепла от трубочного табака с пеплом от различных сортов сигар и сигарет. Вернее, он отправился в свою бывшую спальню, превращённую в отдельную лабораторию, дабы сегодня, накануне Рождества, упаковать подарок для Джона и, главное, придумать самые искренние слова и написать их на маленькой открыточке. Шерлок всю свою жизнь был настолько далёк от всех этих сентиментальностей, что совсем не понимал, что с ним творится. Побыв в вынужденной разлуке с Ватсоном после падения с Бартс, он с удивлением понял про себя странные вещи: оказывается, он не такой уж и бездушный циник, и совсем не бессердечный социопат. Хотя… Может, только в отношении Джона проявлялось это исключение из правил Шерлока-чёртова-гения-и-социопата-Холмса? Накануне Холмс, отговорившись расследованиями, весь день проходил по торговым центрам, выбирая подарок любовнику — вернее, любимому Ватсону, — и наличие большого скопления народа не помешало ему. Шерлок не любил людей, не терпел толпы, и потребность выходить в общество, бывать в густонаселённом центре раньше выводила его из себя. Но после того, как он вернулся, как признался Джону в чувствах, после их бурного примирения с мордобоем и жёсткими поцелуями он пересмотрел некоторые свои привычки. Нет, внешне он был тем же ехидным, бесцеремонным, эгоистичным Шерлоком, что и до мнимой гибели. Но внутренне — он сам это с удивлением заметил, — стал понемногу меняться. Сперва он перебрался к Джону, аргументируя это тем, что ему нужна отдельная лаборатория для опытов, а спальни достаточно и одной на двоих. Тем более, что Джон часто видел во сне кошмары, просыпался от собственного крика: «Нет! Нет! Не надо!» Успокоить его мог только Шерлок, наивно полагавший, что Джону снится Афганистан и ужасы войны. И Джон не опровергал это мнение, просто цеплялся за Шерлока в поисках успокоения и засыпал в его объятиях, храня свой самый страшный секрет — его кошмаром теперь являлось падение Холмса с крыши и его безжизненная фигура на асфальте в ореоле красных брызг. Джон берег Шерлока от лишнего груза вины. А Шерлок заботливо отгонял от Джона кошмары. И вот сейчас, накануне Рождества, он упаковывал для дорогого ему человека подарок и сам с себя насмехался: «Да, Шерлок, размяк ты совсем: вчера подбирал Джону в тон к рубашке галстук и запонки, а завтра пойдём вдвоём в „Маркс и Спенсер“* выбирать шторы и салфетки для гостиной». Ровно в девять Джон спокойно допивал вторую чашку кофе и просматривал утреннюю «Таймс», когда к ним поднялась миссис Хадсон: — К вам посетитель, мистер Робинзон! — объявила домохозяйка и, забрав поднос с посудой, удалилась. — Мистер Робинзон-Дефонтен! — поправил вошедший мужчина средних лет. — Я полагаю, вы мистер Холмс? — Нет! — ответил Шерлок, выходя из лаборатории. — Это я мистер Холмс, а это мой коллега, помощник и блогер, доктор Ватсон. — Мне вас порекомендовали солидные люди, которые охарактеризовали вас как человека, способного решить любую проблему. — Ну-у, — потянулся Холмс. — Так-таки и любую… Леди Четтем преувеличивает, как всегда. — Но откуда вы?.. — изумился посетитель. — Я же не называл никаких имён. — Элементарно, мистер Робинзон-Дефонтен. У вас из кармана торчит вечерняя газета «Корнуэльский Вестник» — вы явно этим утром приехали в Лондон, пару часов провели в кафе, где выпили несколько чашек кофе с тирамису. Значит, вы прибыли на рассвете ночным экспрессом из Корнуола с целью посетить меня. Вы из хорошей семьи, получили отличное воспитание. — Всё так! Но кто вам обо мне это рассказал? Никто же не знал, что я планирую вас посетить. — У вас крошки от тирамису на пальто, и запах дрянного кофе из привокзального кафе явно сигнализирует, что вы выпили не одну чашку. Экспресс из Корнуэлла прибыл три часа назад, но вы, как хорошо воспитанный человек, не посмели вломиться в наш дом раньше девяти часов. Но так как дело у вас серьёзное, то затягивать вы не стали и ровно в девять позвонили в нашу дверь, — с лёгкой долей превосходства улыбнулся Шерлок. — Разве не так? — Да, да… — растеряно начал Робинзон. — Всё так… Я приехал из Корнуэлла на рассвете и прождал три часа в паршивом круглосуточном кафе у вокзала… Всё так… Но откуда вы узнали о леди Чаттем и серьёзности моего дела? — Тут тоже всё просто — из серьёзных людей, всё знающих о моих способностях и могущих так меня рекомендовать, в Корнуэлле находится сейчас только леди Чаттем. Был ещё шанс, что вы могли разузнать обо мне по телефону или интернету, но вы не похожи на такого человека. Уж скорее вы привыкли к личному общению или получению информации через бумаги. — И тут вы правы. Я не сильно доверяю электронике. Но бумажные документы — для меня всё! Я профессор истории в Корнуэлльском университете. Люблю копаться в архивах и пишу книгу о своих предках. К вам меня привело отчаяние. Моя проблема — потревоженный призрак одной из моих прабабок. — Ну это не к нам! — вступил в разговор Ватсон. — Мы больше по простым вещам специализируемся: убийства, похищения, шантаж. А призраки — это к экстрасенсам или медиумам. Те точно скажут, что нужно вашему призраку. — Нет, я всё перепробовал. Были приглашены четыре экстрасенса. Двое поседели за ночь, один потерял дар речи, про мелочи, такие как нервный тик и тремор, я даже не вспоминаю. Но когда последний экстрасенс испытал на себе злобу призрака, получил инсульт и теперь лежит в полупарализованном состоянии в госпитале, тогда я внял совету леди Чаттем. — И она вас послала ко мне? Странно… — Нет, мистер Холмс, не сразу. Сперва она нашла хорошего медиума и тот смог провести сеанс. Призрак оказался неразговорчив и подсказал только три слова: «Библия. Склеп. Часы». Про склеп я сразу всё понял: месяц назад я нанимал бригаду рабочих для небольшого ремонта в родовом поместье Робинзонов. У меня небольшой старый дом с участком на восточном побережье Корнуэлла. Там находилась усыпальница нашего рода. Именно этот склеп немного обвалился. Я хоть и ценю исторические традиции, но после реконструкции гробы с предками не вернулись на прежнее место. Я перезахоронил их на местном кладбище за церковью. С тех пор мне стал являться призрак моей прапрапрабабки Марджери Робинзон, в девичестве Дефонтен. Именно эта решительная женщина сумела удержать в руках имение и воспитать детей, пока её муж плавал по морям, пиратствовал, проживал на необитаемом острове четыре года. Да-да, это мой предок Александр Робинзон-Селькирк пережил всё то, что описано в книге Дефо. Вернее, автор Даниэль Робинзон-Дефонтен, старший сын старого пирата, взял за псевдоним половину фамилии матери. Именно её семья вела свою родословную от барона де Фонтен, эмигранта из Франции. Давние традиции сохранения родового имени и герба требовали принятия двойной фамилии. И даже по прошествии десяти поколений мы об этом помним и бережно храним эту двойную фамилию. Теперь о прабабке — она была властная и волевая женщина, сама влюбилась в простого моряка, добилась от семьи позволения на брак и завоевала сердце своего избранника. Она родила ему двоих сыновей, верно ждала из плаванья, даже когда он пропал на четыре года на необитаемом острове, она верила и надеялась. А когда он вернулся, то больше не отпустила в море. Читая старые записи, мы восхищались силой их любви. Но теперь… — А что теперь? Что-то изменилось? — поинтересовался Холмс. — И при чём тут я? — Погодите, дайте мне по порядку всё объяснить. С того дня, как останки моих предков были перенесены в освящённую землю, с той самой первой ночи меня стал преследовать призрак прабабки. Сперва она стонала по ночам, плакала и причитала неразборчиво. Я перестал ночевать в поместье, стал жить в университетской квартире. Но и там она меня достала. Она приходила каждую ночь… Она… Она выпивала все мои силы, она… Она целовала меня, ласкала, кусала за шею… — Ну что вы, мистер Робинзон, это просто кошмары! Надо было выпить снотворное или обратиться к психологу. В борьбе с кошмарами я уж точно ничем не смогу помочь. — Я был у психолога, он посоветовал бороться с кошмарами, идя им навстречу. Предложил выслушать призрака, узнать, что он хочет, и выполнить его просьбу. А снотворное… Лучше б я его не принимал: моя прабабка оказалась в моей постели… Горячая, страстная, желанная… Я прекрасно понимаю, что я её потомок, что она давно мертва, что она призрак, что это какая-то некрофилия, но оторваться от неё не мог. И проснуться не получалось — снотворное оказалось качественное. Теперь я просто боюсь спать. Я вызвал несколько экстрасенсов, но они ничем не смогли помочь. И только после сеанса медиума я нашёл в обложке старой Библии письмо Марджери Дефонтен, где она описывала магический ритуал, которым она привязала супруга к семье и берегу. Известно, что после возвращения с необитаемого острова он больше никуда не плавал, проживал в счастье и любви с семьей. Да и умерли они в одно время, и похоронены в одной нише в склепе, на что было особое распоряжение Марджери. Прочитав её покаяние, я вернул их гробы с кладбища в семейный склеп. Но это мало помогло. Призрак как являлся ко мне по ночам, так и продолжал изображать суккуба. Я был в отчаянии. Но, перечитав ещё раз её письмо, понял, что ритуал приворота связан с двумя предметами — секстантом прапрадеда и серебряными часами прапрабабки. Эти предметы были задействованы в ритуале приворота, они были намертво связаны и при жизни предков, и после смерти они лежали в нише возле гробов. Но при ремонте склепа я не уследил, и они исчезли. Я подозревал рабочих, требовал вернуть похищенное, предлагал деньги, но никто не признался. С тех пор призрак не даёт мне жизни, требуя своё. Иногда я слышу в её завываниях эти слова: «Верни мне моего Александра!» Медиум мне объяснил, что призрак или получит назад свои колдовские предметы, или в виде суккуба выпьет все мои силы. Слишком уж прабабка любила своего супруга, если и при жизни не побоялась прибегнуть к колдовству корнуэлльских ведьм, и после смерти без него не успокоилась. — Так вы хотите, чтобы мы нашли ваших мелких воришек? — переспросил Шерлок. — Да зачем мне они сдались?! Помогите отыскать часы и секстант. Я готов предложить выкуп за эти предметы. Но эти вещи должны вернуться на своё место в течение нескольких дней. Меня предупредили, что срок в сорок дней — граничный, и суккуб может меня убить, если не получит желаемое. А сорок дней от начала реконструкции — через неделю. Я оплачу вам любой гонорар, только поспешите. Через два часа отправляется экспресс в Корнуэлл, мы должны на него успеть. — Погодите, уважаемый, мы ещё не дали согласие на расследование. Да и срываться с места, ничего не зная о подробностях, глупо, — произнёс Джон. — Почему вы не дали объявление, не поискали в ломбардах и антикварных лавках? — Я давал десятки объявлений во всех солидных газетах Корнуэлла, даже в паре лондонских. Я сам обошёл все ломбарды и антикварные лавки в городках на пятьдесят миль вокруг. И ничего, никакого результата… — А позвольте узнать, дорогой профессор истории, кого вы нанимали на реставрацию склепа? Простых строителей? — Нет, вы что? Как можно? У нас пара бригад из студентов-историков увлекаются достоверной средневековой реконструкцией. Стоит это, конечно, дороже, но полная историческая достоверность. И кирпич старинный они перекладывают, и известковый раствор на яйцах. Вот такая бригада и работала у меня на выходных. Уж чего я им не обещал, какие деньги не предлагал — не признались… — вздохнул профессор. — А теперь я уже и не знаю, что делать… — Ватсон, наберите в поисковике интернета: «Бригада исторической реконструкции Корнуэльского университета», — попросил Шерлок. — Готово, выскочило два варианта: бригада Стивенсона и бригада Янга. Которая нам нужна? — У меня работали пять человек во главе с Янгом. — Джон, распечатайте их имена и отследите все объявления в интернете по всей Англии, выложенные на эти имена, их номера телефонов или их электронную почту. Пять минут манипуляций с кнопками ноутбука, несколько законных и полузаконных запросов, и вот результат: список из трёх десятков объявлений, львиную долю которых занимала реклама их деятельности. Но были и другие объявления от безымянного пользователя с номером телефона, зарегистрированного на Янга. В этих пяти объявлениях предлагались старинные вещи — секстант, серебряные часы, пара брошек и кольцо-печать с гербом. Джон повернул экран к посетителю: — Это вы ищете? Робинзон внимательно рассмотрел фото: — Вроде бы, они… Похожи, по крайней мере, — особенно его привлекла печатка. — Это точно вещи из склепа моих предков! На печатке — герб барона де Фонтен. Он был на пальце Даниэля Робинзона-Дефонтена, старшего сына призрачной прабабки. — Значит, мы завершили расследование, не вставая из-за стола. Надеюсь, вы довольны? — Шерлок уже потерял интерес к такой несложной загадке. — Да, конечно… Спасибо. Только как мне их получить назад? Янг никогда не признается, что это он ограбил усыпальницу при реставрации. — Есть два пути. Первый — вы идёте в полицию и пытаетесь доказать, что это ваши вещи, что попали они на интернет-аукцион преступным путем, и что в этом повинен Янг. Но гарантий, что вы получите свои раритеты, никаких. Янг скажет, что страницу взломали, и что эти объявления дали его конкуренты, чтобы опорочить доброе имя. Второй путь — анонимно выкупить эти предметы, благо, они не сильно дороги — от ста до пятисот фунтов. Предметы получить наложенным платежом по почте, а самого Янга арестовать при получении денег. Тогда он не отвертится. Так какой план вас устраивает больше? — Выкупаем, однозначно! Но как вы узнали? — Вы же сами сказали: студенты. Они всё продают и покупают через интернет. А вы архаично давали объявления в газетах, — Шерлок повернулся к Ватсону. — Джон, вступи в торг с продавцом, немного поторгуйся для правдоподобия и выкупи все пять лотов на имя миссис Хадсон. — Я могу и на своё… — Нет, доктор Ватсон широко известен в сети, как мой блогер и помощник. Это вспугнет преступников. И звоните Лейстрейду, пусть заранее возьмет под наблюдение счёт этого Янга. Джон провёл несколько минут, переписываясь в сети с продавцом, затем набрал номер Лейстрейда, рассказал все подробности ограбления склепа, умолчав о мистике. Холмс в это время, обдумав все нюансы, инструктировал Робинзона: — Завтра утром на главпочтамп придёт посылка с вашими семейными раритетами, миссис Хадсон получит её. Вы пойдёте с ней, проверите наличие всех предметов в описи и оплатите стоимость в тысячу двести фунтов. После этого мой друг Лейстрейд свяжется с полицией Корнуэлла. Полицейские проследят движение денег и арестуют преступника. Ведь это так низко — обворовывать покойников! А вы напишете показания в Скотлент-Ярде и сможете быть свободны, ехать к своему родовому суккубу, отвезти дорогие её сердцу предметы и успокоить наконец-то прабабку. — Если это всё так легко получится, я готов буду вам выплатить за расследование гонорар. Назовите сумму… — Ах, оставьте, — отмахнулся Шерлок. — Вы меня немного развлекли… Да и времени это заняло всего полчаса… — но увидев, как нахмурился Ватсон, регулярно ворчавший, что Шерлок совсем не печётся о семейном бюджете, добавил. — Все финансовые вопросы — к мистеру Ватсону. Посетитель, окрылённый надеждой, ушел устраиваться в отель. Джон открыл блог и углубился в комментарии, зачитывая особо интересные места вслух, а Шерлок всё прокручивал в голове одну фразу из разговора: «Нужно бороться с кошмарами, идя ему навстречу!» — Джон, одевайся! Мы идём гулять! — Но… — удивился Джон, зная, как трудно вытащить Холмса на улицу. — Ладно, идём. Они прогулялись до Бартс, дыша сырым промозглым воздухом. Лёгкий ветерок разогнал туман, и сквозь тучи иногда пробивалось солнышко. Шерлок внимательно осмотрелся, задержав взгляд на крыше, откуда был совершён памятный прыжок. Джон хотел повернуть в другую сторону: — Давай в парк пойдём, уток покормим… — Пойдём, но чуть попозже. Нам туда, — он махнул рукой в сторону бокового входа в клинику. — Я хочу ещё раз всё увидеть. Теперь уже в спокойной обстановке. Идём! Как Джону ни претило, как ни ужасали эти стены, напоминающие о давней трагедии, но он покорно, как марионетка, пошёл за Шерлоком на крышу. Тот оставил Джона возле выхода с чердака и проследовал до самого края, заглядывая вниз и косясь одним глазом на Джона, оценивая степень его бледности и волнения. — Какой простор впереди! Так и манит взлететь, как птица, — мечтательные слова Шерлока остро ранили сознание Джона. А когда Холмс расправил руки, словно крылья, похожий в своем чёрном пальто на гигантского ворона, Ватсон не выдержал и рванул в его сторону с криком: — Нет! Нет! Не надо! Не прыгай! Не смей меня бросать снова! Шерлок развернулся, сделал несколько шагов навстречу, поймал в объятия, крепко прижал к груди истерично рыдающего Джона и, выцеловывая висок, шею и прочие места, куда смог дотянуться, страстно шептал: — Не брошу! Никогда не брошу! Я всегда буду с тобой! Ты только позови, и я приду! Где бы я ни был, я тебя услышу и приду!