Алиса играет в бутылочку

*** Крыши были излюбленным местом для отдыха многих и многих людей и днём, и ночью. Так как с них можно было смотреть очень далеко. Особенно люди любили бывать на крышах в тёмное время суток, чтобы смотреть на звёзды. Чтобы люди могли лучше видеть яркость звёзд, ночью специально на час выключали максимальное количество источников света. Как ни странно, в этот тёплый вечер народу на крыше оказалось немного, так что свободные кресла удалось найти без проблем. Да ещё и в довольно укромном удобном месте. Паша достал из рюкзака пледы, расстелил на креслах. Затем протянул Алисе термос и бутерброды. — Подкрепляйся. — Спасибо. Но мы же не так давно ушли с биостанции. А я успела там попить чай. — Ну смотри. А я всё равно снова проголодался. Алиса промолчала. Она знала, что Паша быстро становится голодным. Ненасытность аппетита Паши давно стала легендой среди их знакомых. При этом он умудрялся оставаться разве что не тощим. Когда-то врачи даже предполагали, что у него повышенная активность желёз. Но потом выяснилось, что всё в рамках нормы, просто индивидуальная особенность. Мол, это его азартность и страстность натуры так много калорий у него сжигает. Паша тогда впервые услышал слово пассионарность. — Не перестаю тебе завидовать каждый раз, как меня настигает приступ голода, — отметил Паша, закончив с бутербродами, — у тебя аппетит умеренный. Ты можешь спокойно переносить длительные перерывы в приёме пищи. А я, сколько ни стараюсь натренировать в себе способность обходиться без пищи, никак не научусь. Если не поем, то ни о чём другом думать не могу. Пока не наемся. А ты можешь и сутки не есть. И не страдать при этом. — У всех свои особенности. — Это слабость, а не особенность. Алиса почувствовала прилив теплых чувств к Паше. Это бывало всегда, когда он обнажал перед ней свои слабости. При том, что он избегал это делать перед другими людьми. А для неё делал в этом исключение. Проявляя этим особое доверие. Снова кольнул контраст между тем, какой Паша «свой в доску», и тем, что теперь он принадлежит его девушке. А не ей, девушке-просто-другу. — Да ладно тебе, Паша. Это не бОльшая слабость, чем потребность в кислороде. — Но у тебя такой слабости нет. — Зато у меня есть другие слабости. — У тебя? — Конечно. — Впервые слышу. Ну и какие это слабости, интересно? «Ты», — едва не выплеснула Алиса. — Ну и что же ты молчишь? Не хочешь признаваться в твоих слабостях? — Не хочу. — Так нечестно. Ты о моих слабостях всё знаешь, а я о твоих ничего. — Когда-нибудь узнаешь. Может быть. — Ну, а что мне ещё остаётся. Раз ты такая скрытная. Кстати, Алиса. Я вот тут подумал. Хорошо, что у людей есть шанс смягчить свои слабые качества при передаче их потомкам. За счёт сочетания своих генов с генами людей, не имеющих таких слабостей. Например, если кто-то не переносит голод, то его дети могут получиться не такими ненасытными, если вторым родителем будет человек, устойчивый к голоданию. *** От таких слов у Алисы всё внутри затрепетало и зазвенело. На фоне недавних Пашиных дифирамбов в адрес Алисиной устойчивости к голоду его новое заявление прозвучало намёком. Алиса понадеялась, что Паша сейчас не намекает на то, что его слабости могут быть скомпенсированы Алисиными сильными качествами. А её слабости его сильными качествами. Если у них будут дети. Какие у них могут быть общие дети, если у него есть другая девушка, а она влюбилась в поцеловавшего её незнакомца? Алиса снова и снова напоминала себе это. Хотя иногда это совершенно уходило куда-то в тень. Настолько было уютно с Пашкой. Алиса посчитала, что это результат многолетней привычки. Чтобы увести тему со скользкого направления возможности заведения общих детей и чтобы поддержать Пашу, искренне озабоченного преувеличенностью своего аппетита, Алиса отметила: — Паша, тебе ни к чему думать о своих слабостях. — Почему? — Потому что твои слабости — мелочь по сравнению с твоими достоинствами. — Какими? — Ты благородный, великодушный, чуткий, отзывчивый, искренний, честный. И многое, многое другое. — Да? Я такой? — Да. К тому же ты как биолог знаешь, что иногда именно в слабости бывает залог и силы. В том числе из-за сцепленного наследования качеств, гены которых расположены в одной и той же хромосоме, а тем более в соседних локусах. — В чём? — Ну в соседних участках ДНК. Паш, ты же знаешь. — Да, спасибо, уже вспомнил. Сам не знаю, что это со мной. Это ты так действуешь на меня. — Как? — Когда я с тобой, то всё остальное чуть ли не забываю. Вплоть до собственного имени. А сила в слабости… Это теоретически. А вот на практике… ну какая сила может быть в таком сверхаппетите, как у меня. — Не знаю. Может быть, ты именно благодаря такому аппетиту такой сильный и энергичный. — Ну разве что так. хоть какой-то прок. Но может у меня просто обмен веществ неэффективный. С холостыми циклами в противоположных метаболических путях. — Кто тебе такое сказал? — Алиса, для этого достаточно просто уметь читать. Вот я и вычитал в физиологии. — Нет, я не думаю, что в твоём случае дело в холостых циклах. — А в чём? — Тебе же говорили. В азартности и страстности твоей натуры, твоего склада личности.) ) Алиса не могла не улыбнуться. Настолько эти слова были точными. — Ну мне-то говорили. А вот ты откуда это знаешь? — А ты не помнишь, как твоя мама это рассказывала мне? — А… Ну может и рассказывала. Она тебя давно считает членом нашей семьи, словно ты ей родная дочь. Алиса понадеялась, что Паша имеет в виду, что её считают членом его семьи в том смысле, что к ней относятся, как к сестре Паши. А не в другом. — Я тоже очень ценю твою маму и её отношение ко мне. — Ты и запомнить умудрилась её слова про азартность. — А что тут умудряться-то. Я всё помню, что имеет хоть какое-то отношение к тебе. А особенно к твоей азартности, — Алиса тоже позволила себе капельку флирта. Тем более что её слова были чистой правдой. А то что это один Паша раз за разом отпускает ядовитые стрелы обольщающих слов и интонаций. Надо отплатить ему тем же. — Да? Очень мило с твоей стороны. — Ну ты же мой друг, — Алиса всё же попробовала нейтрализовать и разрядить оттенок флирта в предыдущей своей реплике. Паша в ответ только неопределённо хмыкнул. Он наконец-то устроился рядом в кресле, устремил взгляд на звёзды и даже замолчал. Скоро должен был наступить час темноты, когда звёзды выглядят особенно красиво.