Чужая

Сон ушел так же быстро, как и пришел. Мне приснились многие возможные ситуации, которые, если доверять записям в дневнике, происходили со мной. Некоторые события приводили меня в шок, а нескольким я даже ужаснулась. Когда во сне Макс пошла в салон красоты, чтобы проколоть третью дырку в ухе, мое тело прочувствовало боль, а сознание вернулось ко мне. Я чувствовала, как чья-то рука гладила мой живот, из-за чего немного напряглась, на что лежащий рядом человек усмехнулся. — Плохой сон? — тихий, наполненный заботой голос раздался около уха. Хлоя заправила прядку волос, попавшую мне на лицо, и провела большим пальцем по скуле и подбородку, возвращая ладонь мне на щеку. Ее действия вначале вовсе сбили меня с толку, только позже я вспомнила, что Макс писала в дневнике что-то о «другой» Хло. Может сейчас как раз тот случай, и мне посчастливится узнать больше? Медленно разворачиваюсь в сторону девушки всем телом, встречаясь взглядом с ее голубыми омутами, излучающими нежность и… печаль? Только я собираюсь задать вопрос, как Прайс легко целует меня в приоткрытые губы. Ну и как мне реагировать?! Черт, что же делать? Не придумываю ничего лучше, чем ответить на поцелуй. Почувствовав это, синевласка кладет свою руку мне на талию, притягивая меня чуть ближе. Она не делает решительных действий, словно давая мне привыкнуть. Спустя несколько секунд мы отпрянули друг от друга. Глаза Хлои поблескивают в полумраке комнаты, делая ее еще больше похожей на демона. — Соскучилась по мне? — спрашивает она, пробираясь рукой под мою майку. Как я могла забыть, в каких мы отношениях? Ну, уж нет, теперь ты не сможешь мной пользоваться, Хло! Отталкиваю девушку от себя, упираясь спиной в стену. Та недовольно хмыкает и с ноткой презрения во взгляде смотрит на меня. — Я не резиновая кукла, Хлоя, — приподнимаюсь на локтях, переходя в сидячее положение. — И уж никак не игрушка для твоего удовлетворения. — Ты моя, Макси, — хмыкая, произносит девушка, удобно устраиваясь на кровати и смотря на мою спину. - Была, есть и будешь только моей. — Все, ты начинаешь меня раздражать, Прайс, — шиплю сквозь сжатые зубы и разворачиваюсь к ней. — Я не твоя, и больше никогда таковой не буду. — Так ты признаешь, что была моей, — самодовольная улыбка расплывается на лице синеволосой, из-за чего мое терпение не выдерживает, и я резко вдавливаю ее плечи в матрас, присаживаясь ей на пояс. — Нет, ты меня не поняла, Мисс Самоуверенность, — наклоняюсь к ней максимально близко, замечая, как пляшут чертята в ее глазах. — Я не была, не являюсь и не буду твоей ни-ког-да. Шепчу ей последнее слово прямо в губы, чувствуя, как сбивается ее дыхание. Никогда не могла устоять перед ней, тем более в этот момент, когда вижу столько вожделения в ее глазах. И я срываюсь, впиваясь в желанные губы грубым поцелуем. Ответ последовал незамедлительно. Это уже точно был не тот невинный поцелуйчик после сна, действие больше походило на яростное сражение за первенство. Почувствовав холодные руки на своей спине, кусаю ее нижнюю губу практически до крови и отодвигаюсь. Хлоя недовольно стонет, когда я убираю руки девушки, зацепляя их над головой. Она внимательно следит за каждым моим действием, пока я не начинаю покрывать поцелуями ее шею, двигая бедрами взад-вперед на ее промежности. Синевласка уже не может сдерживать стоны, которые мне удается приглушать в поцелуях. Когда начинаю осознавать, что и сама возбуждаюсь, слезаю с девушки. Она недовольно вздыхает, смотря, как я отхожу к шкафу. — Что это еще за «возбудим и не дадим»? — Прайс переворачивается на бок. В глазах недовольство, а тело еще немного подрагивает от неудовлетворенности. Я же в то время достаю из гардероба что-то более менее похожее на спальную одежду и спокойно себе переодеваюсь. Слышу, как скрипнула кровать, и спустя секунду Хлоя уже стоит около меня. — Это мой девиз специально для тебя, — натягивая до конца футболку с совой, прохожу к рабочему столу. — Может быть, он поможет мне перестать быть твоей подстилкой. — Подстилкой? — переспрашивает синеволосая, замирая на месте. — Ты считаешь, что являешься для меня только игрушкой на ночь, так тебя понимать? — А ты хочешь убедить меня в чем-то другом? — вопросительно изгибаю бровь, полностью разворачиваясь на стуле к девушке. Та стояла с застывшим на лице шоком. Она явно не ожидала таких слов, выглядя растеряно, но быстро пришла в себя. -Ладно, — девушка нервно поправила свои волосы рукой, — тебя нет смысла переубеждать. Только ответь, — она подошла немного ближе и посмотрела в глаза, — кто я для тебя? Надзиратель, не знаю. Может, ты считаешь себя моей сексуальной рабыней? Хлоя нервничала, что было видно по ее трясущимся губам, но Прайс упорно делала вид, словно это всего лишь злость. Я смотрела в глаза, что источали злость, страх и надежду, путали меня еще больше, выворачивали мою душу наизнанку. Мне никак не удавалось подобрать нужных слов, из-за чего я начинала нервничать сама. Синеволосая выходила из себя, что пугало, поэтому надо было что-то сделать прямо сейчас. Что-нибудь, что-либо сблизит нас (если такое существует), либо наоборот разлучит. Под силу мне был лишь второй вариант. — Ты никто мне, Хлоя, — я опустила голову, разглядывая черточки на линолеуме. В комнате повисла тишина, которую никто не стремился разбавить. Мне было страшно увидеть реакцию Хло на мои слова. Я уже сто раз мысленно убила себя разными способами. Спустя минуту, которая длилась ужасно долго и проходила в нерушимом молчании, девушка подошла ко мне, медленно приподнимая мое лицо за подбородок. На ее щеках высохли две дорожки о слез, размазавших тушь, а глаза внимательно всматривались в мои. — Повтори это, Макси, и я уйду, — она говорила так тихо, пытаясь скрыть нотки надежды. Из моих глаз хлынула соленая жидкость, которую я точно не смогу остановить. Моя рука уже потянулась к ладоням Прайс, но вовремя легла обратно. Мне так хотелось коснуться ее лица, сказать, что все мои слова — полная ложь, но в голову возвращается осознание наших отношений. Но все же, должна ли я снова повторять эти слова, не совершаю ли этим огромную ошибку? Почему мне никто не может ответить? Мои слезы скатываются к подбородку, продолжая свой путь по запястью синевласки, что медленно нагибается к моему лицу. Она оставляет на моих губах еле ощутимый поцелуй, после чего возобновляет зрительный контакт. Соберись, Макс. Набираю немного воздуха в грудь. — Ты никто мне, Хлоя, — и что-то разбивается в ее глазах. Девушка отводит взгляд и, разворачиваясь, идет к двери. Я смотрю ей в след и не могу успокоить рвущиеся рыдания, которые вот-вот выльются наружу. Фигура Прайс замирает в дверном проеме, и до моих ушей доносится еле слышный шепот, который, видимо, не должен был достигнуть меня. — Я люблю тебя, Макси, — и дверь в комнату закрывается, полностью разделяя нас. Я продолжаю смотреть на проклятую доску, словно виня ее в том, что она отделила меня от синевласки. Слезы ручьями бегут по щекам, а из горла вырываются всхлипы и стоны. Кое-как доползая до кровати, замечаю в ее подножье черную кожаную куртку. Залезаю полностью под одеяло, утаскивая вещицу с собой. Что же я наделала? Зачем? Прижимаю кожанку к себе, вдыхая родной запах, который тоже практически не меняется во всех вселенных. Только в одной из них он был без нотки табака, но так пахла не моя Хлоя. В той, где я убила моего ангела, что так мучился, медленно умирая, подобно сгорающему мотыльку. Продолжая сжимать в объятиях вещь, я вновь проваливаюсь в мир снов, и снова от усталости, и опять из-за слез.