День 21
Воскресенье приносит солнечный свет и теплую погоду, словно сейчас последний день лета. Оно так же приносит Гарри, всё ещё сидящего на кухне Луи, и самого шатена с огромной улыбкой на лице. В субботу завтрак постепенно превратился в прогулку по Эппинг-Форест, которая превратилась в ранний ужин, который превратился в поход в паб с Лиамом и Зейном, который затем превратился в медленные поцелуи и нежелание позволить Гарри уйти. Ну, Луи и не позволил. Он предложил, чтобы Стайлс остался у него, поскольку от паба до дома шатена было ближе, так что он заработал ещё одну ночь, полную удовольствия от сна с парнем и пробуждения в его густых кудрях. Они тратят целое утро впустую, лёжа в постели и обмениваясь мягкими прикосновениям и нежными поцелуями. Или тратят утро мудро, как кому кажется. В половине двенадцатого, Гарри вытягивает их из гнёздышка, настаивая, что они должны сделать что-то забавное. Они завтракают тостами с авокадо с хрустящей панчеттой (п.п. - разновидность бекона), которые Стайлс готовит на скорую руку и абсолютно уничтожает этим Луи, запивая их чаем; сейчас же Гарри стоит у дверей, практически дрожа от энтузиазма. Он все еще в одежде Луи, в джинсах, которые слишком коротки ему, но которые он решил завернуть ещё выше, так что теперь ткань доходит лишь до середины голени, и в старой рубашке, купленной шатеном несколько недель назад. Гарри влюбился в неё с первого взгляда, так что Томлинсон даже не собирался забирать её. Он выглядел привлекательным, и Луи считал несправедливым то, что они идут гулять вместо того, чтобы провести день дома, исследуя голени и лодыжки Гарри без одежды. У него не было кинков до этого момента, но аутфита парня достаточно, чтобы возбудить любого. Как только они выходят на улицу, Гарри переплетает их пальцы. Руки парня большие, пальцы длинные и тощие по сравнению с пальцами Луи, но когда они соединяются вместе, создаётся ощущение, что они были созданы друг для друга. Луи обычно не любил держаться за руки. Он считал это непонятным и нелепым, всегда думал, куда положить руку, чья ладонь должна быть сверху, можно ли сжимать её, но с Гарри всё это, казалось, не имело значения. Они приближаются к Форрест-Роуд, где Стайлс ведёт их к зданию, которое раньше Луи не замечал. Оно широкое и высокое, словно из штата Джорджия, а вывеска на нём гласит, что это была галерея Ульяма Морриса (п.п. - английский поэт, художник, издатель, социалист. Крупнейший представитель второго поколения «прерафаэлитов», неофициальный лидер Движения искусств и ремёсел). Волнение Гарри только росло, пока наконец он не стал подпрыгивать на носочках и улыбаться так, словно он только что выиграл лотерею. - Я люблю это место, Лу. Он жил здесь, в этом доме, - глаза парня сияют, как костры, они просто искрятся из-за желания показать галерею Луи. Шатен так отчаянно хотел разделить его страсть, изучить все, что Гарри хотел ему рассказать, впитать истории и его энтузиазм, как губка. - Хорошо, я ничего не знаю о нём кроме того факта, что у моей мамы раньше были цветочные занавески его дизайна, но научи меня всему, Стайлс. Я хочу быть экспертом к тому времени, как мы выйдем отсюда, - лицо Гарри вытягивается, и он улыбается ещё шире из-за возможности разделить с ним свою страсть. И полтора часа спустя Луи знает о деревянных чурбанах, гобелене и движении прикладного искусства больше, чем он когда-либо хотел знать. Он вслушивался в каждое слово, очарованный интересом Гарри, который не останавливал свой разговор ни на секунду. Пока они находятся в саду галереи, Гарри вспоминает о политическом присоединении Морриса; как он был членом-учредителем британского социалистического движения и был направлен помочь людям, менее удачливым, после учёбы в Стаффордшире и наблюдения, как «живёт другая сторона города». Это было замечательно, Гарри весь сиял, делясь чем-то, что он по-настоящему любит. Луи был таким же, когда говорил о музыке. Была ли это старая группа, которую он собрал и любит уже многие годы, или же только что обнаруженный крупный потенциал. Луи мог говорить об этом в течение многих дней, в доказательство тому тот случай, когда какой-то идиот на вечеринке дал ему пульт, возможность контроля плейлиста и микрофон. Они оказываются в пабе, пиво стоит на столе между ними, пока они болтают и смеются. Луи едва мог поверить, насколько он удачлив, что этот мальчик появился в его жизни. - Ой! Томмо! - кричит Лиам с бутылкой крюшона (п.п. - холодный десертный алкогольный напиток) в руке. - Время для выпивки, так что выходите на улицу и присоединяйтесь к нам, развратники! Их встречают смех и объятия, когда они выходят наружу и видят друзей Луи. Стол наполнен лёгким завтраком и пустыми стаканами, и все весело кричат, когда Лиам возвращается с полным напитка кувшином. - Итак, - невинно спрашивает Гарри, но искорки в глазах противоречат его тону. - Как ты и Зейн познакомились? - казалось, что на этот раз Лиам находится достаточно далеко, чтобы помешать Зейну рассказать их историю. Луи просто смотрит на них, словно наблюдает за летающим теннисным мячиком, перемещая взгляд с хитро выглядящего Малика на готового убить всех вокруг Пейна. - Лиам приехал на фотовыставку, частью которой были мои работы, - злобно усмехается Зейн. - Ты фотограф? - Гарри выглядел так же восхищённо, как ребенок Рождественским утром. - Не совсем, - Зейн захохотал от этой мысли. - Я модель, - Малик останавливается, и Луи смотрит на Лиама, который весь напрягся. Луи любит Зейна так сильно. - Я видел, как Лиам пускал слюни на мой член на фотографии в течение пяти минут, прежде чем я спас его от страданий и подошёл поздороваться, - Пейн невероятно краснеет, пряча лицо в руках. - Спас меня от страданий? Не думаю, что это то, что произошло. Ты, возможно, сделал всё только хуже, - говорит Лиам, и смех раздаётся со всех сторон стола. Когда все затихают, Гарри возвращается к разговору. - Зейн, возможно, ты мог быть дать мне каких-нибудь... указаний? Я давно хотел научиться фотографировать, - он сильно сжимает бедро Луи, чем намекает ему, что это довольно-таки крепко связано с разговором, который у них только что был. Луи думает, что его румянец составляет отличную конкуренцию Лиаму.День 22
Понедельник Гарри встречает в собственной постели, холодной и без Луи. Он провёл всего два дня в постели парня, но, возможно, чувствовал, словно был там год, и теперь его сердце болело. Как можно соскучиться по кому-то так быстро? Чтобы физически скучать по их присутствию так, что даже заснуть без них не можете, а просыпаться хотите только в их волосах, разбросанных по подушке и пахнущих миндалём? Он вернулся домой вчера вечером, потому что ему нужно было переодеться и сделать несколько поручений по работе. В конце концов, он провёл с Луи все 48 часов, и некоторое расстояние, возможно, было бы только к лучшему. Ну, оно не было. Гарри знал, что это было началом любви, тем периодом медового месяца, когда ты хочешь быть со своей половинкой всё время. Но это чувствовалось чем-то другим. В глубине души это было похоже на что-то новое, что-то важное, что-то реальное. Именно из-за этого теперь он сидит за кухонным столом, уставший и угрюмый, скучая по своему парню даже при том, что увидит его уже через полчаса в метро, когда будет ехать на работу. Это последняя неделя Гарри в музыкальном магазине. Со следующего понедельника он будет работать с Мерлином полный рабочий день, что означает, что он будет начинать в десять, а не в девять, что значит, что он перестанет встречаться с Луи каждый день. Он знает, конечно, что все еще будет видеть шатена, но ему такие изменения казались слишком быстрыми. Что, если Луи отстранится от него, если не будет видеть каждое утро? Что, если он принесёт кофе для кого-нибудь еще в вагоне? Что, если кто-нибудь еще будет печь вкусности для Луи? - Господи, что с тобой случилось? - раздаётся весело-раздражающий голос Найла. - Ты проводишь все выходные со своим горячим парнем, с которым, между прочим, мог бы и меня познакомить, а у тебя лицо, словно кто-то кинул в твою маму дохлую рыбу. Перестань унывать, Кудряшка. Найл был прав, конечно. Он часто оказывался прав, но Гарри старался не показывать вид, что признаёт это, а то блондинчик бы зазнался. Стайлс провел самые невероятные выходные с самым невероятным человеком, а теперь сидит тут, думая и волнуясь о вещах, которые, вероятно, никогда и не произойдут. Он должен был что-то сделать. А сначала, например, выйти из дома. Гарри опаздывал. - Дерьмо, блять, дерьмо! Я опаздываю, Найлер, передай мне ту коробку? - парень бежит к двери, на ходу застёгивая рубашку на нижние пуговицы. Когда он прибегает к станции, он запыхался,его кожа покрылась потом, но он успел. Их электричка должна прибыть через одну минуту. Двери мира открываются. Мира, спокойствия и радости в лице мерцающего мальчика перед ним. Луи правда был похож на ангела с его сверкающей кожей и переливающимся цветом глаз. Гарри знал, что надолго запомнит эту картину, и будет вспоминать даже в самые тёмные моменты жизни. Как только Гарри садится, Луи переплетает их пальцы и мягко целует его. Каждый его нерв расслабляется от прикосновения, отпуская то чувство, что поселилось в нём, когда он ушёл из дома шатена. - Доброе утро, милый, - бормочет Луи в губы Гарри, прежде чем отодвинуться. Они находились в общественном месте, и обычно Стайлс не любил публичные поцелуи, но когда он был с шатеном, вокруг них словно образовывался пузырь, и остальная часть мира переставала существовать. - Утра, малыш, - Стайлс не хотел показывать так много нежности, но то, как засветилось лицо Луи, однозначно не разочаровало его. - Двойной эспрессо сегодня, ну, эм, я не очень хорошо спал вчера. Скучал по тебе, знаешь? Подумал, что тебе тоже может понадобиться дополнительный кофеин, - Луи звучит так робко, но так искренне. Гарри не привык к такому в отношениях. Обычно он был тем, кто отдаёт своё сердце человеку, который потом безжалостно кидает его на землю и растаптывает. Луи, казалось, обнажал себя так же, как и Стайлс, если не больше. Это было красиво и немного страшно одновременно. - Спасибо. Я тоже скучал по тебе. Глупо говорить это после двух дней, но... - Гарри затихает, просто пожимая плечами, когда не находит нужных слов. Он благодарил парня за кофе и за его открытость, потому что чувствовал себя в безопасности. Парень просто надеялся, что Луи знает, что он имеет в виду под своим бормотанием. - Я сделал кексы. С клюквой, с орехом макадамии и белым шоколадом, - Гарри передаёт ему коробку, хмурясь, когда Луи подозрительно смотрит на него вместо того, чтобы взять выпечку. - Ты сделал их? Г, ты не мог приехать домой раньше девяти. Пожалуйста, скажи мне, что ты купил их, а не бодрствовал до утра? - просьба в голосе Луи почти заставляет мальчика соврать. Вместо этого он слегка пожимает плечами и прижимает стаканчик с кофе к себе. - Как ты и сказал, не мог заснуть, - он почти шепчет это, и Луи наклоняется, чтобы оставить поцелуй около мочки его уха, так что всё хорошо. «Спасибо», - шепчет он в кожу Гарри. - Допивай кофе, а потом поспи, мы же не можем допустить, чтобы ты пропустил свой утренний сон, не так ли? - Томлинсон отстраняется и в шутку тыкает Стайлса. Лицо Гарри, вероятно, расширилось, потому что Луи взрывается в смехе. - Ты сейчас намекнул, что мне поможет только сон? - он дуется, всё же неспособный спрятать свой влюблённый взгляд и улыбку, которая украшает лицо. - Я бы никогда так не сделал! - Луи в притворном шоке прижимает руку к груди, прежде чем захихикать мгновение спустя. Когда они, наконец, оба прекращают смеяться, Луи гладит его плечо, забирая чашку и поворачиваясь так, что Гарри легко сворачивается на его груди. Это было самым привлекательным предложением на свете. А ещё взгляд шатена был полон обожания. Стайлс прижимается к нему и перестаёт волноваться. Не имеет значения, если всё происходит слишком быстро. Они чувствовали себя хорошо, а это всё, что важно.День 23
Кудряшки, цитрусы и теплый мальчик окружили Луи. Когда он открывает глаза, он думает, что всё ещё спит, потому что лежит в мягкой, но не своей постели, в объятиях мальчика, которого называет своим. Зеленые глаза Гарри смотрят прямо на него, их лица находятся близко друг к другу, и он осознаёт, что это реальность, даже если он все еще не может поверить в свою удачу. Они должны были встретиться с группой накануне ночью. С той, с которой Луи работал, и которую фирма Гарри начала продавать. Поездка домой в метро была одной большой сексуальной напряженностью после ночи, которую они провели вместе, но до сих пор с незнанием, могут ли они выражать свои чувства публично, например на работе Луи, и в конце концов шатен не выдержал и прижал Гарри к двери пустого вагона, силой вжимаясь в его бёдра. И так как Томлинсон понимал, что они должны поговорить о том, кто они друг другу и кто может об этом знать, он был только рад отложить этот разговор на потом. На остановке Гарри физически вытягивает Луи из вагона, его щёки горят, а в глазах плескается возбуждение. Они падают, когда проходят через турникет, хихикая и не желая отпускать друг друга ни на секунду. Это усложнило их задачу с выходом из метро, но они её всё-таки осилили. Пока они шли по дороге домой, у Луи было такое чувство, что он способен на всё. Словно когда рука Гарри находится в его собственной, он может сделать что угодно, быть кем угодно, пойти куда угодно. Они танцуют на улице, постоянно целуются и кричат в ночное небо, что единственное, в чём они нуждаются — это друг в друге.***
К тому времени, когда они закрывают входную дверь Гарри, рубашка Луи практически расстёгнута до пупка, а у Стайлса и вовсе полностью, открывая такой невероятный вид, что шатен не может оторвать взгляда. Они опускаются на кровать, горячая кожа, прижатая к горячей коже. Грубые пальцы на тонких бедрах. Острые зубы на накаченных мышцах. Мягкие губы на ключицах, тазовых косточках и лопатках. Луи хочет так много, хочет почувствовать Гарри столькими способами, какие только существуют. Но Гарри дразнится. Он медленно раздевает Луи, целуя, помечая и кусая всё его тело. Когда он добирается до джинсов, Томлинсон задыхается, находясь на грани нервного срыва. Он сдается, умоляет, просит сделать хоть что-нибудь, правда, что угодно, ему просто нужно большего. Сильные руки Гарри находят его бедра, легко переворачивая Луи на спину, раздвигая ноги и устраиваясь между ними. То, как он рассматривал задницу шатена, было просто чудом, Луи до сих пор вспоминает этот взгляд. Томлинсон привык к парням, ценящим его задницу, у него была весьма неплохая задница, но Гарри просто любил её. Он удовлетворял её пальцами, зубами, губами и языком. Каждое прикосновение заставляло Луи чувствовать себя всевышним, неким королём. К тому времени, когда язык Гарри достигает дырочки Луи, тот едва не кончает. Когда Стайлс облизывает её, Томлинсон выгибается так сильно, что почти падает с кровати. Восхищенный стон Гарри вибрирует около его сжатых мышц, и Луи стонет в ответ. - Гарри, я клянусь Богу, если ты сейчас же не прекратишь дразниться... - выпаливает шатен, не в силах продолжить угрозу, когда мальчик входит в него языком. Луи не стыдится признать, что он в тот момент запищал. - Что будет, Лу? Что ты мне сделаешь? - голос Гарри тёмный, сломанный, наполненный непреодолимым желанием. - Просто блять сделай это. Пожалуйста, Гарри, пожалуйста, - умоляет Томлинсон, расслабляясь, когда кудрявый парень смеётся, прежде чем вернуть рот туда, где ему самое место. Следующие пятнадцать минут Луи проводит в раю, пока Гарри медленно и не торопясь разрабатывает его языком и пальцами. Он хочет провести так всю свою оставшуюся жизнь. Гарри облизывал, засасывал, прикусывал. Он добавил смазку, непонятно где взятую, и медленно добавил палец справа от языка. Найти простату Луи парню не потребовалось много времени. Он мягко прикасается к ней подушечкой пальца, заставляя Томлинсона задёргаться и громче застонать. Шатен задумывается, можно ли умереть от предварительных ласк, когда тебя буквально доводят до края. - Гарри, Хаз, Гарри, - задыхается он. - Блять, чёрт, пожалуйста, а? Я готов, ты нужен мне. - Хочешь, чтобы я трахнул тебя, Лу? - голос Гарри низкий и соблазнительный, но все ещё невинный, и Луи удивляется, как он умудряется сохранять такой тон после вылизывания чужой задницы. - Если ты этого не сделаешь... - снова угрожает он впустую. Он всё равно не сможет ничего сделать. - Да? Ты хочешь, чтобы я заполнил тебя? Хочешь кончить от моего члена? Сможешь кончить, не касаясь себя для меня? - Гарри хватает его за волосы, поворачивая к себе и соединяя их губы в грязном поцелуе, когда заканчивает говорить. Луи стонет в облегчении, когда слышит звук разрываемой упаковки презерватива. Ему кажется, что проходит вечность, прежде чем Гарри прижимается к нему, входя в него. Член Стайлса огромен, Боже. Когда он входит полностью, Луи думает, что никогда больше не сможет научиться дышать. Гарри просто вытрахает из него весь кислород. - Двигайся, - шипит он. Если Гарри не послушается, Луи... он... он просто сгорит от желания, вот так вот. Стайлс двигается. Боже правый, он двигается. Каждый толчок будто идеально рассчитан, глубоко, грязно и точно по простате Луи. Глаза шатена закатываются, и он уже чувствует приближение оргазма, пока огонь охватывает все его мышцы, натянутые и измотанные. Все его нервы горят, как крупнейшая в мире энергосистема, он мог практически ощущать электричество, проносящееся через него, распространяясь от его простаты до нетронутого члена. - Готов кончить для меня? Кончить, даже не прикоснувшись к себе, Лу? - продолжает спрашивать Гарри, словно повторяя молитву. Луи дрожит, готовый провалиться в пропасть, и через несколько минут застигаемый оргазмом, чувствуя, словно падает вниз с высоты птичьего полёта без парашюта и возможности выжить. Его ловит Гарри. Самый сильный, замечательный и нежный Гарри, который обнимает его так, словно он сделан из хрусталя и может в любую минуту сломаться, если Стайлс отпустит его. Отчасти, Луи так себя и чувствует. Парень осторожно выходит из него, оставляя Луи чувствовать себя пустым и замёрзшим, словно он не может жить без Гарри, трахающего его, потому он очень хочет, чтобы Стайлс кончил внутри него. Гарри быстро прижимается к нему, шепча на ухо. - Просто хочу видеть тебя, малыш, ладно? Перевернись? - он помогает ему, подталкивая руками и поднимая, и когда шатен опускается на спину, Гарри снова заполняет пустоту в его заднице. Луи был таким чувствительным, каждый толчок заставлял его разрываться на части. Словно толчки землетрясения. Однако, Луи никогда раньше не хотел быть таким оттраханым. Их взгляды встречаются. Глаза Гарри тёмные, с похотью, но Луи видит нежность, плавающую в них, в которой тут же тонет. Это говорит о том, что Стайлс чувствует тоже самое, что и Томлинсон. Что слово на Л не было таким страшным и неуместным. Это говорило о правильности и привязанности, и это осознание отдаётся в члене Луи, который снова начинает твердеть. Чёрт, он же уже не подросток. Ему даже не двадцать. Его никто давно не доводил до двух оргазмов, но он был уверен, что этот красивый ангел волне мог. - Блять, Лу. Ты можешь кончить ещё раз? Детка, пожалуйста. Такой удивительный, такой потрясающий для меня. Такой хороший, - выдыхает Гарри ему в рот, тут же целуя. Их рты лениво двигаются в унисон толчков Стайлса. Рука кудрявого опускается между ними, обхватывая чувствительный и нуждающийся член Луи. Его сперма покрывает его пальцы, но Гарри не останавливается, а лишь вновь пытается довести его до края. - Малыш. Давай, кончай, пожалуйста, - просит он, и Луи знает, что не сможет отказать ему. Он знает, что Гарри хочет почувствовать его оргазм, прежде чем кончить самому. И это всё, что нужно Луи для того, чтобы кончить во второй раз. - Гарри, блять, ты такой чертовски прекрасный. Давай, Гарри, трахни меня, кончи для меня, давай, - и Стайлс кончает. Каждая мышца в его теле напрягается, и Луи кусает его губу, зарабатывая громкий стон и хныканье, пока кудрявый изливался внутри него. Гарри падает на шатена, и несколько минут они просто лежат, восстанавливая дыхания и прижимаясь друг к другу так близко, как только могут. Наконец, Гарри вытаскивает свой член из задницы Луи, вытирает их, и они ложатся в кровать, проваливаясь в свой самый лучший сон.***
Так что сегодняшним утром они просыпаются вместе, окружённые счастьем и друг другом, все ещё чувствуя горячие прикосновения к своей коже и чувствуя запах пота и желания. Они принимают душ вместе, не переставая касаться другого тела. Теперь Луи пахнет гелем для душа Стайлса — цитрусами и любовью. Мысль о том, что он будет пахнуть, как его мальчик, весь рабочий день, заполняет его сердце теплом. Он чувствует себя любимым и значимым. Полчаса спустя они спокойно сидят в вагоне поезда. У них дерьмовый кофе из крошечного магазинчика на Блэкхорс-Роуд, и булочки они тоже покупают, но когда рука Гарри находится в его руке, а девочка с каблуками в сумке подмигивает ему, словно знает всё, что происходит, Луи чувствует себя самым счастливым человеком на Земле.День 24
- Гарри? - вопрос вырывает его из сна о золотой коже с запахом миндаля. Он ворочается, теряя картинку своего красивого мальчика и его восхитительного тела. Но когда он понимает, кто задал вопрос, тут же подпрыгивает на кровати. Этот самый мальчик и разбудил Гарри слишком рано для такого утра, что было плохо, но рука, медленно дрочащая его член, была определённо хороша. Гарри борется со сном, привыкая к дневному свету. На лице Луи улыбка даже в столь ранний час. - Гарри! - повторяет Томлинсон. Он прижимается носом к его уху, и Гарри кажется, что оно на прямую соединено с членом. Парень медленно открывает глаза и смотрит на мальчика с улыбкой. Но его зрачки расширяются, когда он видит, как стонет Луи, закидывая голову назад. Он опускает взгляд вниз и понимает, что руки парня заняты... Ох. Воу. Блять. Рука Луи изогнута за спиной, пока он медленно, но верно раскрывал себя пальцами для члена Гарри. - Я почти готов, Гарри. Трахнешь меня хорошо, да, Г? Настроишь меня на правильное настроение в течение всего дня? Во мне уже три пальца, и я... чёрт! - Луи явно достал до простаты, так как его тело напрягается, и он наклоняется вперёд. Гарри больше не хочет спать. Если он сейчас же не коснется этой задницы, он просто напросто умрет. - Луи, - задыхается он едва в состоянии расслышать собственные слова из-за непристойных звуков, которые издаёт парень. Его пальцы так прекрасно растягивают его для Гарри. - Нуждаюсь в тебе так сильно. - Мхм, я знаю, малыш. Хотел связать тебя, а затем объездить и кончить. Оставить тебя, желающим меня, на весь день, без единого намёка на удовлетворение, - слова Луи подливают масло в огонь, заводя Гарри всё больше и больше, заставляя дрожать в предвкушении, пока он опускает руку на свой член. - Нет. Это мое. Это для меня, - Томлинсон с негодованием шлёпает его по руке, и он даже не спорит, ведь он и правда весь создан для Луи. Было бы здорово быть его бесконечно. Шатен буквально разрушил его после двух жарких ночей и одного минета. Невыносимо. Гарри убирает руки к спинке кровати, чтобы случайно к себе не прикоснуться. Затем он смотрит на лицо Луи — шедевр искусства. Желание нахлынуло на него, смешанное с чем-то опасным. Стайлс так сильно хочет его, член пульсирует, требуя оказаться в своём положенном месте (ака в Луи). Он требует, чтобы они соприкоснулись, отдали друг другу всё тепло и просто насладились чужими телами. Гарри ухмыляется, наблюдая, как Луи теряет самоконтроль буквально на секунду, тут же возвращая его на место. Шатен старается выглядеть так соблазнительно, как только может. Он специально выгибает спину, напрягает бицепсы, сгибает пальцы, открывает рот и стонет, закрывая глаза и откидывая голову назад. - Луи, - бесстыдно хнычет кудрявый, абсолютно не заботясь, что звучит, как пятилетний ребёнок, не получивший любимой конфеты. По крайней мере, это работает. Глаза Томлинсона открываются и сосредотачиваются на члене Гарри, который твёрдым колом лежит у него на животе. Луи облизывает губы (он блять облизывает свои грешные губы ну Господи помилуй) , и последняя выдержка Гарри выпрыгивает в окно, так что он умоляет Луи, умоляет и умоляет, пока тот, наконец, не жалеет его. - Хорошо, детка. Я объезжу тебя, ага? - он уже раскатывает презерватив по члену Стайлса, и каждое прикосновение — смесь из огня и льда, и он не может вымолвить ничего, кроме луилуилуи. Когда Луи, наконец, опускается на Стайлса, ему кажется, что вокруг него поет хор ангелов. Если это не рай, то, по крайней мере, какая-то секта. Только он был единственным её участником, потому что больше никто и никогда не сможет насладиться ощущением задницы Луи на их члене. Он-то об этом позаботится. Он смотрит. Он смотрит и стонет от того, как мышцы Луи перекатываются под золотистой кожей, когда тот скачет вверх и вниз на Гарри. Ритм, который установил шатен, был медленным и дразнящим, пока тот глубоко насаживался на член. Это была пытка, настоящая пытка, и Гарри думал, что просто умрёт. Ну, он хотя бы погибнет от наслаждения. Руки Луи располагались на груди Гарри, и он использует их, чтобы помогать себе подниматься и опускаться, пытаясь достать до собственной простаты. Гарри ерзал на месте, потому что Луи был таким... потерянным на его члене, и думал только о том, как бы кончить и не лишиться рассудка. - Можно мне дотронуться до тебя, Лу? - спрашивает Гарри, так и не опустив руки со спинки кровати. Глаза шатена открываются, и он смотрит на него таким взглядом, словно пробыл в пустыне несколько лет, а Гарри — единственный источник воды, попавшийся ему на пути. Он выглядит голодным, нуждающимся, сумасшедшим. - Нет, - ошеломляет он кудрявого одним единственным словом, даже не останавливая движений. Гарри был шокирован, он был уверен, что Луи готов кончить и наверняка захочет помощи в виде руки Стайлса на его члене, доводящую парня до оргазма. Но Томлинсону не нужна была его рука, потому что через несколько мгновений, прыжков и выгибаний спины, Луи кончает, трясясь так, словно сидит на электрическом стуле. Гарри едва справляется с таким видом, со стонами, что издаёт парень, и он чувствует, что рай объединился с адом. Стайлс кончает секунду спустя, притягивая Луи в свои объятия. Они лежат, запутавшись в конечностях и дыхании друг друга. Они обнимаются, обмениваются парой тихих слов, что почти так же интимны, как и только что произошедший секс. Гарри просто хочет навсегда остаться в этой кровати, догорая в этом пламени, но его будильник вовсю начинает звенеть, и они встают, чтобы начать собираться на работу. Двадцать минут спустя, после душа, в котором Луи удостоверился, что Гарри везде чистый (используя, конечно, свой язык, ну вы же понимаете), они сидят на кухне. Цветочный чайный аромат витает вокруг них, пока они тихо сидят, думая о том, что чувствуют, что думают, и как себя ощущают. - Доброе утро, Луи! - раздается радостный голос Найла, который разрезает их комфортную тишину. - Повеселился утром? - Томлинсон краснеет так сильно, что у Стайлса не остается другого выхода, как вытащить его из дома и направиться к метро. К месту, где они впервые встретились и где всегда будут существовать только вдвоём. А с Найлом он поговорит позже.День 25
Луи ломает их систему. Вместо того, чтобы купить им с Гарри кофе в Eat 17, как обычно, он встаёт пораньше и идёт в Starbucks. Кофе, может быть, там точно такой же, но шатен чувствует, что сегодня ему поможет только Starbucks. У Луи есть план. Третья версия Плана Лиама. Вчера вечером они вместе сели и обсудили Зейна, Гарри и всё, что происходит на работе. Они съели пиццу и разработали очередной План. Лиам покинул его дом со своим Планом, который заключался в том, как и где он скажет Зейну, что любит его (даже если и считает, что ещё слишком рано для этого). Луи же считал, что если Малик достоин любви Пейна, у него есть право знать об этом. Знать о том, что он любим. Лиам не отставал от плана Луи, правда теперь он не требовал заглавной буквы или товарного знака. План был простым, но важным. Пейн сказал, что если Зейн имеет право знать, то Гарри тоже заслуживает честности. Томлинсон не собирался говорить ему это в лицо, но он ощущал это, тогда почему бы и нет? Прошло меньше трех недель с тех пор, как они заговорили. Меньше четырех, как они с Лиамом разработали План, а Луи чувствовал, как кардинально поменялась его жизнь. Гарри Стайлс ворвался в неё, выбил почву из под ног шатена, а затем поймал его, прежде чем тот успел удариться о землю. Да, Гарри определённо заслуживал ещё одного плана. Таким образом, Луи стоит в очереди в Starbucks, нетерпеливо ожидая объяснить свой необычный заказ баристе. Кафе пахнет сожженными бобами и убежавшим молоком, но если это сработает, Луи купит акции в фирме и изменит свой взгляд на кофейню раз и навсегда. Десять минут спустя он уже едет в метро. Он чувствует себя точно так же, как и двадцать пять дней назад, когда впервые был полон решимости заговорить с Гарри. Точно так же, как и двадцать четыре дня назад, когда Стайлс впервые заснул на его плече, проваливаясь в мир снов. Точно так же как в тот день, когда Луи впервые принес кофе для мальчика, и бабочки в его животе метались из-за нервов показаться дураком. Томлинсон нервничает так и теперь, дважды проверяя их стаканчики, ожидая, когда они уже подъедут к станции Гарри. Поезд трясет, и тоннель кажется бесконечным, и Луи всё накручивает себя, что это глупо и бесполезно. Но, когда двери открываются, шатен чувствует, как все темные мысли исчезают. Он видит светящегося Гарри, они делят мягкий поцелуй и быстро обнимаются, прежде чем Стайлс садится, и рой бабочек наполняет живот шатена от мысли, что он собирается сейчас сделать. - Доброе утро, Лу, - усмехается Гарри со своими яркими глазами и глубокими ямочками, появляющимися каждый раз, когда он смотрит на Луи. - Утра, малыш. Скучал по тебе вчера, - шатен чувствует, как любовь прямо-таки читается на его лице, и он даже не пытается это скрыть. Он, так или иначе, собирался это только усилить. - Маффины с клюквой и отрубями, - Стайлс передаёт коробочку, как всегда с застенчивой улыбкой на губах. Независимо от того, насколько выпечка Гарри была хороша, он всегда был скромен, и это заставляло Луи переставать чувствовать биение своего сердца. - Звучит чертовски вегетариански, Хазз, - дразнится парень только для того, чтобы увидеть, как кудрявый краснеет. - Но если кто и будет способен сделать такую еду вкусной, то только ты, милый. Луи глубоко вздыхает, плотно обхватывая стаканчики двумя руками, когда замечает, как насмешливо Гарри смотрит на них, задаваясь вопросом, почему шатен все еще не предложил ему один. - Г, я, хм, я... - он делает паузу, чувствуя пульсацию в животе. - Ты очень сильно мне нравишься, - лицо Гарри освещает улыбка, настолько яркая, словно свет фонаря, включенного на холодной и темной улице. - Ты мне тоже очень нравишься, Лу, - и благодаря его тону Томлинсон понимает, что Гарри понял, что тот имеет в виду, он прочитал между строк все, что хотел сказать Луи. Шатен наклоняет голову, кидая последний взгляд на стаканчик, прежде чем передать его Гарри. Он опускает свой взгляд вниз, не смотря на то, как тот исследует надпись на стаканчике. Он слышит, как парень пищит, прежде чем чувствует, как его руку сильно сжимают. - Да, Лу. Миллион раз да, - он ловит губы парня поцелуем, и через несколько минут слышат резкий кашель рядом с ними. Они отстраняются, и Луи смущается, но только до того момента, как смотрит на девушку с каблуками в сумке, видит её добрые глаза и теплую улыбку. - Извините, что прерываю, но вы двое не можете быть такими чертовски милыми, восхитительными и прекрасными и не сказать мне, что написано на этом гребанном стаканчике, - она выглядит действительно расстроенной, что прервала их, но её вопрос заставляет Гарри улыбнуться ещё сильнее. - Тут написано: «бойфренды?».