Спасибо за рыбу!

Скользкий вопрос. Очень скользкий. С одной стороны — я совершенно не хочу, что бы земляне покидали Землю, а тем более — предпринимали попытки выйти на контакт с галактикой. Хотя это и без них сделают, одной Силе известно, во что выльются их действия. Лучше сохранить статус-кво. С другой стороны — сейчас мне необходимо устроить большую шумиху вокруг космоса. Люди к этому восприимчивы, это показывают в новостях, даже враги по информационной войне будут вынуждены признать важность. Космос… в России с ним было плохо. Передо мной было три перспективных проекта для освоения космоса — электромагнитная катапульта, башня Циолковского и аэрокосмический самолёт. Все три проекта могли дать нужный результат… Скользок вопрос, потому что как объяснить людям на земле, что в галактике их не ждут с распростёртыми объятьями? Что уж точно не будет пафосного «первого контакта», с рукопожатиями и тому подобным официозом? Что к ним отнесутся как к аборигенам, вылезшим из своих джунглей в большой мир? Пожалуй, переоценка своей значимости, из «Мы центр вселенной», которая бывает у тех, кто ещё не контактировал с другими, а тем более — более развитыми цивилизациями до «Не бейте нас, мы хорошие» — это самый жёсткий период в жизни каждой планеты. Мне бы очень не хотелось, что бы земляне, в приступах гордыни и самомнения нарвались и спровоцировали конфликт между Асгардом и Крии, став в очередной раз полем боя между двумя развитыми цивилизациями. Мне нужно было залегендировать свои возможности по выводу спутников, к тому же космос — это великолепнейший источник дохода. А уж про то, какое влияние на людей имеет освоение космоса… даже в Империи миссии в другие галактики производили впечатление на всё общество. Есть внутри человека что-то такое, что не даёт ему усидеть на месте, что толкает его к звёздам. Какой патриотический подъём у людей был во время полётов Гагарина, полётов на луну… и главное — деньги тратились не на убийства, а на науку, на технику, реальную технику, многие из исследований по космосу привели к революции в авиации — ведь современные земные широкофюзеляжные авиалайнеры, экономичные двигатели — не с неба упали, они стали возможны благодаря исследованиям в космической области… Я стоял на бетонных плитах аэродрома, перед обломками Бурана, тщательно собранными и привезёнными. Их уложили под навес, но тем не менее, оставили как есть. Такую страну просрать — это талант нужен! Рядом стоял «Корвет» — маленькая, смешная копия бурана. Спускаемый модуль, который должен садиться по-самолётному… Интересная штука, космическая табуретка с моторчиком. В отличии от Бурана — корвет создали в Абстерго, по чертежам, купленным у Роскосмоса. Надо признать, что нечто похожее было и на Ксандаре, и называлось оно — одноразовый спасательный модуль. Было чуть подлиннее, что бы вместить больше людей и стояло на большинстве кораблей. Сейчас оно уже другое, но похожее. — Берси, ты понимаешь? — Да, командир. Необходимо начать освоение космического пространства, но предельно осторожно и с ограничениями. — Твои мысли? — Логичней всего было бы построить космическую башню, высотой в тридцать шесть тысяч километров, до геостационарной орбиты. Или космический лифт… — Но нерационально. — Да. Лучше всего — космический самолёт. — А «Буран»? — Исходя из настроений общества… лучше объявить о продолжении проекта. Однако, форма Бурана вполне неплохо подходит для легендаризации и освоения ближнего космоса… — Так, — я задумался, — нам надо построить космический корабль. Официально и прилюдно. Скажем, сначала мы сделаем космический самолёт, потом запускаем проект по постройке на орбите, скажем, около МКС, космического корабля, а потом отправим его куда-нибудь. — А двигатели? Топливо? Электричество? — Термоядерный реактор, электрореактивный двигатель. Пусть не на ускоренных частицах, как в моей броне и у Девы, но тем не менее, этого хватит, что бы доползти до Луны или Марса. Ещё бы, первый настоящий космический корабль, который может летать по космосу… — Мне начать проработку? — Нет, я это сделаю сам. Хочу, что бы корабль выглядел не слишком футуристично. Но начать следует с космического самолёта. — Командир, вы можете сделать его за день, между прочим. — И снова ты прав, — я улыбнулся, — космический самолёт я сделаю, но тем не менее, мне хочется, что бы ты тоже поработал. Необходимо взять проект «Буран», сегментировать его на части, так, что бы можно было его собрать воедино в космосе, и уже потом использовать как корабль для полёта… ну, хотя бы на луну. А ещё лучше — к астероидам и на Марс. Что у нас там в Солнечной системе полезного есть? — Железо, цветные и редкоземельные металлы, метан… — Ладно, это позже, — я отмахнулся, — сейчас главная задача — раструбить по всей стране, что Абстерго возрождает космонавтику и планирует до конца этого года высадку на луне. — Что, серьёзно планируем уже до конца этого года? — Ну да, а почему бы и нет? — я задумался, — главное — сделать космический самолёт, орбитально-региональный челнок. Буран я восстановлю и доделаю… его можно даже целиком брать, ведь космосамолёт можно сделать большим… впрок, так сказать.… * * * С этого началась эпопея. Хорошо, что у меня были собственные лаборатории для работы с помощью Силы! Изучение Бурана прошло за день, после чего я начал ваять космосамолёт. За основу взял космосамолёт М-19, конструкции Мясищева и приделал к нему более мощные двигатели, с меньшим объёмом топлива. Труднее всего было сделать теплоизоляцию, ведь заходить слишком далеко в этом не следовало. Но я её сделал, Берси нашёл в истории галактики один очень перспективный для этого материал… Многие узлы и детали космолёта пришлось взять от Ксандарских и имперских ранних челноков, благо, они были похожи как по функциям, так и по техническому уровню. Берси был прав — это самая лёгкая часть, дальше был Буран. Великий и Ужасный. Начал с металлов, уменьшив объём деталей набора за счёт более прочных материалов — углеродных нанотрубок, графена, дюрапласта… Мощный электрореактивный движитель был заменён на плазменный, требующий топлива, но тем не менее, вполне эффективный в космосе. Маневровые движки тоже, хотя в оригинале они были газовыми. Теплоизоляция корпуса — полная, а не сегментная, как на первом Буране… Внутренностей коснулись основные изменения. В Буране внутри было много всякого… оборудования. Иногда бесполезного, но тем не менее, у меня были другие представления о том, как должен выглядеть космический челнок. За рубкой пилота находился жилой модуль — спальные места, две штуки, сортир — одна штука. А за жилым модулем — рабочая зона. Рабочая зона могла быть обитаемой, могла быть необитаемой, с установленным в ней специальным облегчённым роботом, который мог выводить из корпуса или забирать обратно к себе спутники или ещё какие объекты. Никаких особых сложностей у меня не возникло, несмотря на недоступность галактических технологий. Прежде всего благодаря настраиваемости в широком диапазоне свойств материалов — наноматериалов, фуллеренов, а так же дюрапласта. Необходимости трястись над каждым граммом веса тоже уже не было, поэтому, хотя челнок и был облегчённым, он весил столько же, сколько оригинальный буран. И это при том, что масса набора — каркаса, самой тяжёлой части, вдвое меньше. Вокруг первого челнока я лазил неделю. За это же время я мог бы сделать целый космокрейсер, но всё же — работал над Бураном. Запасов внутри корабля хватало на месяц, плюс — пришлось разработать дополнительные внутренние и внешние модули расширения. К примеру — топливные баки, грузовые отсеки, ракетные ускорители, блоки жизнеобеспечения… они подсоединялись уже в космосе — крепились к крыльям, сверху и снизу, превращая Буран в тяжёлый космический грузовоз. Плюс сзади можно было пристыковать ракетный ускоритель, который придавал нужный импульс, и ещё один — заложить внутрь, в рабочую зону. Единственный робот-манипулятор мог его легко установить взамен отработанного. Это весьма нужная вещь — ведь, к примеру, направили себя на луну и включили ускоритель. А потом, когда уже обратно лететь — старый выбросили, новый подключили и летим обратно… Шикарно! Размер космосамолёта такой, что его можно использовать как отдельный космический корабль — размером он был примерно с Эйрбас, на орбиту может поднимать тридцать-пятьдесят тонн груза… * * * Директор сделал своё дело честно, разрекламировав по всем СМИ нашу космическую программу. И это имело огромные последствия. Такое ощущение, что всё-таки в людях что-то такое живёт… и главный нонсенс — я же официально был американцем. А работал в России. Вот американцы не поняли — за кого это я, за них или за их противников, а я вообще за себя и против их противостояния в этих мелочах. Надо стремиться к большему! Первый, просто построенный по чертежам, но с более совершенными технологиями, буран, запустили на РН «Энергия» с космодрома Байконур первого апреля две тысячи восьмого года. Надо признать, что это… затягивает. Я стоял в ЦУПе, слушал гул голосов. Перед нами, на мониторах, так же любезно предоставленных Абстерго, была исполинская ракета. По ней тёк слабый туман — испарения различных химикатов, которыми её обрабатывали. За этим же следили через веб-трансляцию и по телевизору миллионы людей, если не весь мир. И если запуски шаттлов всем уже примелькались, то запуск Бурана — это действо номер один в мире. Пусть это Буран-2, пусть он выглядит иначе — в отличие от предыдущего, он весь белый, с большим чёрным носом. И всё же, есть в каждом живом существе чувство силы, и когда мысли и настроения миллионов людей сходятся, чувствуешь это, неосознанно, подсознательно, но чувствуешь. Я чувствовал гораздо больше и осознанней — некоторые волновались, некоторые от волнения едва не плакали. Особенно это касается четырёх стариков, которые работали над созданием прошлого и этого бурана. И пусть я их привлёк только по надобности, как консультантов, трудно выразить словами, сколько эмоций было в ЦУПе. Нервно барабанили по клавишам рабочие, пока ждали семи вечера. Начало темнеть — хотя не стемнело полностью. И вот, началось действо — забегали, засуетились… Порядок подачи команд тот же. Отсчёт тот же… Надо признать, что РН Энергия — это монструозная ракета. Отсчёт закончился и, выбросив огромный огненный факел, ракета медленно поползла вверх. Пять секунд. Десять. Шестьдесят… Я расслабился, только когда Буран отстыковался от РН, так как РН была самым слабым звеном. — Перехожу на двигатели корабля… — донёсся до нас голос космонавта. Буран включил двигатели. Благодаря мощной ретрансляционной сети Геонета сигнал в хорошем качестве не прерывался ни на секунду, оборудование, как ЦУПовское, так и программы-контролёры на серверах Геонета постоянно собирали информацию о состоянии корабля, мне это было интересней, чем гвалт… кстати о гвалте — когда Буран отсоединился, в ЦУПе воцарился полный хаос. Такого даже на рок-концертах не бывает — некоторые даже слезу пустили! Постаравшись абстрагироваться от их эмоций, которые невольно передавались мне через силу, я следил за состоянием Бурана. Буран работал, почти так, как надо. Незначительные колебания корпуса при отстыковке — придётся доработать систему, а так… в целом — всё неплохо. Корабль вышел на орбиту МКС. Просто так таскать его я не хотел — поэтому Буран должен был отдать на станцию груз и поменяться космонавтами… За полётом Бурана на ютубе и аналогичном сервисе геонета наблюдало около миллиарда человек. Благо, я предусмотрел камеры на внешней стороне корабля, если быть точным — на хвосте, откуда открывались шикарнейшие виды. Хаос улёгся и люди потихоньку начали возвращаться к своим обязанностям. Никто в этот период, кроме меня и пары дежурных не следил за состоянием корабля и космонавтов, а зря — узнали бы много про мои недоработки. Или не зря — потом узнают. В отличии от запускаемых целенаправленно кораблей Буран выходил на орбиту просто в тот момент, когда до МКС недалеко, а остальные манёвры должен был совершить сам. И он это сделал — пилоты направили челнок в нужную точку и через десять минут на экранах все увидели приближающуюся точку МКС. Догоняли и догнали! Берси мысленно отчитался о подготовке к стыковке. Процесс был серьёзно изменён. Когда Буран догнал МКС, включилась система автостыковки — установленные на Буран радары и оптические сенсоры точно позиционировали корабль напротив шлюза. Шлюз Бурана был в грузовом отсеке — внешние створки раскрылись, показав установленный внутрь модуль с шлюзовой камерой. Начался процесс… И через пять минут буран уже был намертво прикреплён к МКС, а давление в грузопассажирском отсеке выровнялось. Специально для МКС мы привезли нештатные припасы — электронику из Абстерго — наши смартфоны, интернет-модем, систему связи. * * * Сергей Юрьевич, космонавт с большим стажем, впервые в жизни видел что-то, настолько… необычное. Буран. Сделали. Ладно. Полечу. Но дальше было совсем что-то из разряда фантастики. Его привезли не на космодром, а в Екатеринбург, где он впервые в жизни увидел Эдем и впервые в жизни увидел Буран… — Здоров, — из космического корабля вылез молодой парень, знакомой наружности. Непримечательной. Слегка длинноватые для классической стрижки волосы, взгляд уставший, но тем не менее, не пустой. — Здравствуйте, — отозвался космонавт, — меня сюда привезли, сказали, пилотировать космический корабль. Честно говоря, я немного не понял, в чём суть работы… — Ай, не обращайте внимания, — молодой человек спрыгнул с крыла корабля, на которое вышел из бокового люка, — этих раздолбаев в Роскосмосе пора разогнать, так как они даже объяснить ничего толком не могут… — Хьярти снял резиновую перчатку и протянул руку космонавту: — Хьярти Николсон. Инженер и бизнесмен, именно в таком порядке. Эй, Вась-Вась, погляди, к нам пилот приехал! — Хьярти обернулся. Из-за каких-то ящиков, стоящих около колеса шасси вылез седой сухощавый небольшой старичок. Старичок двигался неожиданно резво и бодро. Он подошёл к космонавту и представился по-нормальному: — Василий Васильевич Леновский. Один из множества разработчиков бурана. Первого и второго… Сергей Юрьевич пожал руку и посмотрел на челнок: — Настоящий? — А то! — улыбнулся Хьярти, — задача простая. Первого апреля мы его запускаем в космос. Челнок из Абстерго — штука неубиваемая и надёжная, как Топор, но пилот всё равно нужен. — Так первое апреля же через… — Две недели, — вмешался старичок, — знаю, знаю, сейчас как раз заканчивают транспортировку «Энергии» на Байконур. Признаться, дело опасное, так как времени у нас мало, а дел много. Да вы проходите… Хьярти и Леновский завели космонавта внутрь корабля. Они залезли, вот тут и пришла очередь Сергея Юрьевича удивляться. Внутри было пусто. Ну, почти пусто — различных органов управления, тумблеров, различных систем… Хьярти пояснил: — Почти всё управление сконцентрировано в кабине и дублируется голосовыми командами пилотов, а так же с земли, через нашу сеть спутников, Геонет. Почти всё скрыто внутри корпуса. — На самолёт похоже… — Да, благодаря нашим технологиям удалось затолкать почти все системы в корпус. Они втроём зашли в кабину. Два места спереди, два сзади. Хьярти начал раздавать указания: — Так, садись на место капитана. Это слева. У нас ознакомительный полёт… — Так он летает? — глаза космонавта начали округляться, — и вообще, я не в одежде, и тренировки не проходил… Хьярти переглянулся со старичком и оба улыбнулись: — Я же сказал, довольно официальщины и техноты. Садись, смотри, интерфейс интуитивно-понятный. Сам Хьярти сел на место второго пилота и нажал несколько кнопок, откинув пластмассовые колпачки: — Это что? — Запуск двигателей. Передняя панель засветилась. Привычная многим пилотам «Стеклянная кабина» со множеством показателей. Хьярти не глядя нажал соседнюю кнопку, поясняя для космонавта: — Буран-2, создан группой инженеров под руководством Василь-Васильича и мной. Так что тут всё относительно просто и высокоавтоматизировано. Запас топлива на час работы двигателей. Ресурс у движков большой, пять тысяч часов. Сейчас мы взлетим и сделаем пару кругов над аэродромом… Василь-Васильевич сказал пристегнуть ремни, Хьярти же только один ремень пристегнул и, вырулив на старт, вжал руды на полную. Самолёт резко начал набирать скорость, очень резко — ракетные двигатели имели вдвое большую тягу, чем лучшие реактивные. В глазах у всех потемнело, а когда прояснилось — перед лобовым стеклом было синее небо. Альтиметр показывал высоту три километра… Василь-Васильевич проворчал, что не с его здоровьем такой экстрим, но это он скорее по привычке — после лечения в частной клинике Абстерго жить ему ещё оставалось не меньше полувека. Сергей Юрьевич удивлённо спросил: — И… что случилось? — Ничего нештатного, — Хьярти огляделся, — эта зона не лётная, тут проходят тесты новых самолётов и оружия. Знаешь ли, моя компания постоянно нуждается в испытаниях новых самолётов и систем. Поэтому можем летать свободно. Бери управление на себя. Сергей Юрьевич мало что понял, но тем не менее, взял в руки штурвал. Попробовал покачать крыльями — самолёт хорошо управлялся. Скорость перевалила за два маха — самолёт разгонялся, хорошо так разгонялся. Перегрузки вжимали всех троих в кресла, только Хьярти и Сергей Юрьевич этого не особо замечали. Космонавт спросил: — Проще говоря, мне нужно будет пилотировать корабль… — Да, — Миллиардер расслабился в кресле, — через две недели запуск с Байконура. Челнок мы спроектировали специально так, что бы обучаться его использованию не пришлось долго. За неделю освоишь все тонкости пилотирования, нештатные ситуации, и так далее. * * * У Сергея Юрьевича зазвонил в кармане телефон. Учитывая, что он был на борту МКС, в гостях… он пожал плечами, отвлекшись от процесса перегрузки контейнеров космонавтам. — Алло? — Замечательно стартанул, — услышал он голос Хьярти, — почти всю нужную информацию я получил с датчиков в реальном времени. Мелкие недочёты по технике есть, но я их исправлю. — Кстати, как вы мне звоните? Я же в космосе… — А я сейчас лечу со съёмочной командой на гиперзвуковой скорости, в стратосфере, снимать приземление Бурана буду. Ты не пугайся, если увидишь рядом с собой мой личный самолёт. Замечания у тебя есть? — Нет, — недоумённо ответил космонавт. — Хорошо. Тогда как закончишь прыгай обратно и врубай автоматическую посадку на аэродром в Ёбурге. Погода там сейчас великолепная — солнце, ветер слабый на всех эшелонах… * * * Мы летели на моём личном самолёте, на высоте сорока пяти километров. Разогнались так разогнались. Пилот и журналисты сидели в салоне, смотрели в окошко, срали кирпичами — ведь самолёт разогнался до нештатной скорости — двенадцать мах. Буран активно тормозил — Берси, взяв управление на себя, приблизился к нему на какой-то километр и активно снимал его через сенсоры самолёта. Журналюги тоже приставили объективы к иллюминаторам. Так как наш самолёт не был рассчитан на такое быстрое торможение, крылья покрылись огнём от трения о воздух. Термозащита у самолёта могла выдержать восемь тысяч градусов в течении шести часов, так что я не парился. Однако, вид был изнутри потрясающий, шокирующий можно сказать. Выдерживали дистанцию чётко — вплоть до пробега, а потом я всё же поддал газу, так как самолёт летел около земли на репульсорах — скорость сваливания у него была триста восемьдесят, что поделать — неизбежная плата за гиперзвуковую аэродинамику… На выходе из самолёта нас покачивало сильнее, чем Сергея Юрьевича. Особенно журналистов — ведь летать приходилось без гравитационного контроля, секретность, мать её туды! И тут же пришлось давать интервью, пока некоторые журналюги убежали блевать за трап… Первой решилась задать вопрос журналистка с первого канала: — Господин Хьярти, скажите, что вы чувствуете? — Это у космонавта спрашивайте, — отмахнулся я. Следующий подбежал журналист со второго и начал тыкать в меня микрофоном: — Скажите, будут ли полёты в ближайшем времени? — Полёты? Да, чёрт побери, скоро мы заканчиваем испытания воздушно-космического самолёта с традиционным аэродромным стартом. Так что через месяц-другой с нашего аэродрома взлетит в космос настоящий космический самолёт, а это… считайте — проба сил перед серьёзным мероприятием, как запуск Белки и Стрелки перед Гагариным… Журналисты несколько секунд молчали. Этого хватило, что бы распинать их и спустить на нашего космонавта. Сергей Юрьевич спустился сам, по трапу, а американца вытащили на носилках. Долго был в невесомости. Я отправился к ним, через половину аэродрома, за мной, в кильватере пристроились журналюги, десяток человек. Со стороны аэропорта уже приближался бронеавтомобиль АМ — увезти самолёт и взять под охрану. Секретный объект-с. Не положено-с снимать его… Так мы и дошли до места посадки Бурана, космосамолёт стоял на полосе, его уже собрались увозить. — ну, блин, бегай по всему аэродрому, ищи его… — недовольно пробурчал я и пошёл в сторону, где было заметно оживление. Уже была ночь, да и холодновато в пиджаке. Журналюги хоть в куртках… А я свою на Байконуре оставил… * * * Поднявшийся в мировой прессе гвалт можно сравнить только с полётом Гагарина в космос. И тогда и сейчас ситуацию усугубляло то, что никто не ожидал, а вот оно. Произошло, хитрые русские учудили… Такой космолихорадки не было со времён шестидесятых. Тогда это осталось в памяти народа — книги о космосе в тренде, дети хотят быть «кофмонафтами», в дизайне мода на космос, фильмы о нём «рвут кассу», даже если это сериалы типа «звёздного пути» или «доктора кто». Сейчас дело усугублялось тем, что человечество со времён прошлой космической лихорадки накопило немало знаний о космосе, появилась первоклассная компьютерная графика… Идя в сторону здания аэропорта, где чествовали героя дня — космонавта Сергея, я мысленно обратился к Берси: — Передай Директору, что бы запускал в оборот первую часть «Холодных Звёзд». И свяжись с Лазаревым, пусть летит к индусам, подписывать договор о сотрудничестве. На фоне космической истерии никто этого и не заметит…