69. Иди погуляй
7 марта 2016 г. в 00:54
– Ты…. Ты… – Старк, мягко говоря, офигел…
– Смотри дальше, – я, развалившись в кресле в своём кабинете, показывал ему проект, – ты говорил про мир, так? Какое будущее нас ждёт… – я махнул в сторону экрана, – следи за мыслью, Тони. Маглев – скорость в пределах атмосферы до звукового барьера, в вакуумном тоннеле – больше. Затраты – самые низкие из всего вида транспорта – полотно не изнашивается, КПД наибольшее из всех, благодаря отсутствию соприкосновения поверхностей и трения. Маглев – это почти идеальный вид транспорта, в пределах континента он не имеет себе равных по экономичности, безопасности, скорости. Правда, по воде его проложить невозможно, а под водой – нерентабельно. Электричество… к примеру, в Екатеринбурге недавно множество домов перешли на бесплатное электричество. В пределах обычного домашнего потребления они действительно жрут немного. Никаких газовых труб и горячего водопровода, только четыре коммуникации. Канализация, холодная вода, электричество и интернет. И то – последний можно брать и со спутника.
– Ты же обещал не использовать технологию дугового реактора, – Тони подскочил в кресле.
– Тони, если наведёшь справки – эти дома перешли на халявную энергию два года назад. Не ты первый такой умный, что задумался о чистом и мощном источнике энергии, – хмыкнул я, – я же говорил, что Моя киберброня работает на принципиально другом реакторе. Смотри дальше, – я махнул ему на кресло, – два года назад весь муниципальный транспорт Екатеринбурга перешёл на электричество. Сверхёмкие аккумуляторы, которые производятся в Абстерго, позволяют электромобилям сравняться по величине пробега с бензиновыми автомобилями. Во всём этом городе нет ни одной бензиновой полицейской машины, ни одного бензинового общественного транспорта. Только электричество. Электричество благодаря реактору стоит ничтожно мало, по сравнению с бенизином, а производимые у меня двигатели имеют ресурс около пятидесяти лет непрерывной работы. Конечно, всего такая машина может эксплуатироваться лет тридцать – усталость металла никто не отменял, подвеску нужно будет чинить.
– Сколько тут электромобилей?
– Около двух тысяч, включая электроавтобусы. Смотри дальше, – я кивнул на экран, кадр сменился, – внутригородской транспорт – монорельс. Благодаря моим исследованиям в области материалов и созданию сверхпрочных сортов бетона, а так же технологии мощного линейного движка, монорельс строится относительно быстро, недорого, ходит тихо и имеет большой ресурс. Стоимость проезда на монорельсе в Екатеринбурге… около десяти центов. Столько же стоит проезд на всех других видах наземного транспорта.
– Занятно, я тоже хотел построить монорельс на Старк-экспо, но решил отказаться. Это выглядит как-то глупо, – Тони сказал это с сомнением и отпил из бокала шампанское.
– Я тоже не решился на все сто. Электромобили – это однозначно хорошо, поскольку при дешёвой энергии это единственный разумный вид городского автомобиля. В целом же – этот транспорт снижает выбросы в атмосферу, причём, очень существенно. Сам посуди – один маглев за день перевозит столько груза, сколько восемьдесят составов обычного поезда. Восемьдесят тепловозов за то же количество груза и расстояние сжигают пятьсот тонн дизельного топлива. Пятьсот тонн, Тони!
– Существенно, – кивнул Старк.
– Дело не только в топливе. Они раздалбывают железные дороги – а рельсы стоят недёшево, плюс требуют постоянного обслуживания, поскольку внутри много разных частей. А мой маглев… я его запустил в полностью автоматическом режиме. На линии нет ни машинистов, ни обслуги, ничего. Грузовые терминалы роботизированы – люди только загружают контейнеры на конвейер в Москве и снимают с конвейера через шесть часов в Екатеринбурге. Всё. Ни одного человека в процессе перевозки не участвует.
– Совсем?
– Совсем-совсем. Хотя нет, вру, есть уборщицы и обслуживающий персонал грузовых терминалов. По два человека на терминал, который отгружает две тысячи контейнеров в сутки.
– И…. – Старк не въезжал.
– Боже, Тони, – взмолился я, – открой глаза. Это и есть то, к чему я стремлюсь. Быстрый, экономичный, экологически-чистый транспорт. Низкие цены на электричество порождают абсолютно новый мир, мир, в котором нет места нефти и войнам за энергоносители. Нефть – это только ресурс для химпромышленности.
– Примерно это я и хотел сказать. Это будет революция, Николсон.
– Это реальность, Тони, – я ухмыльнулся, – одна из самых загруженных магистралей в России уже почти заброшена, потому, что я создал параллельный ей маглев. Тысячи километров, а не жалкая тестовая версия от аэропорта до метро. Миллионы тонн груза, а не редкие пассажиры. Едем дальше.
Слайд сменился на новый. На этот раз показывали поле.
– Это фермерское хозяйство Абстерго. Благодаря генным модификациям пород мы добились огромной урожайности.
– А это не опасно?
– Нет, если работает профессиональный генный инженер. Человек сумел модифицировать самого себя, куда уж там какой-то капусте… – я взял фужер, – урожайность – высокая, растения имунны ко всем болезням. Некоторые сорта очень живучие и могут произрастать там, где естественные сорта не приживутся никогда.
И прошу заметить особо – дешёвая энергия делает жизнь в любой точке мира комфортной. Потому что именно электричества требуют кондиционеры, водонапорные и водофильтрационные станции, освещение, отопление, промышленность – сталелитейная, обрабатывающая, и так далее. Я могу провести водопровод в те районы, где мало пресной воды. Мы можем очистить воды пресных озёр, настолько, что их можно будет пить, мы можем бесплатно доставить огромное количество зерна, скажем, из аграрного региона в регион промышленный. И наоборот – производящиеся у меня, здесь, двигатели едут в европу миллионами штук.
– Это впечатляет. Серьёзно, – Старк досмотрел картинки на экране, – но в чём мякотка? Или я чего-то не уловил.
– О, ерунда, всего-то вторая промышленная революция. Ничего особенного, – махнул я рукой, – Ты не въехал, Старк? Только не говори мне, что не въехал. Это более чем важно. Это меняет всю картину мира – социальную, политическую, экономическую. Реакторы – это примерно то же, что паровые двигатели. Это второй серьёзный шаг в развитии человечества. Дешёвая, почти бесплатная энергия. Никто больше не замёрзнет от холода, никто не будет страдать от жары или жажды, больше не надо вести войны за контроль над нефтью. И в этом новом мире есть два авторитета, – на экране показались принципиальные схемы термоядерного реактора, одного из его видов, и дугового реактора, – ты и я. Кстати, для справки, мой реактор не такой маленький, но намного лучше масштабируется. И стоит около триллиона, поэтому… лучше всего использовать его как сердце крупных мегаполисов, развитых регионов и промышленных зон. Вроде этой, – я обвёл руками кабинет.
Старк впечатлился:
– А Астероиды? Ты что-то про них говорил.
– Я надеюсь, Тони, – я посмотрел на него пристально, – что ты никому не будешь говорить про то, о чём мы тут болтали.
– В основном болтал ты.
– Бремя презентатора, – я пожал плечами, – астероиды… это вторая великая ценность после реакторов. К примеру, в одном астероиде, размером километр на два километра количество металлов равно… примерно двадцати триллионам долларов.
Тони присвистнул:
– Ну нихренаж себе.
– Самое главное, Тони, что эти деньги реальны. Это не денежный пузырь, не обеспеченный золотом – это товар. Причём самый простой – миллионы тонн стали и прочих металлов, так нужных промышленности. Если мы хотим мира… я считаю, что нам нужно сконцентрироваться на развитии энергетики и инфраструктуры всей планеты. Кстати, твой отец когда-то создал Старк-экспо… как город будущего.
– Ну? – напрягся Тони.
– Ёбург – это мой «город будущего» В нём уже пять миллионов человек. И это не какие-нибудь китайцы. В нём триллионы долларов и сложнейшие системы безопасности, транспорта, торговли и услуг, промышленности, науки. В нём есть и бедные, и богатые, но нет голодных и больных, а каждый ребёнок может претендовать на самое лучшее образование. Преступность одна из самых низких на планете, система защиты такая, что ты и через сто лет не создашь оружие, способное навредить городу. Если хочешь дальше строить со мной будущее – рекомендую поотираться тут. Поговорить с людьми, посмотреть, что и как я создал и как это прижилось в народе. А потом поговорим более серьёзно. Будем прожектёрствовать!