Спасибо за рыбу!

Тюрем в России было много, тюрьмы были разные. Но пожалуй всех их объединяло одно – в них никто не хотел бы оказаться, особенно в роли осуждённого. Правда, и в этом непреложном правиле могли найтись свои исключения. Одно из таких исключений звали Михаил Михайлов, по кличке Мишка. Звали его так ,конечно же, по всем документам и законам, вот только настоящее имя его никому не было известно. Мишка был задержан во время одной из облав ФСБ на Гражданскую Оборону. Задержан отнюдь не случайно, а целиком по собственному согласию. Особо опасного террориста пытались расколоть все, хотя он нагло игнорировал все попытки выведать информацию о Гражданской Обороне. В конце концов, его смогли осудить только за участие в погроме и соучастие в убийстве и назначили наказание в виде восьми лет лишения свободы. Зона, в которую Михаила привезли, считалась воровской, царствовал здесь не закон федеральной службы, а ворьё, со своими «понятиями». Нового осуждённого вели под конвоем четверо автоматчиков, которые знали о том, по какому делу он был схвачен и поэтому изрядно побаивавшиеся нового арестанта. Сотрудники на этой зоне были всего лишь рабочими, да и все знали, что эта зона чёрная, тут законом и не пахло. Поэтому с осуждённым уже заочно попрощались, зэки были народом свирепым. Дверь камеры закрылась за Мишкой, конвоиры спешно удалились. В нос ещё молодому члену ГО ударил запах немытых тел, табака и хлорки. Он поморщился. С дальней стороны камеры к нему направился зэк в типичной арестантской робе. – Ты погляди, какого петушка к нам занесло, – он имел омерзительнейшую мордень, напоминающую об отсутствии интеллекта и ужасном образе жизни, – ты кто такой будешь? – Михаил Михеев, – ответил он, – ГО, семнадцать рейдов, шестьдесят восемь трупов таких вот как вы уродов. Четверых сжёг заживо, двух освежевал. Ну что, будем знакомы? – он улыбнулся широко и по доброму, – а с тебя мы начнём… Не успели зэки возмутиться, Миша одной рукой поднял за шею вылезшего к нему зэка и бросил его в сторону стола. Прикрученный к полу стол выдержал, а вот зэк ударился спиной и заорал. Однако, Миша был по доброму настроен и только придавил яйца зэка сапогом. Показалась кровь, он ещё шире улыбнулся и взял со стола ложку: – А теперь, джентльмены, вас ждёт незабываемое знакомство с Гражданской Обороной. Или вы, – он обратился к притихшим зэкам, – думали, мрази, что народ всё вам простит и забудет? Эти бляди в погонах может быть и будут с вами нянчиться да изображать строгих дяденек. Для ГО вы либо граждане, либо куски мяса… – он посмотрел на тело под ногами, воющее и скулящее, – Алексей Никоноров, сорок шесть лет, пять изнасилований, восемь убийств. Приговор – смерть в огне! Всем, кроме тебя, – он ткнул пальцем в сидящего в углу зэка. Словно по волшебству началась драка. Драка была очень быстрая, зэки бросились на Мишу, но результат был скорее обратный – через десяток секунд все уже лежали кучей около стола. Зэк, сидящий в углу, смотрел на это со страхом и интересом. Руки зэкам Мишка застегнул наручниками и в руках его показалась большая бутылка, изъятая неизвестно откуда. По волшебству, не иначе. Он пояснил для зэков: – Прометиум. Горит с температурой в полторы тысячи градусов. Плавит сталь, что уж говорить про тела, – он щедро полил зэков, которые начали брыкаться и звать начальство. Чиркнул спичкой и посмотрел странным, глубоким взглядом в сторону сидящего в углу арестанта: – А вот вы, гражданин Синельников, осуждены незаконно. С теми, кто вас подставил, мы уже разобрались, но освободить вас не в силах. – Правда? – арестант встал, – интересно, откуда вы узнали? – Мы – знаем всё, – спичка полетела в сторону кричащих и воющих зэков и через мгновение полыхнуло так, что сидящего в десятке метров зэка обдало волной жара. Через долю секунды прометиум сгорел и оставил после себя лишь горстку обугленных до костей тел. Мишка улыбнулся: – Справедливость и закон – две большие разницы. Так-то! – Ловко вы, – зэк улыбнулся, – спасибо. – Не за что. А теперь – мне пора. С этими словами Мишка исчез, вернее, стал невидимым. Дым, валящий из камеры, заметили дежурные и через мгновение дверь камеры была распахнута, чем Миша и воспользовался. Спокойно вышел из камеры. Но на этом ничего не закончилось, на этом всё началось. Страх, вот чего добивались в ГО. Страх не перед законом, а перед возмездием. Неотвратимым. Арестанты из других камер эвакуировались и могли видеть, как обугленные тела сидельцев вытаскивали из камеры. Гражданская Оборона упоминалась всеми, в том числе и охранниками. Это был лишь первый день кошмара, перед которым меркнут фильмы ужасов. Невидимой тенью Миша скользил под потолком с помощью гравитационных ботинок, приклеивших его к потолку и уже вечером, когда арестованных возвращали в камеры после прогулки, недосчитались двоих. Их обнаружили в своей камере, они были прибиты к стене толстыми гвоздями, а на стене была надпись: «Если сила соединится со справедливостью, то что может быть сильнее этого союза?(Эсхил)». Надпись была сделана кровью и видимо, с великим старанием – кистью, которую преступник бросил тут же. Зэки в ужасе выбежали из камеры и всполошили тем самым конвоиров. Поиски после переклички закончились просто – мент зашёл в камеру, обозрел эту картину и выскочил из камеры, тут же убежав к начальнику колонии… Зэков перевели в другую камеру, тела увезли. Казалось бы, всё закончилось… но ночью со своих мест исчезли ещё два зэка, это были насильники. Среди арестантов полетели слухи, когда утром проснувшиеся зэки обнаружили своих сокамерников прибитых к потолку столовой. Это было ужасающее зрелище, тела были изуродованы, и по всей видимости – при жизни. «Надо стараться воздавать каждому по его заслугам; это — основа справедливости(Цицерон)» – гласила надпись на потолке. Тела увезли, а немногочисленные зэки, увидевшие на завтраке подобную картину, потеряли аппетит надолго. Зона была встревожена, в неё уже съезжались сотрудники ФСБ. Решено было запереть всех в камерах. Страх овладел зэками настолько, что они боялись выходить из камер сами, им не нужны были указания. Информацию от зэков оградили, пытались оградить, однако, получалось плохо. Прежде всего из-за того, что каждые два-три часа кто-то умирал и скрыть это было сложно. Через четыре часа после инцидента в столовой, когда старшие из зэков уже успели навести относительный порядок и уверить всех в том, что никто никого не грохнет, их всех нашли самих нанизанными на флагшток перед зданием администрации. Нанизаны они были очень аккуратно, но никто не видел, как это произошло – в тот момент выдалось небольшое окно и вход в администрацию был незаметен. На этот раз надпись была на флаге. «Непоколебимое основание государства — справедливость». Флаг тоже был не российский, а ГО, поднятый, судя по всему, после смерти людей, насаженных на кол, как куски шашлыка на шампур… Этот случай стал известен всей колонии, поскольку, пока снимали бедолаг с флагштока успели продемонстрировать всей зоне происходящий процесс. Это было ужасно, угнетённые до состояния сумасшествия зэки, полторы тысячи человек, превратились в диких животных. Некоторые молились, некоторые пытались забиться в самый тёмный угол. Но смерти продолжились. Кошмар настал ночью – все были разбужены криками со двора. Сразу три десятка зэков орали во всю глотку и горели. Однако, не так жарко, как прошлые – на этот раз использовали напалм. Вещество, которое нельзя затушить водой, которое въедается в кожу и горит слабо, но очень постоянно, ничем не тушась. Благодаря тому, что окислитель для горения был в составе вещества, как и топливо для огня. Три десятка живых факелов – активные зэки, осуждённые по тяжким статьям, из каждой «хаты» по одному взяли. Как это могло произойти ночью, почему никто из сидельцев не заметил? Никто не смог это внятно объяснить. Но визги сгорающих заживо заключённых заставили администрацию пойти на крайние меры… Хотя, скорее тут роль сыграл экипированный по высшему разряду Мишка, который приставил пистолет к голове начальника колонии: – Сделаешь всё, как я скажу, – хмуро сказал Миша. – Что вам надо? – начальник смотрел в глаза этого террориста и убийцы, абсолютно добрые и милые глаза, излучающие доброту. – Сейчас вы закроете колонию и расселите зэков из неё по остальным тюрьмам страны. Кто сколько сможет принять. – Это ваше требование? – Так надо. Ты сам прекрасно знаешь, что никто не сможет тебя защитить… а учитывая, что ты брал взятки от родственников этих нелюдей, тебя ждёт либо полное повиновение нам, либо смерть в огне. Выбирай. – Откуда… – Заткнись и делай, что говорят. У тебя ведь есть полномочия перевести всех зэков в другие тюрьмы? – Меня за это… – хотел было возразить начальник, но Миша улыбнулся и приставил к его лбу пистолет: – Ослушаешься – умрёшь. А теперь… – Мишка исчез, словно его тут и не было, но голос прозвучал, – двенадцать часов. Больше не дам. Пришлось делать всё, как сказал Мишка – короткий звонок и автозак, забитый зэками, как бочка селёдкой, отправляется в соседние колонии. Сотрудники ФСБ, конечно, хотели воспрепятствовать, но другого шанса спасти начальника колонии и остановить этот хаос не было. Страх, который парализовал всех зэков, полная беспомощность, инфантильность, и кровь, кровь, кровь авторитетов, которых они так чтили и уважали. Всё это заставило зэков самих бежать в автозаки и набиваться в машины. Новенькие бронированные грузовики производства Абстерго выдерживали сильный перегруз, поползли по дорогам в сторону других зон. Кошмар закончился. Каждая смерть была обставлена так, что террорист всецело показывал, что легко проникал в защищённые места и для него не было ограничений – стянуть человека из переполненной камеры, нанизать на флагшток, прибить к потолку высотой за три метра, при этом не попавшись! Сначала зэков лишили аппетита, потом сна, потом страх нагнетался тем, что убивали всех, каждый потерял кого-то знакомого… И даже ФСБ с собаками ничего не могли учуять, хотя чекисты и допрашивали зэков, толку в этом не оказалось… наконец, массовое сожжение было устроено просто феерично – под окнами колонии, напалм обжигал тела и потушить бедолаг не смогли даже прибывшие надзиратели. Те умирали медленно и мучительно, оглашая тюрьму хором криков боли… Вопреки ожиданиям ФСБшников, на других зонах не поверили рассказам, посчитав, что у страха глаза велики, но их ждал облом. Утром следующего дня в каждой зоне убили по одному арестанту, их тоже сожгли напалмом, но прямо во время прогулки, когда все видели. Страх перекинулся на всю арестантскую среду, кое до кого стало доходить, что есть наказания пострашнее тюрьмы. А через шесть часов тот же бывший арестант Мишка уже обратился ко всем с видеообращением. В котором он говорил коротко и очень просто. По-доброму пожелал всем приятной отсидки и сообщил, что есть вещи страшнее тюрьмы. И любого, кто не пишет явку с повинной в течение трёх месяцев – ждёт смерть в огне. Насильников – кастрируют, всех, кто попадётся, без явки. Было забавно наблюдать за тем, как отреагировали на эту угрозу зэки – большинство не восприняли её всерьёз, но в тюрьмах определённого региона это вызвало парализующий, первобытный страх. Через час после обращения все насильники в этих тюрьмах оказались кастрированы. Работало больше пятисот человек, но суть была уловлена зэками очень быстро и очень точно. Шансы на нормальную отсидку стремились к нулю… Терроризм продолжал своё шествие по стране, на этот раз под удар попали места заключения. И в особенности жестоко расправлялись со сторонниками распространения «воровской» культуры и «понятий». За неделю было убито больше десяти тысяч заключённых, причём в самой позорной и болезненной для них самих форме. Это приобрело масштаб бедствия, а так называемые «чёрные» зоны и вовсе могли посоперничать с концлагерями по масштабам забоя. Некоторых из бывших авторитетов убивали сокамерники, стремившиеся выжить и отвести от себя гнев террористов… Когда эта история прорвалась в прессу через зэков, имевших телефоны, на свободе уже отреагировали спокойно. Ну убивает кто-то зэков – их право. Тем более, если это ГО, известные террористы…