Кровавая луна

Сегодня в корчме было тихо. Большой торг закончился вчера, сегодня по домам медленно разбредались те, кто вчера праздновал до упаду. Маг мрачно допивал еще одну кружку, сидя у заляпанного окна. Ярмарка прошла почти впустую. Кошелек был отвратительно тощ. Проклятые крестьяне не спешили звать на контракт мага. Им все ведьм подавай, знахарок - детей рожать и зубы лечить. В раздражении Стиг довольно громко грохнул кружкой по столу. Хозяин за стойкой вздрогнул, но подойти к посетителю не посмел. Черный плащ, капюшон надвинут глухо на глаза - боги ведают, кого можно под таким одеянием встретить. В корчме заскрипела дверь. Маг понял, что с ним желают говорить, только когда на стол легла монета. Настоящая, серебряная, столичная - не дешевая деревенская медь. В ответ на просителя из глубины капюшона глянула пара светлых, пронзительных глаз. Мужичок под этим взглядом, заерзал, ссутулился, опустил глаза и нервно кашлянул в кулак: "Господин маг, прошу..." - Ну? - прозвучал из-под капюшона холодный высокий голос. Мужик вдохнул, набираясь храбрости, и наконец, выдал. Посетить предстояло глухую деревню. Огороды, пашни, бортники. И все было хорошо и тихо, но сельчан стали беспокоить волки. Особенно один. Стая-то в лесу и ранее жила, но такого... Огроменного серого волчару видали вблизи деревни многие. Не то, чтоб нападал, а словно наблюдал. Глянет, мелькнет и исчезнет. Да, казалось бы, и боги с ним, но как раз перед ярмаркой один сельчанин нашел двух растерзанных овец. Маг зевнул, едва прикрываясь рукой: за что ему это все? - Господин маг, сарай был заперт изнутри, и рядом на стенке след руки, - староста понизил голос; видимо, и правда, дело было неслыханное,- Человечьей. Как бы не того... Не волкодлак бы... Стиг не сводил с рассказчика взгляда. Да, мужик и правда напуган, это видно в его глазах, в дрожи пальцев, как он нервно вздыхает. Работы все равно не было. - Я беру аванс, - холодно сообщил "капюшон". - Конечно, батюшка-маг, вот! На столе звякнул кошель. Через мгновение его накрыла мужская ладонь в черной кожаной перчатке. Дорога до деревни заняла два дня. Всю дорогу черный спутник старосты молчал, отговорившись, что дал обет путешествовать молча. Да и о чем ему было говорить с деревенским мужиком, которого со всеми незамысловатыми тайнами он прочитал еще в харчевне? Прибыли они в деревню ранним утром. -В вашем лесу живет ворожея, - безапелляционно заявил колдун. Вышедший ему навстречу сход дружно закивал. - Покажите дорогу, а дойду я уж сам. Маг сбросил капюшон. Перед сельчанами на вороном коне уверенно сидел молодой мужчина, короткий ежик русых волос на левом виске пересекал широкий шрам. Светлые большие глаза смотрели властно и холодно. Под его пристальным взглядом становилось неуютно, возникало необъяснимое чувство опасности. Темный, он и есть темный. Видно, совсем прижало сельских, если они уже не выбирали, кого звать. Проводить до границы леса взялся сын старосты. Он в силу своей юности болтал без умолку. - Ворожея живет в нашем лесу давно, хоть и прибилась изначально, вроде как к соседской деревне, а поселилась посередь. Помогает всем, нашим и ихним, порчу не наводит, но жутью от нее веет. Прямо как от вас, мой господин, - брякнул парень. Ответом ему была тишина, но под капюшоном губы мага сложились в насмешливую улыбку. На границе с лесом конь гостя остановился. - Ты свободен, я дальше сам. Вернусь к утру или пришлю весточку, - маг мотнул головой, отпуская парня. Молодой крестьянин облегченно вздохнул, в лес идти не надо - и резво поскакал в деревню. Стиг спешился и погладил коня по морде : «Я сам пока, хорошо? Услышишь свист, беги ко мне. Хотя, не думаю, что нам нужно бояться обычной деревенской знахарки». Гнедой лишь фыркнул в ладонь. Тропа был хоженой. Боялись ведьму или нет, но к услугам ее прибегали регулярно. Колдун почувствовал признаки близкого жилья довольно скоро. Он сошел с тропинки и мягко заскользил вдоль нее. Шаги были едва слышны. Перед ним предстала широкая поляна с низкой землянкой, крытой мхом. Тихое лесное хозяйство. Хозяйка была дома. Стоя спиной к незваному гостю, усиленно шуровала кочергой в летней печи. Маг видел лишь силуэт на фоне огня. Он мысленно потянулся к женщине, пытаясь понять, кто перед ним на самом деле, и наткнулся на щит. Глухой, плотный и... Не успел он подумать "знакомый", как раздался низкий женский голос: "О боги, Стиг Сверрсон, ты б еще руками потрогал!" Маг нахмурился и выругался про себя. Этот голос он тоже знал, но... йотуны проклятые! - Плохо ты встречаешь гостей, Ильва Торгреймсдоттир, - мужчина вышел на поляну, пряча руки в рукавах. Женщина у печи медленно повернулась к нему лицом. Да, слишком живая для мертвой, слишком похожа на ту, кого он знал. Незаконную дочь наложницы ярла. Ее бы вышвырнули умирать на мороз голодной северной ночью, если бы Фрейя не поцеловала маленькую Ильву во сне. Девчонка родилась вёльвой. Как же далеко она забралась от родных земель, и как далеко она забралась от их первой встречи! Она сделала шаг ему навстречу и улыбнулась выжидательно и робко. Не вскинула рук в защите, когда Стиг приблизился на расстояние духа, просто стояла и смотрела ему в глаза. - Хочешь убедиться? Маг кивнул и медленно снял перчатку. Их руки встретились осторожно, словно касались чего-то хрупкого. И воспоминания сияющими огоньками побежали перед внутренним взором Стига. Он не чувствовал ни подлога, ни чар. Перед ним была Ильва, но почему она не давала о себе знать? Этот вопрос прогремел в сознании, словно гром и огоньки с пшиком исчезли. Ее щит пал на место. Маг еще раз пробежался по нему. Да, все тот же щит, только шрамов больше... Ильва выпустила руку и отвернулась: "Прости, я хотела сообщить, но Шабаш уже известил всех о смерти. Знаешь, быть покойником легче..." Он не сводил с нее тяжелого взгляда. Их не связывали клятвы, их не связывали узы любви. У них была только неделя перед последней битвой. Которую они провели даря друг другу жизнь, смех и ласки. Им нечего было ни терять, ни жалеть. Любой из них мог не вернуться тогда, и Стиг все 13 лет думал, что это была Ильва... На скулах мужчины дернулись желваки, он закрыл глаза, пытаясь не дать волю гневу, и в это мгновение ощутил прикосновение к тыльной стороне ладони. Он открыл глаза: ведьма прижималась щекой к его руке, губы двигались, будто что-то шептали, и по щеке медленно катились слезы. Мужчина потянул руку, женщина отпустила ее, не сопротивляясь. Оба стояли молча. Мужская ладонь легла на каштановые с рыжиной волосы : «Ну, веди, хозяйка...» Странный это был вечер в темной землянке. Самым странным был смех на два голоса, теплый, словно пенек в лесу в солнечный день. -Так значит, старосту беспокоят волки? - между делом задала она ему вопрос - Хмм, если ему верить, это настоящий Фенрир, съешь меня йотун, - усмехнулся Стиг. - Закрывает за собой сараи изнутри, неуловим, огромен. - Да тебя, никак, за оборотнем отправили? - она усмехнулась, - Ты , я надеюсь, взял задаток? В ответ он лишь улыбнулся. Ильва допила свою чашку и поманила мужчину: "Бери плащ!" Он выгнул вопросительно бровь. Вёльва рассмеялась: «Идем, я покажу тебе лес». Он все еще не спешил протягивать ей руку. - Я могу сам. - Не сомневаюсь, но со мной будет веселее. Он не смог сдержать улыбки. Они встретили полночь глубоко в лесу. Маг закрыл глаза и вдохнул. Да, в лесу жила стая. Жила с давних пор. Просто волки. Вот семейство кабанов. Леший не дремлет, полон жизненных сил. Вроде все чисто, и в то же время отчетливо пахло нежитью. Стиг не мог понять, где источник, но тончайший запах, словно туман, пронизывал воздух. Что-то было не так. - Ты уверена, что все спокойно? Она обернулась к нему: «Ты что-то чувствуешь?» - Нежить. Эту вонь не спутаешь ни с чем. Ее лицо помрачнело: «Видимо, я зажирела от спокойной деревенской жизни. Но и тебе не стоит бродить по лесу одному. Будем нести дозор вдвоем.» Стиг явился в деревню под утро. Мокрый плащ и усталый вид наглядно подтверждали, что маг не спал. Сын старосты поежился. - Передай отцу, что он прав, в лесу неспокойно. Пока я здесь, постарайтесь не ходить в него и не отпускайте детей. Особенно после заката, - маг достал из седельной сумки пузырек.- Каплю разведете на ведро воды и в каждом доме намажьте пороги, окна. Все входы и выходы. Это волкодлак. Парень лишь побледнел, хрюкнул невразумительно и закивал головой. Стиг развернул коня и отправился обратно в лес. Эти три дня в лесной чаще походили на сон. Только невозможно было понять, волшебное ли это сладкое видение или мучительный кошмар. Каждый день они проводили в лесу вдвоем. Словно не было ни разлук, ни войны, ни обмана. Так легко им было вместе, так радостно. Но во всей этой радости была капля яда, от которого тянуло смертью. Нежить по-прежнему была в лесу. Неуловимая, но близкая, расчетливая, жадная. И еще Стига смущали щиты Ильвы. Только она сама могла распахнуть их, ровно настолько, насколько желала. В остальное время ее сущность хранила непробиваемая стена. Ох, не воздвигают такие стены просто так. Они отсыпались после очередного ночного дежурства. Стиг проснулся в полном одиночестве. На дворе был ясный день. Хотелось пить. В углу грубого стола стоял единственный горшок, рядом кружка. Маг оперся на столешницу и потянулся за кружкой, кривой стол покосился, и горшок полетел на пол. Из разбитой крынки брызнуло варево, скатываясь в угол земляного пола, запахло лесом. Второй раз он проснулся от шороха тканей .Ильва колдовала у стола. Увидев, что он проснулся, улыбнулась. - Выспался? Вечер проходил спокойно: она чистила коренья, а он перед домом исполнял обычные упражнения с мечом. Маг должен уметь все. Она наблюдала, и ему это нравилось. От этой тихой лесной жизни исходило тихое тепло. Словно какая-то передышка перед вечным боем, чтоб залечить раны. Солнце село. Пора было собираться. Она заметалась по землянке, как это обычно делают женщины. Она как раз направлялась к столу, бормоча: "Сейчас нужно выпить настой, и все..." Стиг наблюдал за ее сборами, словно пытаясь что-то решить, и вдруг сделал шаг, оказавшись перед ней. Вёльва налетела на мага и застыла, как была, прижавшись к нему всем телом. Ее голова медленно легла Стигу на грудь. Его руки не спеша провели по ее волосам, спускаясь ниже: голова, плечи, талия. Он прижал ведьму к себе и почувствовал девичьи руки на своей спине. И внутри будто сломалась какая-то пружина. Мужчина подхватил колдунью руками, словно куклу, поднимая вверх, и нашел губами ее губы. Маг уже не церемонился, он, словно жаждущий, припал к источнику, пытаясь напиться. И колодец отозвался навстречу его желаниям. Ильва обхватила его ногами за талию, пальцы как сумасшедшие скользили по затылку, волосам, плечам. Его рубаха упала на пол первая, и он остро вздохнул от прикосновений губ и языка к его груди. Она не останавливалась, стремясь выпустить на волю этого зверя... И впервые он не хотел сопротивляться. Ловкие пальчики расстегивали, расшнуровывали, стаскивали, а губы, не отрываясь, дарили удовольствия. - Нееет, - отталкивает он внезапно ее голову, - не так... И тянет на себя ее горячее тело. Сумасшедшее биение сердца, маленькая ведьма с безумными глазами. Он ловит руками ее голову и прижимает ее к губам. Лицо, губы, шею, хрупкие груди. Он мнет ее тело, словно волшебную глину, из которой родится божество настоящей страсти. Стиг услышал ее судорожный вздох и открыл глаза, чтобы не пропустить ни минуты наслаждения. Над ним склонилось лицо его вёльвы, но глаза, о, боги, глаза цвели бешеной волчьей зеленью. Мерцала радужка и хрупкое лицо словно плавилось, меняясь из человека в зверя. И руки мага сомкнулись на тонких девичьих руках, будто кандалы. Ильва дернулась, но Стиг и не подумал отпускать. - Прости... - выдохнул маг. Ответом ему стало грудное рычание, и мужчину просто отбросило к стене землянки. Серебристая волчица, словно дым, одним прыжком вылетела наружу через очажное отверстие. Маг выбежал через дверь, уже с мечом, но без рубашки. Ох, догнать волкодлака - дело не простое. Небо хмурилось облаками. Стиг бежал, ориентируясь на запах. Теперь он знал, кто был его источником, и отчаяние душило его. Выхода нет, ведь нет же? Он резко остановился и замер. Ногами делу не поможешь. Он снова почувствовал ее - запах кожи, волос, шепот и, да, оно, биение сердца. Оно стучит сейчас в груди большой и красивой серебристой волчицы. «Тук-тук, тук-тук, тук» - маг резко сжал кулак... Она была совсем рядом, собиралась зайти сзади. Стиг сразу увидел обнаженное тело, беспомощно лежавшее на пышном зеленом мху. Она еще дышала. Нежная, белокожая, разметавшиеся каштановые волосы. Мох медленно темнел, впитывая густую кровь. Маг склонился к вёльве. Она смотрела ему прямо в глаза: «Спасибо, спасибо тебе... За свободу...» Маленькая ручка нащупала его пальцы. Сжала их и попыталась поднять к лицу. Чародей отвел глаза. Ильва прижалась щекой к его ладони: «Прости меня, прости, о, Стиг…» Маг взглянул на ведьму: "За что простить?" Она медленно прикоснулась губами к его руке, на глазах выступили слезы: "За то, что я уже не совсем человек..." И острая боль пронзила ладонь колдуна. С проклятием Стиг отпрыгнул от оборотня, вырывая руку. Тело безвольно упало в мох... На тыльной стороне ладони зиял и кровоточил укус. Маг в отчаянии ударил по стволу дерева и заорал, проклиная норн за жестокость. Духоту ночи развеял налетевший ветерок, тучи разошлись. Над лесом взошла кровавая луна.