Настоящее зрение

На следующий день Дженни припарковалась рядом с домом Джеймса и, выйдя из машины, закатила глаза: Питер стоял у машины и внимательно осматривал дом. — Я бы испугался здесь что-либо делать, — сказал он и повернулся к ней. — Тогда тебе повезло, что это работа досталась мне. Сегодня они ехали сюда вместе. Точнее, она подвозила его, так как спорткар, подаренный ему на последний день рождения родителями, оказался в ремонте, а пешком ходить он не особо любил. — Не ходи сегодня. Давай сбежим к тебе или ко мне и проведем весь день вместе, а? Он подошел к ней впритык, положил руки на ее талию и прижал к себе. — Я бы с радостью, но, боюсь, Босс Стивенсона об этом узнает и добавит ещё несколько недель, — ответила девушка и подняла голову к небу. — А меня не радует перспектива убираться в этом доме до конца своих дней. Питер тяжело вздохнул. — Это точно. Я и так с трудом выдерживаю эту чокнутую старуху и ее вечные рассказы о молодости! Это же было в прошлом веке! Зачем мне все это знать? Дженни одобрительно закивала, но где-то глубоко в душе ей стало жаль, не Питера, а мисс Фортес. Она относилась к тем типам старушек, которые, судя по их же собственным рассказам, были знакомы с Линкольном и отказали в страстном романе Наполеону, но так и остались одни, забытые жизнью и самыми близкими родственниками. Поэтому, когда к ним попадала молодая и ещё не совсем испорченная душа, они пытались заполнить её чем-то более возвышенным и романтичным, что можно получить от жизни. Наверное, Рейчел боялась именно этого: оказаться на их месте вкупе с одиночеством и занудными рассказами, больше похожими на фантазии романистов, чем хоть на каплю правды. Она хотела сказать, что готова поменяться с Питером прямо сейчас, но промолчала, осознав, что он как раз-таки и начнет издеваться над Джеймсом и его недугом. Вместо этого девушка легко поцеловала его и собралась уже подойти к крыльцу, когда Питер, не отпуская, начал целовать ее более страстно, впиваясь в губы. — Прекрати. Я не хочу здесь устраивать сексуальную революцию, — остановила его Дженни, аккуратно отталкивая. — К тому же, тебе пора к своему наказанию, а мне к своему. Он кивнул и, обойдя машину, перешел на другую часть дороги и медленно побрел назад. — Передавай привет призраку! — крикнул Питер напоследок и скрылся за поворотом. — Обязательно. Дженни постучала в дверь и приготовилась к сегодняшней уборке. Решив перестать быть шумной дамой, которая вечно напевает себе что-то под нос, из-за чего тревожит несчастного парня, девушка немного попрыгала на месте, разминая ноги и вынимая из кармана джинсов наушники. Дженни решила, что так будет лучше, как для нее, так и для него. Но в первую очередь ей хотелось доказать, что она не настолько плохая, как думают все, даже преподобный. — Кто там? — Охотники за приведениями! Ищем призрак Джорджа Вашингтона! Говорят, что он убежал к вам! Дверь открылась, и она с боевой уверенность переступила порог. — Пойду его искать! Джеймс закивал и, закрыв за ней дверь, сел на диван, продолжая читать. Ей было интересно, почему он поменял свое месторасположение и теперь всё чаще сидит тут и читает, нежели пропадает в своей мастерской или комнате. Он, правда, думает, что она способна что-то украсть? Знал бы, что ее дом раза в три больше его, сразу изменил бы мнение. Однако воспоминания о вчерашних словах и его поведении довольно неприятно кольнули где-то внутри. Дженни не могла назвать себя таким уж хорошим человеком. Что скрывать — она иногда врала родителям, что у нее все хорошо и ей совсем не одиноко в огромном доме одной, когда на самом деле готова была лезть на стенку от отсутствия кого-нибудь рядом. Были случаи ругательств и даже драк. А один раз она пустила слух, что у Трейси Кандил плохо пахнет изо рта, потому что та ест лягушек по ночам. Правда, тогда Дженни была в третьем классе, а эта Трейси вечно унижала ее из-за цвета волос, называя ведьмой, и говорила, что если кто-то посмотрит ей в глаза, то сразу умрет. Она до сих пор не жалеет о том, считая, что девчонка получила по заслугам, ведь от нее шарахались ещё целый год. Но чтобы воровать или принижать тех, кто ее слабее — такого никогда не было. Тогда почему же два совершенно разных человека, которые ее почти не знают, считают ее способной на такие ужасные вещи? Дженни задавалась этим вопросом всю ночь и, продолжая даже сейчас, убрала волосы, вставила наушники в уши и врубила новый альбом Daughtry. Затем начала уборку, следя за каждым своим шагом, поднимая ноги так, словно она перепрыгивает крокодилов в одной из африканских стран. Это было очень утомительно, но она решилась идти до конца, поэтому через два часа девушка устало присела на ступеньки. Бодрые мелодии никак не помогали ей. Они даже не прогоняли плохие мысли, которые всё сильнее залезали под корку мозга, из ее головы. Прислонившись головой к стене и закрыв глаза, Дженни глубоко вздохнула. Не прошло и одной песни, как ей наступили на ногу. Придя в себя, она подскочила, выпрямляясь и видя перед собой Джеймса. — Извини, я не знал, что… — Всё нормально. Я присела, чтобы… Чтобы отдохнуть немного, — произнесла девушка, стягивая наушники. — Проходи. Дженни прислонилась к стене, чтобы его пропустить, и ее глаза устало смотрели в пол, ожидая, когда он скроется в комнате и снова оставит её наедине с дурными мыслями в голове. — Я ничего не имею против самодеятельности и звукового сопровождения. Пусть и такого необычного. Она подняла голову и увидела его на последней ступеньке. — Серьезно? — Вполне. Если тебе так удобно, то я только за. Дженни улыбнулась, впервые за весь день. — Я учту ваши пожелания, сэр. — Удачного вечера. — И тебе. Отвернувшись, девушка запрокинула голову, касаясь затылком стены. Это было очень необычно, но безумно приятно. Наверное, ее самооценка по пункту вокальных способностей сейчас поднялась выше обычного, поэтому о карьере певицы ещё помечтать можно.