Земля. Ключ, которого нет

Ингевар, в ярости. Его ноздри раздуваются от избытка злобы, клокочущей в нем. Высокий, с крючковатым носом и маленькими черными, глубоко посаженными глазами похож скорее на орла, чем на человека. Хищный взгляд — семейная черта череды президентов, сменяющих друг друга на посту, лишь только подходит срок. На вид ему не более двадцати пяти, слишком мало, чтобы быть тем, кто стоит во главе целой космической флотилии, но чересчур для нее… — Итилион, моя мечта, моя душа — так далеко. И кто тому виной? Апокалипсис? Глупое стечение обстоятельств? — возмущенно сотрясает воздух Ингевар, и, не находя ответа наматывает круги по мостику. Его лучший пилот, Самуер видимо боится пошевельнуться в кресле и несгибаемыми руками держит штурвал. Нужды в этом нет никакой, так как еще сегодня утром он установил на борт программу с новым курсом, а автопилот с искусственным интеллектом еще ни разу их не подводил, даже во время метеоритных дождей. Никто не хочет попасть под горячую руку их президента Ингевара, импульсивного сына предыдущего правителя Просперити, суровый нрав которого не раз веселил народ новыми байками, с каждым днем обрастая все новыми, уже вымышленными подробностями. Наконец, Ингевару надоедает. Он склоняется над бортовым журналом, кладет ладонь на сенсорный экран и закрывает его. Есть дела поинтереснее. Последняя разработка робототехников, гордость Просперити — сенсорная полусфера около двух метров в диаметре висит в воздухе прямо по центру капитанского мостика. Одним прикосновением можно вызвать на ее поверхность любые карты, которые в огромных количествах фотографируют зонды, разлетевшиеся на огромные расстояния вдаль от корабля. Карты обновляются ежесекундно, поэтому на сфере отражается целостная картина окружающего пространства, фиксирующая все, даже самые незначительные изменения. Бортовой журнал включает в себя множество событий, произошедших на мостике, а камеры внутреннего слежения демонстрировали, чем заняты его люди. Также полусфера принимает команды для автопилота и прокладывает новый курс в соответствии с голосовыми командами пилота. Ее искусственный интеллект команда корабля называет Люси. Люси многофункциональна, и, пока не видит президент, может развлечь заскучавшего пилота и его команду игрой в шахматы или запрещенными на борту азартными карточными партиями. Самуер запрограммировал ее на голос Ингевара, так, что при его приближении игры сворачиваются, а Люси выводит на сенсорный экран свой программный код, в котором президент ничего не понимает. Ингевар вызывает карты и долго вглядывается в них. Наконец, одна из них особенно его интересует. — Люси, доложи. — приказывает он. — По последним сведениям, — равнодушным механическим голосом произносит Люси, — система внешнего слежения Просперити является единственной в своем роде. На данный момент нашими радарами засечены все корабли других рас, а также их разведывательные спутники. — Приятно, что они столь предсказуемы — ухмыляется Ингевар. — Таким образом можно случайно стравить ненавистных мне Эйцаров например… с Сахелью и пожинать плоды. Тион –ин не признают войны, поэтому Итилион отвернется от своего невнятного Тогарда и наконец- то выберет меня своим избранником. От этих слов, первому пилоту до такой степени стало приятно, что он закрывает глаза, и позволяет себе мысленно насладиться этим предположением. И не замечает крохотные точки, резко изменившие свой курс в  сторону корабля Просперити. Что может быть хуже самоуверенности первого пилота на вахте? Его невнимательность. Одна голосовая команда для Люси, о ее действиях в случае неадекватно ведущих себя объектов наблюдения в сторону линкора и к трем точкам уже летели бы три противовоздушных расщепителя. Сахель бы потеряла три корабля и даже не поняла, каким образом, а Просперити бы получили новое, разложенное на атомы топливо, которое продлило бы жизнь их движению на плазменных двигателях еще на пару десятков лет. Юной нкоролеве Сахели — Канише, Просперити мозолили глаза еще на Земле. Но тогда у них не было возможности дать отпор этим самоуверенным выскочкам. Зеленокожие копили силы, подбирали составы ядов такой силы, что одной каплей можно было бы расплавить робота, не говоря уже о человеке. У них было много маленьких кораблей, но не было единого линкора, люди устали постоянно находиться в узких замкнутых пространствах. К тому же заканчивается топливо, плазменными двигателями раса не обзавелась, да и корабли их были под новшества не приспособлены. Сейчас конструкторы, в тесном сотрудничестве с группой шаманов собирают схему, в которой много маленьких кораблей могут слиться в единый организм, раздвигающий границы узкого пространства в одну плоскость и сдвигающий их обратно во время опасности. Схема напоминает пчелиный рой. Каниша должна стать его центром, королевский корабль по мановению зеленокожей руки становится тронным залом, а надстроенные вокруг корабли каютами, капитанским мостиком и прочими судовыми отсеками. Для воплощения своего замысла им нужны разработки той расы, которая специализируется на робото — и нанотехнологиях. Еще во время жизни на Земле, ходили слухи о резком подъеме научно-технической мысли Просперити на небывалую высоту. Маленькие трудяги экзоботы в условиях высоких температур собирали термоустойчивый линкор; неоробусы заполняли его провизией и питьем, кстати на корабельной кухне в настоящее время кашеварят именно они;, а чего стоит их искусственный интеллект — их богиня нового поколения электротехники — Люси… Самодовольные и напыщенные Просперити до сих пор считают, что никто не знает об этих изобретениях. Но сложно было проигнорировать и не подсмотреть за ними со спутников, даже самодостаточные Тион-ин, не привыкшие лезть в чужие дела отправили на их территорию зонд… А все потому, что все расы в условиях хронического недостатка времени в ускоренном режиме готовились к отлету и только одни Просперити грелись последние деньки на солнышке на самом дорогом курорте мира бесплатно. Стоит ли говорить о том, что уже только за это они стали врагом номер один не только у рас в целом, но и у каждого ее представителя. Последние капли толерантности к Просперити закончились, когда назло всем правилам приличия они первыми покинули Землю, использовав гравипрыжок — вместо постепенного прохождения слоев атмосферы, за считанные секунды перемахнули несколько тысяч километров, ускорив работу рыцарей Апокалепсиса огромным выбросом энергии в и без того поджаренную Землю. А когда-то все было так хорошо, Зеленокожие долго жили в единстве с природой и многому научились у каждого ее обитателя. Змеи научили их использовать яды, обезьяны сделали их расу ловкой и неуловимой, львы дали высокую скорость реакции во время прыжка. Трава и деревья окрасили их в зеленый цвет кожи, что, в результате глобального потепления было очень важным эволюционным приобретением. В течение долгого времени на полюсах зеленела трава и рос красивейший тропический лес, в результате чего Сахель, почти невидимые в зеленом массиве, напали и захватили Аляску — которая стала курортным и очень дорогим местом, особенно все территории, ранее находившиеся за полярным кругом. А маленькие северные страны заключили с Зеленой страной мирное соглашение, в результате которого они отдали часть своих последних военных и научных достижений Сахели. Из бедной страны они стали превращаться в зажиточных хозяев мира, особенно если учесть, что их кураторство процветало на самых сочных и плодородных землях планеты. От экватора многим пришлось переместиться в более северные широты, так как из-за жары жить там стало практически невозможно. От этих перестановок пострадала, прежде всего, раса Просперити, поэтому их вражда прочно укоренилась в последующих после передела Земли поколениях. Каниша сейчас мало похожа на представителя правящего сословия, ее роскошные изумрудные волосы вместо красивой прически были убраны под форменную кепку. Еще до правления своей расой, во время правления ее родителей, она получила профессию грифа — пилота Сахели. Надо сказать, что, несмотря на пол и привилегированность, свою работу она знала превосходно и была высококлассным специалистом по части межпланетных перелетов. Первые из них были совершены еще тогда, когда в результате Великой Кровавой Конференции запуганные люди начали спешно конструировать новые космические корабли в большом объеме. Все остальные расы устремили своих разведботов к Просперити. А невидимые и молниеносные темно-зеленые крейсера Сахели вовсю пролагали дорогу к новому миру. К миру, в котором им предстояло жить. Будущая царица в числе первых овладевала новыми навыками гиперпрыжков и изучала новые маневренные ходы, которые сама же выверяла в полете, внося в инженерные расчеты корректировки. Сейчас, на своем любимом боевом крейсере, в сопровождении еще двух таких же кораблей, она подлетала к огромному трансформеру — линкору. Ее целью является Люси. — Мы уже близко, причем они нас еще не засекли — коротко отметил конструктор Лензо. — Странно это, обладая таким искусственным интеллектом, они нас уже давно могли расщепить. — ворчит недовольный фримен Агуар. — Каниша, это ловушка. Ты ведешь нас на верную гибель. — Ты поосторожнее в словах, земноводное, или элексир бессмертия глотнул? Через час он у тебя выветрится, мы тебя за оскорбление нашей представительницы власти власти и казним — хохочет бесшабашный Лензо. — Это там она царица, кивает Агуар куда-то в иллюминатор.- А здесь она часть команды. — Часть команды Агуар! Прекратить разговоры и занять боевую позицию! Решение принято, выполнять и слушать капитана! А это на крейсере не ты! — рычит капитан корабля, шаман Варрадос. — Каниша доложи, как идет полет. — Полет проходит нормально, через 5 минут будем у цели. — рапортует Каниша. — Отлично. Все помнят свои задачи? — хмуро оглядывает свою команду Варрадос. Ну-ка, повторим. Кто первый? Гриф Каниша! — Даю команду второму и третьему на высадку Экипажа в слепой для вражеских радаров зоне. Затем остаемся там и ждем вас. Если в течение часа вас нет, возвращаемся на базу. -Констуктор Лензо! — Подлетаем к линкору, минируем зону, достаточную для прохода, затем подключаемся к Люси, и меняем ее программный код на наш. Все остальное наша искусственная красавица сделает сама. — Фримен Агуар! — Защищаем этим программных ворюг от просперитянской нежити! — Напомни мне по возвращении влепить тебе выговор! Следующий, друид Цапио! — Охранять бугаев, которые охраняют программных ворюг от телесных повреждений! — в том же тоне откликается Цапио, пожимает руку Агуару и они громко смеются. Капитан метнул в них испепеляющий взгляд. Командиром вылазки назначен Ронко, шаман Второго крейсера. Ально, шаман Третьего использует силу Маченга для того, чтобы вас шутников не заметили. Я останусь здесь и буду окружать крейсера силовым полем, чтобы вам было на чем улетать. Ну, готовы? — Всегда готовы! — хором отвечают бойцы. — Корабль занимает позицию. Пройдите в вакуумные камеры. — оборачивается Каниша. Последние приготовления завершены, яды разложены по разным отделам экзоскелета, вокруг каждого из них появилось зеленоватое свечение. Шаман начинает свою работу. Выходной люк открывается, и Сахель осторожно вылетают в открытый космос. Лензо первым доплывает до массивной обшивки корабля. Это непросто, нельзя терять время, ведь корабль движется с огромной скоростью, мощности экзоскелета на гонки может и не хватить. Следом поспевают и два других конструктора. Остальная часть команды благоразумно держится поодаль, зацепившись за протонную пушку. Она дальнобойная и с ближними целями сделать ничего не может. Разве что противники могут умереть от смеха, глядя на стойкую эмблему: поднятый большой палец и надпись «Просперити — лучшие». — Ну дают ребята — тут же хихикает Цапио. Лензо тем временем методично вымазывает обшивку чем-то едким и отвратительно зеленым. По зеленому второй конструктор разводит не менее мерзким желтым. Третий же — вымазанное пятно осторожно покрывает блестящим порошком. После чего вся троица включает свои турбины экзоскелета на полную мощь и прячутся за протонную пушку к остальным диверсантам. И вовремя: реакция пошла мгновенно, за считанные секунды стена исчезает без остатка, а волна горячей высвобожденной энергии оплавляет пушку так, что при попытке выстрелить в лучшем случае она не сработает. Ронко щелкает пальцами, и дыру мгновенно затягивает непроницаемой пленкой — утечка воздуха может выдать их. Затем командир подает знак, и его команда медленно, по одному, начинает проникать на линкор. Место, куда они попали — оказалось одной из многочисленных кают-компаний, выполненной в стиле старого ковбойского салуна: барная стойка у стены, несколько деревянных столиков посередине, даже двери здесь резные и распахиваются от толчка в любую сторону. — А просперити то ностальгируют потихоньку — усмехается Цапио. — Мда. Вот людям заняться нечем было, сидели и двери вырезали — чешет себе шлем Агуар. Потом вспоминает и нажимает кнопку, чтобы тот втянулся в корпус экзоскелета. — Так ребят, не отвлекаемся, конструктора, за работу. Фримены — на боевую позицию — командует Ранко. -Ально, лови телепатические сигналы и отправляй просперити отсюда к другим местам для ностальгии. Я беру на себя силу Маченга. Зеленоватое свечение принимает вид сияния цвета сочной, изумрудной травы. Ронко был опытным, более сильным шаманом. Его заклинание Маченга не мог сломить еще ни один человек, представителем какой бы расы и боевой профессии он не был. Это очень сложное сочетание защитного и силового свойств. При нападении на защищенного такой силой, все удары отражаются, и обрушиваются на нападавшего. Если конечно он обладаает возможностью обнаружить такого противника. Единственное, что мешает шаманам применять его — не каждый обладает способностью настолько высокой концентрации собственной мысли. Тем более, что в бою сложно окружить себя Маченга, удерживать его и принимать еще какие-то решения. Ально с удовольствием стряхивает с себя этот мысленный груз и начинает свое медитативное телепатическое зондирование пространства. Лензо и остальные конструкторы тихонько простукивают стены в поисках контакта с Люси. Как вдруг за барной стойкой зажигается невидимый ранее экран, и на нем появляется приветливая голубоглазая блондинка. Люди с недоумением смотрят на нее. — Система безопасности Просперити приветствует вас! — с легкой улыбкой произносит она. — Назовите цель визита. Сахельонцы молча переглядываются, не понимая происходящего. Ранко кивает в сторону экрана, глядя на Лензо. Тот мигает в ответ, подходит к экрану и принимается ощупывать его в поиске жидкого проводника. Наконец он найден, и конструктор ищет возможность приладить к нему носитель программного кода. Все замирают. Наконец девушка на экране произносит: — Цель определена. Взлом программного обеспечения с последующим изменением кода. Ожидайте поступления в отсек замедляющего газа. Благодарим за сотрудничество. Экран гаснет, а Зеленокожие начинают ощущать, как время останавливается. Командир хочет что-то предпринять, но мысли, как тягучая жвачка, тянутся в его голове, пока совсем не останавливаются.  — Вставай, Бубль-Гум, — слышу я. Голос идет откуда-то сверху. Голова трещит, наверно мох оказался недостаточно мягким. Я пытаюсь сесть, но это приносит мне страдание. Мое тело, после многочисленных судорог, отказывается слушать меня. С трудом я собираю волю в кулак и сажусь. Мне не надо знать, кто передо мной, это и так понятно. — Почему я Бубль-Гум? — спрашиваю я мрачно. — Такая вся розовая и воздушная, — усмехается мой спаситель. — Открывай глаза, пошли завтракать. Он помогает мне встать, и к своему удивлению я чувствую благодарность. Василий снова ведет меня, я же, как отбившаяся от стада овца, плетусь следом. Мы оба не расположены разговаривать. По крайней мере сейчас. Но я никак не могу отделаться от ощущения, что должна рассказать обо всем. Должна не ему, себе. Лишь одна фраза растопила наше молчание — его оброненное через плечо: — А я принес тебе плед и подушку. Я залезаю в домик первой. Мой нос моментально учуял восхитительные ароматы, доносившиеся из большого бумажного пакета. — Давай, голод, ешь, — ухмыляется он, устраиваясь рядом. В пакете лежит несколько еще горячих котлет, пластиковый контейнер с жареной картошкой и еще один с каким-то салатом, кажется из помидор. Я жадно накидываюсь на еду, и проглатываю все за несколько минут. — Конечно, это тяжеловато для завтрака, но время уже близится к обеду, так что все нормально — улыбается Вася. — Шпашиба, — шиплю я с набитым ртом, не в силах упустить ни кусочка. Наконец, с едой покончено. Мне хочется развалиться на матрасе и отдохнуть. Но этого делать нельзя, по крайней мере, сейчас. Я сосредотачиваю взгляд на Василии, и у пор спрашиваю его: — Ты читал? — Не все. Мне показалось, что это имеет большее значение, чем просто истории. — Это не истории.- Со вздохом объясняю я. — Понимаешь, я это вижу. — Во время… — он теряется, не зная, какое слово подобрать. — Да. В это самое время. — киваю я. У меня тоже нет желания — говорить об этом вслух. — И в последнее время? — И в эти оба раза, когда ты находил меня на земле, бьющуюся в судорогах, у меня были эти видения. — упрощаю я ему задачу. По крайней мере, мне так кажется. — Ты записывала? Тетрадь ведь у меня, и… — У меня есть чистая, но я не пишу. Я не могу. Понимаешь, все изменилось… — восклицаю я, ощущая горький комок, подкатывающий в горлу. Он пристально смотрит на меня, и вопрос, которого я боялась больше всего, срывается с его губ:  — У тебя … — НЕТ! — кричу я, и зажимаю себе рот, испугавшись своего голоса. Слишком часто я видела это выражение лица. Поэтому ему не надо договаривать, чтобы я поняла. — Ты что? — удивился Василий. — Не говори, — с мольбой в голосе произношу я. Как только ты произнесешь это вслух, все изменится. Я навсегда останусь в твоей памяти больной! Теперь я говорю совсем тихо, закрыв глаза: — Пусть будет все как раньше. Я, просто странная девочка, которая ушла из дому в розовом платье, взяв с собой дневник, бутерброд и яблоко. Иногда мое тело меня не слушается. А еще я вижу безумные сны. Вот и все. — Почему ты ушла из дому? — Я не могу говорить об этом. Прости, я не могу, — мотаю я головой, готовая расплакаться. — Тогда не надо. Почему ты пишешь красной ручкой? А вот это неожиданно. Мои губы растягивает улыбка. Он ободряюще подмигивает мне и достает мой дневник. — Нет нет, — говорю я испуганно. — Я не собирался тебе его возвращать, улыбнулся он. Но, с твоего позволения, я кое-что добавил. Ты ведь непротив? Я глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Так и не дождавшись ответа, Василий раскрывает обложку, и показывает запись, сделанную прямо на обороте картонного листа. Проведя рукой по записи, он поднимает голову, и смотрит вперед. Не на меня — его взгляд устремлен вдаль, как будто он видит что-то, неведомое никому. Затем он произносит. Когда я был маленьким, я серьезно заболел. Мои родители водили меня по всем врачам, но никто из них не смог вылечить меня. Приступы становились чаще и чаще, правда они были другие, не такие, как у тебя. Я задыхался. Помог мне один дед, что проходил мимо меня, сидящего в очереди к очередному врачу. Я навсегда запомнил то, что он мне сказал:  — Чтобы победить твой недуг, собери пять ключей. Первый ключ — это ключ, которого нет. Второй ключ клокочет внутри. Третий — не продается, хотя ты можешь попробовать. Четвертый в том месте, откуда нет выхода. А пятый, самый главный, очень глубоко зарыт. Каждое слово он записывает на обложку, так тщательно выводя буквы, будто это молитва. У меня застучало в висках от напряжения. — Что все это значит? — Я не могу тебе ответить. Если я скажу, это потеряет смысл. Но я могу отвести тебя к пятому ключу. Однажды, я был там. — Это мне поможет? — с надеждой спрашиваю я. — Мне и в голову не приходило, что этого … может не быть… — Попробуй и сама реши. Хорошо? — Улыбается он. Внезапно мне хочется спать. Дневной сон не для меня, хотя, утренняя прогулка дает о себе знать. — Спи, — усмехается Василий, глядя, как слипаются мои глаза. Я аккуратно кладу голову на подушку, накрываюсь мягким пледом и проваливаюсь в сон, под шелест страниц моего дневника.