***
Ещё не разгоревшиеся улицы проплывали в его глазах, собирая по кусочкам воедино тусклые пейзажи в единую картину города. Тишина. Лишь изредка где-то на отдалённых переулках слышался одинокий гул машин и разговоры неспящих людей. Он полюбил зиму с тех пор, как встретился с ней. А ей нравились те сказочные переплёты с наступлением декабря и абсолютное погружение в витражные мечты. Её родное время – зима, отец и мать – декабрь. Девушка, родившаяся под сенью снежных ветров, что сгущаются, вырисовывая на её щеках румяный оттенок, даря Чимину искреннюю улыбку до самых ушей. Зайдя домой, Пак едва ступая по махровому ковру, осторожно сел на стул в спальне, напротив двуспальной кровати, где полусогнувшись, лежала Салли, погружённая в царство морфея. Её волосы огненного цвета, очерчивали прядями на подушке лучи солнца и, глядя на неё, парню казалось, что комната куда светлее. Четыре часа утра, а Пак Чимин разгребает сугробы собственных мыслей в поисках ответа на вопрос: «Существует ли предел?» Тот самый предел чувств к ней, который с каждым днём переполнял его душу до самых краёв, изливаясь где-то под рёбрами, превращаясь в стаю бабочек, что рьяно бились о стенки желудка. Существует ли предел её красоты? Той самой красоты, которой очаровывала его как маленького мальчикa. Ему едва хватало воздуха в лёгких, когда она смотрела в его глаза своим проницательным взглядом; он был готов слагать о ней песни и стихи, громче великих поэтов; писать картины живыми красками всех времён года на стенах своей квартиры… существует ли предел сего безумия? Скинув с себя ненужную одежду на пол, Чимин лёг рядом с девушкой и невесомо коснулся губами её открытых фарфоровых плеч. Она словно огненная нимфа, спящая в объятьях своего морского покровителя. Пак так и не смог заснуть. Привыкшие к темноте глаза, любовались силуэтом любимой девушки. Чимин водил кончиками пальцев вдоль сплетённых витиеватых вен на её руке и недоумевал от мысли, что она так близко. Он имеет право к ней прикоснуться просто так. Пак знает, что Салли не чужится его внезапных прикосновений и слов. Она не знает, но парня часто покидает сон и тогда он часами блуждает по комнате, иногда по городу, собирая по кусочкам ответы на вопросы, которые не дают ему сомкнуть глаз. Странно, но ответ был прямо перед ним, прямо перед его лицом. Осознание приходит постепенно, и именно сегодня он понял, что Салли и есть предел. Предел всего прекрасного и безумного для его собственной Вселенной. Есть она и её красота и никакие горы, никакие звёзды и океаны не сравняться с её великолепием. Безумие, что окрыляет его ежесекундно, заключается в ней. Он готов высечь на груди её имя, чтобы назвать свою Вселенную её именем. На лице Чимина заиграла полупрозрачная улыбка, и он снова прикоснулся губами к её плечу и шее. - Я люблю тебя, - шёпотом выдохнул Пак и закрыв глаза, отправился распылять свои невидимые сны.***
ī Утром в комнате всё ещё витала последняя фраза, сказанная парнем. Обрывки слов до сих пор теплились на его приподнятых уголках губ, а на груди невидимыми красками высечено имя любимой. Открыв глаза, перед девушкой раскинулась яркая картина, разрисованная по всей стене. Это был её портрет с надписью «Ты – предел моей Вселенной.»