"Шуга-хён"

«Разве я не послушный?» - говорит Чонгук на радиоэфире, и Тэхён видит короткий взгляд Юнги, который он кидает на младшего. Короткий и говорящий, но слишком незаметный даже для внимательных глаз. Тэхён, впрочем, считает, что всё лежит на поверхности, и недоумевает, почему другие не хотят замечать очевидного. Или это очевидно только для него? Потому что он углядел кое-что случайно и теперь всё-всё на свете, что происходит между этими двумя, имеет для него нехороший подтекст?.. У Чонгука спрашивают, с кем бы из хёнов он хотел разделить комнату, если бы была такая возможность, и он медлит с ответом, а потом выдаёт: "Ви-хён", и Тэ не знает, от чего офигевает больше: от самого ответа или от того, что в этот момент Чонгук смотрит не на него вовсе. …Если бы Тэхёна спросили потом, поставили перед выбором, хотел ли он это видеть, или лучше поостерёгся бы, он бы замялся с логичным ответом: «Нет, идите нахуй со своими извращениями». Потому что после, когда он просыпается следующей ночью от будильника на ipod, который сам же и забыл выключить, и идёт на кухню просто чтобы чем-нибудь себя занять, то становится невольным свидетелем такой сцены, что лучше бы не видеть, правда, лучше бы не знать. Дверь в чужую комнату приоткрыта ровно настолько, чтобы было видно освещённое лунным светом из окна пространство, и Тэхён едва подавляет желание заорать: «Какого хрена?», когда цепляет взглядом картину. В следующий миг орать он уже не хочет, потому что ладони мгновенно становятся влажными, когда действие начинает развиваться. …Чонгук сильный. У него накачанное тело, мощные бёдра и мускулистые руки, и о том, насколько хорошей физической подготовкой он обладает, можно сделать вывод даже по его шее, и… и тем страннее, тем фантастичнее и контрастнее, тем более /оксюмороном/ выглядит он, когда стоит абсолютно голый на коленях со сцепленными за спиной руками прямо рядом с кроватью, на которой сидит абсолютно одетый Юнги. Юнги маленький, хрупкий и худой, да нет, что там «худой», даже тощий скорее, и тем более необычно, нереально и неожиданно выглядит он, когда отвешивает Чонгуку звонкую пощечину, оставляя на щеке алый след. Тэхён не видит цвета, потому что света нет, но силуэты так четко рисуются на фоне окна, и их движения так отточенно верны, что он чуть ли не хватается за собственную щёку, когда видит/слышит удар. - «Ви-хён»? – Юнги дразнит. Юнги злится. Юнги предельно расслаблен и одновременно до грани напряжён. Чонгук чуть опускает голову, не смотря на него, но не дёргается и руки не расцепляет, хотя Тэхён представлять даже не хочет, насколько это больно. - «Ви-хён»? – повторяет Юнги и бьёт младшего по другой щеке, после чего тот вновь застывает неподвижно и смотрит вниз. – Что ты должен был сказать, мелкий? – он хватает Чонгука за подбородок и заставляет смотреть на себя. – Как ты должен был ответить?.. Чонгук смотрит на него без тени улыбки и, кажется, совершенно без эмоций, но Тэхён, вглядывающийся в каждую деталь из-за двери и отчего-то отчаянно желая остаться незамеченным и досмотреть представление до конца, видит, как едва заметно дёргается уголок чонгуковых губ, словно тот давит неуместную усмешку. - Как? – спрашивает он тихо, и тогда Юнги проводит пальцами по его щеке, легонько царапая ногтями покрасневшую кожу, и бросает зло: - «Шуга-хён». Всего три слога, сложно не запомнить. - Заставь меня, - говорит Чонгук без дерзости и провокации, говорит как факт, как непреложность. Тэхёну всё сильнее хочется заорать, потому что происходящее явно сильно выбивается из всего, что можно было бы с натяжкой назвать «нормальной жизнью», но с каждой секундой он только пытается дышать ещё тише и слиться с темнотой коридора, чтобы его не заметили, чтобы не прервались, чтобы продолжали, о, пожалуйста, продолжайте!.. Юнги улыбается опасно и кивает. Он выглядит так «вау» без этой мальчишеской светлой чёлки с не до конца смытой подводкой и с этим взглядом холодным и строгим; Тэхён вообще не понимает, что происходит, и потом он будет бояться признаться себе, что это всё невероятно заводило даже тогда, пока хён не… Пока хён не начинает Чонгуку дрочить, быстро и почти грубо, а Чонгук реагирует на это совсем не так, как должен был в голове у Тэхёна - не вскакивает на ноги, не заезжает старшему по лицу тяжелым кулаком, а только крепче сжимает пальцы на запястьях обеих рук, фиксируя их будто наручниками. Тэхён задыхается и зажимает рот рукой, чтобы не выдать себя в оглушительной тишине ночной общаги, которая конкретно сейчас нарушается только этими – очёртвозьми – недвусмысленными звуками, да еще дыханием младшего. Тот сжимает губы и выдыхает как можно медленнее через нос, и, когда Юнги видит это, то не расплывается в самодовольной улыбке, а лишь продолжает смотреть на Чонгука серьёзно и странно и двигать рукой ритмично, глядя ему в глаза. Это даже на секс не похоже, Тэхён уверен, что нашёл бы много чего-то более откровенного, если бы пошёл шариться по порно-сайтам, но - увы - это всё было бы совершенно "не то", потому что Юнги - он один такой, и Чонгук тоже - один. Тэхён сглатывает тягучую слюну, и потом хён отвлекается на несколько мгновений, льёт себе на ладонь прозрачный гель и возвращается к прерванному занятию, и тогда Чонгук уже не может сдержать чересчур громкого выдоха, который почти стон. Звуки становятся ещё пошлее и откровеннее, и макне напрягается всем телом, так что становится видно каждую чётко обозначившуюся мышцу. Юнги ведёт ладонью вниз резко, а потом ещё раз и ещё, и Тэхён не замечает, как инстинктивно почти тянется руками к собственному паху, потому что сил терпеть это напряжение у него больше нет, и он вообще не понимает, как так можно, как, как Чонгук может держаться и не расцеплять руки, ведь у него такой стояк, что можно гвозди забивать, а головка наверняка покраснела и стала такой чувствительной, что на каждое прикосновение Юнги, даже самое лёгкое, отзывается острым наслаждением, смешанным с острой болью. Но Юнги не прикасается легонько. Юнги кольцом сжимает пальцы и имитирует тугое проникновение, и у Тэхёна почти голова кружится, потому что, когда он смыкает руку на собственном члене, ему кажется, что это рука хёна, скользкая и блестящая от геля и такая ловко-проворная, что сил нет терпеть. Чонгук стонет тихо-тихо, почти беззвучно вскрикивает, но остаётся недвижимым, всё ещё остаётся. Юнги ведёт скользкими пальцами по его груди, оттягивает сосок, получая почти жалобный стон в ответ, а потом вновь смыкает пальцы на его члене и двигает-двигает-двигает. Тэхёну уже кажется, что конца этому не будет, но в какой-то момент движения хёновской руки ускоряются, а чонгуков пресс чётко вырисовывается мышцами под кожей, и Тэ готов возблагодарить небеса, потому что какого-то чёрта хочет кончить вместе с Чонгуком. Но тот говорит сорванно: - Хён, - выдыхая это короткое слово вместе с воздухом, и Юнги резко убирает руку и поднимается с кровати. Тэхён взвыть готов от такого облома, но и сам замирает, сжимая пальцы у основания, чтобы не спустить раньше времени, а тем временем Юнги обходит Чонгука со спины, прижимается между лопаток бедром и за волосы тянет его голову так, чтобы запрокинул и смотрел на него снова. Чонгук смотрит. - Как ты должен ответить? - спрашивает Юнги, и голос у него настолько ровный, что Тэхёну сложно в это поверить. - Шуга-хён, - выдыхает Чонгук, скребет ногтями по запястьям, с трудом сдерживая себя, но ничего больше не прибавляет. - Как ты на самом деле ответишь? - Юнги спрашивает снова, и Тэхён просто в шоке, как Чонгук до сих пор не наплевал на их - что там у них, договорённость или правила?.. - и не довёл себя до оргазма сам, ведь это же больно!.. Но Тэхёну никто не запрещает массировать большим пальцем головку, что он и делает, сгорая от стыда, но продолжая наблюдать. - Шуга-хён, - отвечает макне и повторяет, - Хён. И потом повторяет: "Хён, хён, хён", когда Юнги снова садится напротив и снова начинает ему дрочить, теперь уже не останавливаясь ни на секунду, и Чонгук жмурится и кончает ему в руку с хриплым стоном, и Тэхён спускает сразу следом за ним. Юнги подносит испачканную руку к лицу младшего и тот покорно слизывает собственное семя с его тонких пальцев и скоро начинает просто лизать его ладонь и целовать её, и Тэхён сходит с ума, потому что это так странно, ведь эти самые пальцы только что делали ему больно (и хорошо), и он почти готов признаться, что это ужасно и отвратительно, но ему хотелось бы попробовать так же. Юнги скользит ладонью к щеке Чонгука, гладит его мимолётно, и младший льнет к его руке, как котёнок, напрашивающийся на ласку. Хён треплет его по волосам и склоняется к его лицу, целуя в ноющие искусанные губы бесконечно мягко, и этот контраст заставляет Тэхёна раскалываться от когнитивного диссонанса. Юнги что-то шепчет коротко, и Чонгук, наконец, поднимается на ноги, а Тэхён мгновенно отступает в темноту, лихорадочно дышит и сбегает, скрываясь в своей комнате. На следующий день он просто в шоке и готов кричать от того, как профессионально по-актёрски эти двое игнорируют друг друга, делая вид, что ничего не было, что они как бы не занимаются всякими извращениями друг с другом по ночам, и что это не выглядит так, как будто они нужны друг другу как воздух, потому что дополняют собой чужие кинки: желание Юнги причинять боль и подчинять, а Чонгука - получать боль и подчиняться. Тэхён закусывает язык и молчит. На следующей интервью-программе Чонгука спрашивают, кого из хёнов он выбрал бы, и там дальше не важно, для чего. Тэхён старается не пялиться так откровенно, но пока макне медлит, его взгляд так и мечется между ним и Юнги, в ожидании реакции. - Шуга-хён, - говорит, наконец, Чонгук, и Тэхён тихонечко выдыхает с облегчением, а Юнги прячет довольную улыбку за ладонью с микрофоном, и это всё ещё почти невозможно заметить, но теперь, когда Тэ знает, он видит больше. ...но не то, как Юнги смотрит на Чонгука, когда тот нарочно оставляет дверь в их комнату немного приоткрытой.