Красивый. Любимый. Ненавижу

Часы показали два, когда тишину квартиры нарушил стук открывшейся входной двери. Я только вздохнул: надеялся поработать в гордом одиночестве, но, похоже, не судьба. И кого принесло? Родители должны были вернуться не раньше вечера, у Сержа тоже были какие-то планы. Я повел плечами, встал из-за стола, подошел к двери и замер, вслушиваясь в тихий смех и влажные звуки поцелуев. И жар мгновенно затопил с головой. Нет, нет... - Сереж, подожди... А вдруг дома кто-то есть? - Это Лис, Елисей. Его голос я не спутаю ни с кем, и никогда. - Не волнуйся, - брат рассмеялся, а я услышал в его голосе нетерпение и возбуждение. И в этот момент я его ненавидел так, что свело сердце. Инстинкт самосохранения велел отойти от двери, надеть наушники и сделать музыку погромче, но шепот Лиса вел за собой, отключая все инстинкты. Я открыл дверь своей комнаты ровно тогда, когда Сергей закрыл дверь своей. Но он торопился и она прилегла неплотно. И оставшейся щелки мне хватило, чтобы видеть все. Лис лежал на кровати - раскрасневшийся, кусающий губы, с разметавшимися по подушке прядями. Красивый. Любимый. Ненавижу. Для него я лишь младший брат, хотя разница между мной и Сергеем всего шесть лет. Я до сих пор помню, что почувствовал, когда в первый раз Елисея увидел. Сергей ничего от нас не скрывал. О том, что гей, он родителям еще на первом курсе сказал. Скандал до небес поднялся, мать в истерике билась, отец грозился из дома выставить. Только Сергею словно всё равно было. Скалился, огрызался и пробивал варианты места в студенческом общежитии. Только как-то улеглось все. И мать успокоилась, и отец смирился. Сергей ведь не изменился, а для внуков у них и младший сын, то есть я, был. Да и Серж по мужикам не ходил, сказал однажды, что нашел себе постоянного парня. А потом привел в дом Лиса. А тот смотрел на нас испугано своими оленьими карими глазами, и у матери духа не хватило что-то против сказать, а отец только кивнул, принимая его. Ну а я... А я покой потерял. Следил за ним, как коршун, за каждым жестом и взглядом. Узнал, что он сладкоежка, но мороженое не любит. Что на шерсть у него аллергия, и на синтетику тоже. Что красивым себя не считает и одевается так, словно прячется, но рядом с Сержем расцветает. Лис вообще никого, кроме моего брата не видит. И это так заметно, что даже родители его как своего приняли. И Сережка... Он Лиса любил и любит. А мне больно. Ревновал так, что зубы сводило. Понимал, что шансов никаких, что не быть мне с Лисом никогда, и бесился. Потому и стоял перед дверью. Хоть так, хоть глазами его ласкать. Руки у Сержа большие, сильные, они гладили светлую кожу Лиса безжалостно, властно. А Лису нравилось. Выгибался навстречу, губы кусал, а я свои облизывал. Так целовать их хотелось, хоть раз коснуться. А вместо меня Лиса Сергей терзал. Целовал глубоко, влажно, сильно. Так, что стонал Лис, плечи Сержа стискивал. Разделись они торопливо, и у меня дыхание перехватило. Лис красивый, тонкий, гибкий. Податливый. А Сергей явно знал, как его касаться. Шею терзал, ключицы ласкал, и точку на сгибе локтя. А Лис замирал, дрожал, тянулся. Мне в паху больно стало мгновенно, но я только стиснул пальцы в кулаки. Не дотронусь до себя. Не хочу. Только смотреть буду. А Лис раскинулся, открылся. От моих щек прикуривать можно было, а он только постанывал, и волосы Сергея перебирал, пока тот его ртом ласкал. Противно должно было быть, а у меня от возбуждения словно искры из глаз сыпались. Это я, я должен был быть на места брата! Ревность грызла, зависть. Я хотел чувствовать вкус Лиса, хотел ласкать его так, что бы это мое имя он стонал, только мое. Когда Сергей в него вошел долгим и уверенным толчком, и Лис вскрикнул, я прикусил губу до крови, но боли не почувствовал. Кровь шумела в ушах, воздуха не хватало. Серж двигался сильно, почти жестко, но Лису нравилось, очень нравилось. Он стонал глухо, сладко, почти мучительно. Я смотрел на него, и только сильнее стискивал кулаки. Люблю. Хочу. Но он кричал имя Сержа, кончая, а я отвернулся и сполз по стене на пол. Надо было уйти, но сил не было. Но и слушать нежную чепуху, что они друг другу шептали я тоже не мог. Больно. Не мой Лис. А хотелось сгрести в охапку и никогда не отпускать. Я знал, что когда-нибудь это закончится, и я только посмеюсь над собой сегодняшним. Я знал. И это единственное, что помогало мне держаться. Ненавижу тебя, Лис. Ненавижу.