Crusio

- Так, Рон, исправь здесь и здесь. А вот эту часть лучше полностью перепиши. Мантикоры были кровожадными существами, а у тебя эта тема недостаточно хорошо раскрыта. Я смотрел на нее и не понимал ни слова из того, что она мне говорила. Был уже поздний вечер, почти ночь, а мы как всегда сидели в гостиной Гриффиндора и пытались осилить тот объем домашнего задания, который ежедневно взваливают на наши плечи преподаватели Хогвартса. Гермиона устала. По глазам, в глубине которых затаились слезы, было видно, что она уже на грани. Еще немного, и ее голова опустится на толстенный словарь редких магических животных, и девушка уснет. Мне так хочется захлопнуть чертову толстенную книгу, отобрать у нее все эти пергаментные свитки и сказать: ''Отдохни!''. Но разве она меня послушает? Даже Виктор Крам, ее парень, не в силах оторвать Гермиону от учебы. Я помню нашу первую с Гермионой встречу, будто это было вчера. Как она вошла в наше с Гарри купе, как сразу же начала умничать. Но Гермиона - не Гермиона, если она не демонстрирует свои знания. Она хочет быть во всем первой, а любая неудача обескураживает ее. Когда что-то идет не так, как она планировала, то она хмурит брови и вертит на указательном пальце прядь волос. Три с лишним года я не решался признаться даже самому себе, что люблю ее. Люблю за то, что мы с ней такие непохожие, такие разные. Гермиона - девушка, каких поискать. Невероятно умна, отважна, честна, трудолюбива и... невыразимо прекрасна. Я люблю ее глаза, в которых зажигаются озорные искорки каждый раз, когда она знает ответ на чей-то вопрос; когда ей бросают вызов, принять который для нее - сущее удовольствие. Люблю ее чуть застенчивую улыбку, вечно холодные руки, буйно вьющиеся волосы. Но ей не до меня. Учеба, учеба, учеба... Нет, конечно, мы общаемся каждый день, вместе делаем уроки. Но все свое свободное время она проводит в обществе болгарского ловца Виктора, человека, ради которого она сделала единственное исключение. Мерлиновы кальсоны, как же это тяжело - смотреть на то, как они идут вместе вдоль озера, как она смеется над его шутками, как нежно смотрит на него! Порой у меня вырываются едкие комментарии в адрес ее нового ухажера. Я знаю, Гермиону это очень сильно задевает. Но ничего не могу с собой поделать - обида и злость так и кипят в груди. Вот она заправляет прядь непослушных волос за ухо и поднимает на меня взгляд. Улыбается уголком губ и снова погружается в учебу. Гермиона. Я люблю тебя. Какой же я дурак. *** - Гермиона, ты прелесть! - восклицает он и откидывается в кресле, держа в руках исправленную мною работу. - Смотри, чтобы твоя девушка не услышала, - ехидно отвечаю я, стараясь скрыть смущение. Рон трет покрасневшие глаза и нехотя берется за перо. Ему еще предстоит переписывать длиннющее сочинение, но я вижу, что его силы уже на исходе. Я делаю все, что могу, пытаясь снизить его нагрузку. Я вижу, как ему тяжело сейчас. Но задают так много, что я со своими-то уроками еле успеваю справиться. Помню нашу первую встречу в деталях. Сколько лет прошло, но в моей памяти живы все детали того нашего разговора. Он сидел в купе рядом с Гарри, весь растрепанный, взъерошенный, но такой гордый своим знакомством с Мальчиком, Который Выжил. Забавно, что доверие между нами возникло далеко не сразу. Сколько времени прошло, прежде чем мы по-настоящему подружились. Сколько лет понадобилось, чтобы осознать, что я люблю его. Люблю лишь сильнее, принимая тот факт, что мы с ним абсолютно разные. Я люблю Рона за его доброту, храбрость, честность. Люблю его прищуренные, вечно смеющиеся глаза, добродушную улыбку, широкую прямую спину. А теперь нам некогда даже по-настоящему поговорить. У Рона вечно какие-то тренировки, подготовка к чемпионату. Лаванда, его девушка, вечно ошивается возле него, виснет на шее, лезет целоваться при каждом подходящем и неподходящем случае. Кто бы знал, как это ранит меня! Как мне хочется наслать на нее заклинание Crucio и смотреть, как ее тело корчится на холодном каменном полу. В последнее время саркастичные замечания по поводу их отношений вылетают у меня все чаще и чаще. Рона это задевает, я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Вот Рон устало потянулся, скользнул по мне взглядом, грустно усмехнулся и снова уткнулся в пергамент. Я люблю тебя, Рон. Какая же я дура.