Рождество для Эрика

Эрик никогда не любил Рождества. Смысла в этом празднике он не видел. Во всяком случае, для такого, как он. - Эрик, ну ты же должен понять, как это прекрасно! Люди будут дарить друг другу подарки, но ведь это не главное! Главное – это их отношение друг к другу, - с улыбкой доказывала ему Антуанетта Жири. - А какое отношение, Нетта? – грустно вздыхал грозный и навевающий на всех страх Призрак Оперы. – Отношение лишь одно: в праздник мы будем добры друг к другу, а потом все забудем. И то… кто будет добр к такому, как Эрик? - Ну, знаешь! – вскипела женщина и, развернувшись на каблуках, отправилась в общежитие, где прожила последние тридцать пять лет. Безликий гений расстроенно сел на одном из стульев, выполненных в стиле викторианской эпохи, и обнял себя руками. Сколько он себя помнил, а помнил он себя вот уже почти сорок лет, не было еще ни одного праздника Рождества, когда его хоть кто-то, да поздравил. Та же самая Антуанетта уходила, терялась в бесконечных делах и коридорах и проводила все свое время с дочерью или с балеринами. Скорее всего, она просто не знала, как устроить для Эрика праздник Рождества. Как показать ему, чем на самом деле прекрасен этот праздник. Ведь не подарками же, в самом-то деле… Возможно, Эрику просто хотелось почувствовать себя кому-то нужным в этом пустом и чуждом ему мире. Почувствовать, что он здесь не лишний… Но все говорило об обратном. И даже Антуанетта показала, что она не может нянчиться с ним сутки напролет. С другой стороны, разве имеет он, подземный житель, мерзкая крыса, от которой отказалась родная мать, требовать чего-то от нормального полноценного человека, у которого, к слову, уже давно есть своя семья? Семья, которой он нужен… - У Эрика никогда не будет семьи. Эрик никогда никому нужен не будет… - горько прошептал мужчина. - Учитель…- тихо раздалось за спиной маэстро. Эрик резко повернулся, испугавшись, не снял ли он во время прилива грусти и тоски заветную маску, что особенно страшила всю театральную труппу. Но прохлада под грубыми пальцами указывала на то, что укрытие от суровой реальности мира все еще находилось на его лице. - Да, Кристин? – так же тихо ответил Призрак своей ученице, поднявшись со стула. - Вам плохо? Вы хотите отложить урок сегодня? – осторожно и учтиво спросила девушка, поклонившись мужчине. - Конечно же, нет, что ты, дитя мое! – Эрика будто подменили. – Наши уроки обязательно должны проходить в точности по расписанию! Иначе как ты достигнешь тех небывалых высот, о которых мы с тобой так давно мечтаем? - Тогда я готова, - кивнула Кристин. Они начали распеваться, но Эрик был слишком невнимателен и путал все ноты подряд, чего с ним не было с момента рождения. - Учитель…- Кристин осторожно тронула маэстро за плечо, но безликий гений лишь отвернулся, грустно вздохнув. - Эрик не может учить Кристин сегодня. - Вам плохо, - девушка повторила попытку коснуться ладонью плеча учителя. Теперь уже более уверенно. – Расскажите мне. - Кристин незачем знать проблемы Эрика. - Эрик…- тот вздрогнул: девушка впервые назвала его по имени. – Расскажите мне… может быть, я смогу чем-то Вам помочь. Ведь Вы помогли мне… - Эрику грустно, - признался мужчина. – Эрик не любит Рождество. А все его любят. Кристин любит Рождество? - Да. Это самый прекрасный праздник на свете. На главной площади зажгутся огни на елке. Весь город украшают, помогая создать радостное настроение. Неужели Вы никогда не гуляли по Парижу в Рождество? – Призрак покачал головой, окончательно опечалившись. – Я только надену что-то теплое и приду к Вам. Пожалуйста, оденьтесь потеплее, и мы пойдем гулять. Эрику не надо было повторять дважды. Он знал, что случится, если он покинет здание «Opera Populaire». - Нет, Кристин, пожалуйста, - взмолился он. – Эрик боится. Эрику нельзя выходить наверх…если Кристин может, хорошо было бы, если бы она побыла с Эриком… - Тогда… - ученица задумалась. – Дайте мне час. И я сделаю так, чтобы Вы полюбили Рождество. - Кристин не обманет? – гений прищурился, точно подозрительный ребенок. - Конечно, нет, - та снисходительно улыбнулась и убежала из подземелья. Прошел час, а девушки все еще не было. Эрик уже отчаялся ждать. Он измерял свое жилище шагами, расхаживая по нему, точно тигр по клетке. Но Кристин так и не появилась. - Лживое дитя! – в отчаянии прорычал маэстро, чувствуя, как по его щекам текут слезы. Послышались шаги. Мужчина свернулся клубком, чтобы никто не видел, как плачет страшный Призрак Оперы. - Учитель, - послышалось где-то совсем близко. Эрик повернулся и увидел перед собой Кристин, которая радостно улыбалась и сияла, точно звезда на елке. - Это Вам, - смущенно проговорила девушка и положила Эрику на колени коробку. Раскрыв коробку, мужчина увидел все те угощения, о которых грезила вся театральная труппа. - Еда? – удивленно спросил музыкант. - Да, но это не все, - кивнула Кристин. - Кристин… поест…с Эриком? – еще один кивок. Они с наслаждением принялись за еду. Эрик не ел ничего вкуснее в своей жизни, а Кристин разделяла трапезу со своим учителем. Впервые они обедали вместе. - Вам стало лучше, маэстро? – спросила девушка, когда они закончили. - Да… очень вкусно… спасибо, - благодарно кивнул мужчина. - У меня еще кое-что есть для Вас, - тихо сказала девушка и протянула безликому гению маленькую фигурку ангела, расшитую золотом. Было видно, что Кристин старалась, выводя каждый стежок. - Это же подарок, - прошептал Эрик, который никогда в жизни подарков не получал. - Это не просто подарок. Это мое тепло, которое я дарю Вам в этот день. И хочу дарить каждый день. Мое тепло, любовь и заботу, - смущенно ответила Кристин. - А почему ты такая… красная? – удивился Призрак. - Я смущена, потому что мне приятно видеть Вашу радость, учитель, - ответила юная дива, краснея еще больше с каждым словом. – И есть еще кое-что… - Что же? – прошептал Эрик, не веря, что может быть еще что-то. - Это омела, - Кристин достала маленькую веточку с ярко-зелеными листочками и белоснежными ягодками. – Обычно, когда люди встают под ней, они хотят поцеловать кого-то. - Поцеловать? – выдохнул мужчина. - Да, - кивнула его ученица. – Вот так… Она осторожно коснулась губами сухих губ Эрика и ненадолго задержалась, после чего отстранилась, покраснев до корней волос. - Кажется, я понял, - улыбнулся Эрик, и улыбка его озарила все подземелье ярче, чем все свечи, горевшие в нем. – Я понял, почему люди так любят Рождество… но… Кристин… я же ничего не подарил тебе… - Вы подарили мне самое главное, учитель, - покачала головой та. – Думается мне, в следующем году мы снова будем отмечать Рождество вместе. И Вы уже не будете столь одиноки. Еще тогда Кристин и не думала, насколько права она окажется.