Однажды в Брайерклиффе

*OneRepublic – All Fall Down* *Little Big – The Sign* POV Генри 20 мая, 16:24       Я не знаю сколько времени я нахожусь здесь. Я не был нигде, кроме как здесь. Я все время тут. Сколько я себя помню, я сидел в этой палате или шатался по коридорам. Это малоприятное занятие, но что еще делать здесь?       Встаешь утром, завтракаешь, идешь на процедуры, гуляешь, обедаешь, спишь, делаешь "все что пожелаешь", ужинаешь, делаешь "все что пожелаешь", ложишься спать. Весело правда? Хотя по сравнению с остальными пациентами мне жилось куда лучше. Главная во всей этой дурке, ее заведующая - Реджина Миллс - относилась ко мне, по непонятной причине, очень хорошо. Она следила за тем, чтобы мне всегда было комфортно, чтобы все было идеально. Однако с ней мы пересекались крайне редко. В основном за мной следили медсестры. Впрочем как и за всеми.       У меня не было постоянной медсестры. Это скорее были няни. До пяти-шести лет это была Бриджит Оуэн. Это была женщина лет тридцати со светло-каштановыми волосами и карими глазами, в которых всегда читалось тепло и забота. Она мне очень нравилась. За ней пришла Сесилия Блумфилд. Ее можно описать двумя словами: высокомерная старушенция. С Бриджит мне было легко общаться(если так можно назвать то, о чем мы говорили, когда мне было пять), а вот Миссис Блумфилд - да,да и никак иначе! - никак не могла найти подхода ко мне. Если в то время, когда она следила за мной, я должен был научиться писать, читать и считать, как минимум хорошо (Миссис Блумфилд потратила многие часы на свои россказни про бывшую карьеру учителя), то можно со смелостью сказать, что Бриджит дала мне больше. К счастью ей тоже нашли замену. Около двух лет назад моей медсестрой стала молодая Обри Лэнгдон. Хотя она была блондинкой, Обри была довольно хорошо образована. Мы разговаривали с ней о поэзии, произведениях, книгах, которые она приносила мне почитать.       Сейчас тихий час, но мысли в моей голове не дают мне заснуть. Я уже не первый год задаюсь мыслью о моем прибывании здесь. Из-за чего я сюда попал? Я здесь с самого рождения. Почему? Кто мои родители? Где они? Я догадываюсь, что об этом знает Мисс Миллс и она мне об этом расскажет. Также как и свою историю.                                                             *** 20 мая, 18:11        Я не спеша плетусь на ужин. Друзей у меня нет, мне не с кем разговаривать, кроме Обри. Все наверно считают меня интровертом или даже социофобом. Но это не так. Мне интересно мнение других о литературе, о музыке, о жизни - обо всем. Но в этом месте мало у кого есть приятели, не говоря уж о друзьях. Здесь все страдают какими-либо психическими расстройствами. Хотя конечно-же утверждают, что это не так. То есть разговаривать со стулом или прыгать с крыши в кусты, утверждая, что там его ждут - это нормально? Я не говорю, что абсолютно здоров, может быть со мной что-то не так, ведь я все-таки здесь?       Я сижу за столом, уткнувшись носом в тарелку. Я сегодня много не съел, но сейчас есть тоже не хотелось. Я взял кусочек хлеба и начал вертеть его в руках. - Здесь свободно? - я услышал высокий женский голос и обернулся.       Передо мной стояла девушка лет пятнадцати-семнадцати. У нее была смуглая кожа, длинные темные вьющиеся волосы и карие глаза. На ней было теплое сиреневое платье и "фирменная" кофта больницы, которую носили все. - Да, конечно, садись, - я отодвинул стул, стоящий рядом со мной. Я заметил, что все еще держу хлеб в руках, поэтому положил его на тарелку. - Почему ты здесь? - Попытка суицида, - она слабо улыбнулась. - Зачем? - я никогда не понимал смысла убивать себя и непонимающе взглянул на девушку. - Отец потерял работу, начал пить, играть в азартные игры, начал бить мать. Она не выдержала и сбежала. Отец бил меня. Тогда я тоже убежала к тете, - он слабо улыбнулась, - она думала, что я все придумала. Тетя не могла даже представить о таком поведении ее брата. Отец приходил к сестре, чтобы "повидаться с дочерью", так как я отказывалась возвращаться. Он снова меня бил и однажды я не выдержала и порезала вены. Тетя пришла домой и, увидев меня, позвонила в больницу. Они успели меня спасти, а потом тетя, не подозревая чем был вызван такой поступок, сдала меня сюда, - ее зубы клацнули.       Я был поражен таким откровением совсем незнакомому человеку. Хотя я был рад, что у меня может появиться друг. - А ты здесь почему? - Не знаю.       Девушка уставилась на меня непонимающе: - Как это? -Я здесь с самого рождения - не видел ничего, кроме стен этой больницы.       Она отвела взгляд и нахмурилась. - Надо же. Я думала, что у меня плохая жизнь была. Оказывается бывает намного хуже, - она обратилась ко мне, - наверно у тебя много друзей? - Да нет, совсем никого нет. Ну, в смысле, здесь, конечно много народу, но я разговаривал только с медсестрами и пару раз с Мисс Миллс. - Правда? Мне она показалась очень милой. Хотя кто в здравом уме будет содержать огроменную психиатрическую больницу, построенную в тридцатых годах. - Ты считаешь ее психом? - Хах, псих, заправляющий больницей для психов. Совсем забыла - Я Вайолет, - она широко улыбнулась.       И тут я понял, что действительно не знал ее имени. - Генри. Знаешь, ты - первый мой друг за все пятнадцать лет моей жизни.       Я сам не заметил, как слова вырвались у меня. Я закусил губу. - Не думала, что найду друга в таком месте, - сказала Вайолет, к моему удивлению широко улыбаясь, - но это ведь хорошо? У меня была пара друзей, но они печально кончили, впрочем, как и я. - Ну, здесь не настолько плохо, как ты думаешь. К тому же тебя возможно выпишут. А что стало с твоими друзьями? - Их звали Филипп и Аврора. Брат и сестра. Я плохо сходилась с людьми, так как мы часто пережали с места на место. Когда четыре года назад мы приехали в Бостон, они были единственными, кто понимал меня, а я понимала их. Они тоже не были любимчиками общества, хотя, на мой взгляд, были намного веселее и умнее "элиты". После смерти родителей их отправили в сиротский приют. В разные концы страны. Однажды мне пришло письмо, я этому не удивилась - мы списывались с Авророй. В нем она писала, что Филипп тяжело заболел. Вскоре пришло еще одно - о том, что Филипп умер. Это было последнее ее письмо. Сколько я ей не писала, Аврора не отвечала. Я узнала - она до сих пор в приюте. Я боялась, что она тоже погибнет. А потом начались побои отца, - она выдохнула. Наверно ей было тяжело говорить об этом. - Прости, тебе не интересно слушать глупые истории. Я немного заговорилась. - Вовсе нет! Мне правда очень интересно узнать о жизни других людей. За этими стенами. Хотя она не такая уж и прекрасная. - Знаешь сколько там есть всего интересного? Театры, кино, библиотеки, цирки. Если у тебя нет возможности туда ходить, есть Интернет, в конце концов! - Возможно, - я был немного поражен двусторонностью ее рассказа. - Я обидела тебя? Прости меня, пожалуйста! - Все в порядке. - Можно вопрос? - Да, конечно. - Что, ты даже в школу не ходил?       Я снова надулся. Она считает меня каким-то психом-дикарем необразованным. - У меня было домашнее обучение, - она слегка засмеялась. - Ладно, мне пора, - она встала из-за стола, - еще увидимся, Генри. - До встречи.       Вайолет помахала мне и, развернувшись, пошла к выходу.                                                             *** 21 мая, 0:12       Снова я не могу заснуть, думая о Вайолет. О жизни за стенами этой больницы. Она лучше или хуже, чем здесь? Я не знаю. У меня нет сравнения. Я никогда не жил той жизнью. Еще один прожитый день. Прожитый впустую? Не думаю. Ведь у меня теперь есть друг. Более адекватный, чем остальные мои "сожители". Девушка не выходит у меня из головы. Я не знаю, что она чувствует. У нее есть сравнение. И вряд ли здесь будет лучше, чем там. Она плохо сходится с людьми? Ха, возможно это так, НО: она нашла друга в первые дни пребывания здесь, а я был один пятнадцать лет. И кто после этого плохо сходится с людьми? Поглощенный этими мыслями я провалился в сон.