Talk dirty to me

– Большевик, ты еще на связи?.. В старом аварийном здании военного завода они искали информацию о крупном преступном синдикате Европы, занимающимся разработкой и реализацией новейших взрывных устройств. Созданные по особым рецептам мастеров, механизмы рассылались в собственность террористическим организациям всего мира. Едва ли не каждый злодей мечтал о новейшем изобретении синдиката «Альфа Центавра», как нежно окрестили себя разработчики. Аналогов этому оружию не существовало, бомбы могли «обмануть» любой датчик обнаружения и чуткие собачьи носы. И приводились в действие одним легким движением руки, разрушая все на своем пути в радиусе до трех километров. Доказать, что именно «Центавра» занимается взрывоопасными темными делами, не могла ни одна секретная служба. Поймать преступников за руку оказалось невозможным, слишком мало информации и слишком быстро умели сбегать создатели смертельных технологий. Синдикат постоянно менял места своего обитания, и, когда к ним врывалась очередная команда штурмовиков, там оказывалась или мастерская автомашин, или цирюльня, или общественная баня. Словом, бандиты чувствовали свою безнаказанность и широко ею пользовались. Международное европейское управление очень скоро вспомнило про питомцев начальника военно-морской разведки Александра Уэверли. Вот только покорять миссию отправились двое. Для Габи Теллер, неискушенной разведкой на вооруженной территории, задание слишком серьезное. Завод, в ночной темени мерцающий грязными мутными окнами, встретил агентов вполне миролюбиво. В Риме на спутниковый завод пробраться было куда сложнее. Товарищу Курякину и мистеру Соло пришлось разделиться на самом верхнем этаже завода, чтобы через десять минут пересечься где-нибудь у чердачной лестницы. В поисках информации Наполеон забрел в пустующую комнату радистов под самой крышей завода. На столе прямо под лампой лежала пачка напечатанных на машинке бумаг, еще совсем свежих. Большинство из них обычный мусор, лишь жалкая капля касалась дела о бомбах. Наполеон воровато оглянулся по сторонам и сложил эту каплю во внутренний карман черной куртки, аккуратно свернув листы конвертиком. Не та информация, за которую можно рисковать, но хотя бы что-то. – Ковбой, я нашел фотографии, – услышал он в наушнике голос русского напарника. Кажется, дела у него шли лучше. Наполеон подкрутил ручку «приемника», чтобы звук меньше шуршал и фонил в эфире. – Надеюсь, с голыми девицами? – Сейчас не время для шуток, – огрызнулся Илья. Соло с ним не согласился, но замолк, вслушиваясь в чьи-то тяжелые шаги в коридоре. Пришлось скрыться в проеме между стационарным радиолокатором и холодильником. Кто вообще ставит холодильник в комнате радистов? Человек, судя по характеру шагов, был очень грузным и неповоротливым. Он дошел до стола и остановился, а Соло невольно взялся за рукоятку пистолета в набедренной кобуре. Приказ стрелять только в самом крайнем случае никто не отменял, но, если пришелец вздумает заглянуть в проем за стенкой холодильника... Местный трудяга и не думал о подобных вещах. Он взял что-то из ящика стола и неторопливо покинул комнату. Щелкнул выключатель – Наполеон оказался в кромешной темноте. Обшарить с фонариком все помещение, залезть в самые неожиданные уголки, собрать на куртку дикое количество пыли и… так обломаться. Ничего, кроме старых замусоленных детективов для мужчин с кризисом среднего возраста. – Думаю, мы закончили, – шепнул ему в ухо голос Ильи. – Я нашел фотографии механизмов с подробными инструкциями и схемами. – Молодец, – задумчиво буркнул Наполеон. Что это означало? Стремительное завершение миссии. Он не успел пощекотать себе нервы, настолько все прошло гладко и тихо. Выбраться с завода еще легче, чем внедриться, это… скучно. – На лестнице через три минуты, – прошуршал Илья. – У тебя сейчас такой сексуальный голос… – вдруг тихо прошептал Наполеон и нащупал рукой край стола. – Что? Иди к лестнице! – прорычал Илья, порождая новую волну фантазий Соло, который с удобствами расселся на столешнице. – Я бы трахался с тобой вечно, чтобы слушать твои глухие стоны. В эфире повисло молчание. Наполеон ждал ответа, хитро улыбаясь и бесцельно водя кружком света фонарика по радиокомнате. – Это не смешно, – снова ожил динамик наушника. – Если нас засекут… – Чего ты боишься? Ты же большой и сильный, da?.. – американец коснулся губами крохотного микрофона переговорника. – Хотя, я бы с удовольствием тебя выебал. – Блядь, я задушу тебя! Где ты? – скрипя зубами вопрошал Илья. Времени играть в дурацкие игры Наполеона действительно не было. – Если найдешь, то так и быть, я тебе отсосу, – мурлыкал Соло. – Я беру до горла, поэтому постарайся. – Я не собираюсь… – Я возьму так глубоко, что нос обязательно упрется в низ твоего живота. Слышишь, Большевик? Я возьму его весь, полностью, и буду сжимать в узком скользком горле до тех пор, пока ты не схватишь меня за волосы и не начнешь жестко трахать в рот. Так сильно, чтобы я захлебывался собственными блядскими стонами. И Наполеон издал откровенный влажный звук, будто бы прямо сейчас кому-то страстно отсасывал. – Какая же ты suka, Соло. У советского шпиона нет возможности отключиться от эфира, а воображение уже подкладывало похабные картинки. Илья прошел по мостику над огромным заглохшим котлованом. Где он может быть? Найти ублюдка, отобрать переговорник и растоптать средство связи в пыль, только чтобы не слышать этих слов и жаркого дыхания, от которого начинала кружиться голова. – Большеви-ик… – протянул Наполеон, сладко причмокнув губами. – Тебе хоть кто-нибудь отсасывал? – Заткнись! – гаркнул Илья и замер. Он услышал шаги всего в паре метров, но очень скоро все стихло, обладатель кирзовых ботинок прошел мимо и не поднял тревогу. Соло замолчал и облизнулся, словно бы пробовал на вкус все то, что произнес. Пальцы, затянутые в черную тканевую перчатку, игриво перекатывали круглый микрофончик. – Неужели ты бы отказался от охуенного минета? Илья промолчал, коротко выдохнув. Он сводил его с ума, уже хотелось вытащить американца из укрытия и реально оттрахать в болтливый рот. А потом… вдруг представил, как Наполеон падает перед ним на колени и с громким щелчком расстегивает пряжку ремня, добираясь до горячей плоти. Как пухлые губы обхватывают головку, и она трется набухшей уздечкой об нежный, мягкий язык… Русский встряхнулся и облокотился спиной на стену, поднимая лицо к потолку. – Соло, а ты глотаешь или сплевываешь? – вполголоса спросил он. Может, хоть сейчас сучонок угомонится? Но все надежды Курякина нормально закончить миссию тут же снова рассыпались в прах. – Глотаю. Потому что уверен, что ты очень вкусный. Очередная комната оказалась завалена всевозможным хламом, отработанным еще во время расцвета завода. Наполеона не было и здесь, но его необходимо найти как можно быстрее. В штанах с каждым вздохом на том конце провода становилось все теснее. Не хватало прибежать к Наполеону с внушительным стояком. Потом до конца существования А.Н.К.Л. не отделаешься от похабных американских шуточек. В эфире снова послышался шелковый голос. – Когда я проглочу все до последней капли, я начну раздевать тебя. Медленно, мучительно, чтобы ты сгорал от нетерпения. – Я, кажется, уже, – Илья пригнулся, на всякий случай заглядывая под перевернутые коробки. Вдруг хитрая американская задница сидит под какой-нибудь из них? – Ты сам захочешь поиграть со мной в эту игру, – Наполеон опустил глаза, рассматривая натянувшуюся грубую ткань брюк между ног. Его игра заходила слишком далеко, но и приносила с собой наслаждение и удовольствие. Осознание, что они все еще на территории врага, добавляло возбуждения. Соло испытывал сильное желание снять тугой ремень и потрогать себя, но пока терпел, вместо вставшего члена поглаживая микрофон. – Расстегну молнию твоей куртки, и примусь за пуговицы рубашки… Одну за одной, одну за одной… а затем начну покрывать мокрыми поцелуями теплую грудь и кусать за соски. Любишь, когда тебя кусают за соски? Маленькие розовые сосочки… И он протяжно выдохнул, зажимая в зубах несчастный микрофон. Так что теперь Курякин детально слышал его частые вздохи. – Бля-адь… – хрипел Илья. Почему информацию по преступному синдикату он нашел за пять минут, но до сих пор не может найти агента ЦРУ, с недотрахом, как у течной сучки? Наполеон продолжал свою сладкую пытку. – Я хочу иметь тебя на этом ебаном столе и закрывать ладонью рот, ведь ты не должен кричать. Но ты все равно будешь сдавленно стонать от каждого движения. Могу представить, какой ты тесный внутри… ох, Большевик… – Соло коснулся кончиком языка микрофона, и в этот момент кто-то схватил его за смоляные волосы, запрокидывая голову. – Теперь делай все то, что ты говорил мне в переговорник, – услышал он в полной темноте тихий рычащий шепот Ильи возле уха, в котором не было динамика. Наполеон улыбнулся, чувствуя на щеке горячее тяжелое дыхание. Сценарий готов, осталось выйти на сцену и выполнить обещание. Хватка ослабла, и американец спрыгнул со стола, тут же опускаясь на пол и вцепляясь пальцами в пряжку на ремне напарника. Начало было лучше всех фантазий. – Ты шел слишком долго, я успел нагулять аппетит…