Darkness

"Темнота следовала за ним и шагала впереди него. Он шёл, как человек, которому нужно пройти бесконечный путь". – Звёзды под ногами, Урсула ле Гуин

– Ты не понимаешь, каково это. Ты никогда не поймёшь. Часы осторожно протикали час дня. Гарри дрожащими руками придерживал кружку, в которой осталось ещё немного остывшего кофе. Пить холодный капучино с солёным привкусом слёз было совсем невкусно. Но было вокруг много вещей гораздо более невкусных. Звук капель, с криком падающих в кружку, уже нисколько не смущал его. Скоро звук станет тем немногим, что у него осталось. – Конечно я не понимаю, Гарри. Я не знаю, каково это, потерять зрение, верно? Но я должен быть рядом. Это прописано в законодательстве нашей любви. Действительно, каково это? Терять зрение? Как это можно представить? Люди вокруг жили и видели, не понимая, скольким они уже обладают. А что Гарри? Он уже давно этого не имел. – Ты сейчас сидишь передо мной, – Гарри поднял голову, по подбородку стекали нескончаемые слёзы. – И ты размыт. Последний раз, ты был размыт всего лишь пару лет назад. Твой образ был размыт, потому что мы не были вместе. Я держал тебя за руку в мыслях, но и эти мысли были размыты. Размытые поцелуи, объятия. Размытые встречи. Все стало четким, когда мы начали встречаться. И что теперь? Я уже забыл, что это такое, когда ты размыт. Однако, теперь все реальнее, чем когда-либо. Ты размыт и это факт. Я должен сменить Мануал на Авто и найти фокус, но у меня нет объектива. Их было два, теперь ни один не работает. Когда это случилось? Луи молча слушал Гарри, сидя перед ним на корточках. Гарри весь дрожал. Его губы, голос, пальцы. Даже руки Луи, лежавшие у Стайлса на коленях, дрожали, потому что в эту секунду всё, что принадлежало Гарри, терпело маленькое землятресение. Действительно, каково это? Видеть хуже изо дня в день, просыпаться, боясь открыть глаза и увидеть пустоту? Гарри думал, намного лучше было бы потерять зрение сразу, чем так. Он боялся не того, что теряет своё чертово зрение. Он боялся, что теряет его. Его. – Я люблю тебя. И когда-нибудь, будем мы вместе или нет, наступит момент, когда я забуду, как ты выглядишь. Как ты выглядел в последний раз до этой темноты. Как ты выглядел в первую встречу. Как ты выглядел на нашем первом свидании, концерте или просто, лежа рядом и улыбаясь. Я забуду все, понимаешь? И тогда уже ничего не поможет. Я готов забыть всех, но не тебя. Я могу смириться с тем фактом, что не увижу, как мои друзья заматереют, как будут выглядеть их дети и как постареют мои родители. Но я никогда не смирюсь с тем, что не увижу твою улыбку. Твои горящие глаза, когда я рядом. Как я могу дать себе потерять это? Это равносильно смерти. Как бы это не было печально, Луи надеялся, что Гарри видит достаточно плохо, чтобы не разглядеть его слез. Голос Гарри становился все тише и тише. Луи не думал, что он может разобрать, что именно на Луи надето и какая на улице погода. Луи, в последнее время, старался быть достаточно близко, чтобы Гарри успел запомнить. – У тебя останется запах моих волос. Вкус моих губ. Звук моего голоса. Я обещаю тебе, что все это останется и будет рядом не меньше меня. – Я знаю, Луи. Всего лишь вычеркну из списка один из органов чувств. Гарри аккуратно поднялся и посмотрел вокруг. Его сердце громко застучало и он попытался оглядеть все, что было рядом с ним. Тахикардия не давала покоя, но не это сейчас его так волновало. Он поднял Луи с колен и взял его лицо в руки. Гарри попытался запомнить каждую деталь. – Так, эта родинка всего в паре миллиметров от правой брови, а эта, на самом Адамовом яблоке... Гарри пытался держать глаза открытыми изо всех сил, хотя те уже начинали краснеть и слезиться. И дело здесь было совершенно не в слезах. – Твои длинные ресницы, очерченные губы, светящиеся глаза... Гарри пытался изо всех сил. Он правда пытался. – Твои беспорядочные волосы и твои божественные руки... Запомнил. А теперь улыбнись. Луи растерялся, но улыбнулся. Искренне. Улыбка Гарри получилась слишком дрожащей. – Теперь все. Гарри закрыл глаза и выпустил руки Луи из своих. Он стоял в молчании около пятидесяти секунд. Часы громко тикали и били по ушам. Каково это? Гарри открыл глаза. Темнота.